Победа века - Коллектив авторов - Страница 6

Целый год гвардейцы вели ожесточенные бои на Ржевском выступе. Гитлеровцы делали все, чтобы не отдать его. Ржев находился недалеко от Москвы, и они не теряли надежды взять реванш за поражение в декабре сорок первого. В январе 1943 года в бою под Ржевом лейтенант дивизии В. П. Ванюков повторил подвиг Александра Матросова, закрыв грудью вражескую амбразуру. Ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

М. Марченко, командир батальона, 174-я (20-я гвардейская) стрелковая дивизия

Наш 269-й отдельный саперный батальон был полностью сформирован из южноуральцев, получил боевое крещение в литовском городе Таураге. Участвуя в боях, он отступал до Пскова, где 6 июля 1941 года получил приказ — выступить под Лугу, на оборону Ленинграда. Нам надлежало сделать противотанковое и противопехотное заграждения.

В районе села Смердь был заминирован участок в семь километров по фронту. Нужно было усилить участок противотанковыми и противопехотными минами, проверить состояние мин, установленных ранее. Началась трудная работа. Мы расширили участок противотанковыми минами с деревянными корпусами. Между ними ставили противопехотные мины, тоже в деревянных корпусах. Мы их сделали сами, весьма качественно и успешно.

Забегая вперед, скажу, что когда гитлеровцы стали наступать на Лугу, на наше минное поле вышла крупная танковая колонна противника, и многие машины больше не вернулись в строй.

Для устройства прохода через минное поле фашисты ранним утром 25 июля собрали местных жителей и погнали впереди своих колонн. Но взрывов не последовало. На этой полосе оказались только противотанковые мины. Как только прошли наши люди, бойцы встретили гитлеровцев ураганным ружейнопулеметным огнем.

В этих боях мы потеряли взрывников Семенова и Амплеева, тяжелое ранение получил старший сержант Иван Бурлацкий.

Последующие задания были не менее сложными. Мы устраивали минированные лесные завалы вдоль берегов рек Суйда, Оредеж, Луга, у озер Череменецкое и Врево. Шло комбинированное минирование на путях вероятных подходов противника. Использовались малейшие возможности для того, чтобы создать препятствия на пути врага. Немцы безуспешно пытались прорваться через такие преграды. Разбирая завалы, они подрывались, а когда начинали снимать мины, из-за завалов били наши пулеметы и автоматы.

Однажды пришли машины с Кировского завода из Ленинграда.

— Принимайте трубы, — пошутили сопровождающие.

— Что за трубы? — удивились саперы.

— А это для Гитлера, пусть он улетит в трубу!

Оказалось, что с завода доставили трубные мины оригинальной конструкции. Приехали три сотрудника, участвовавшие в ее разработке. Они в течение двух недель выходили с нами на передовую линию обороны, показывали, как устанавливать эти мины.

Мины были сделаны из старых водопроводных труб длиной метр — полтора. Чтобы в заряд не попала вода, концы труб герметически закрывались. Замыкатель — в виде хлопушки с батарейкой от карманного электрического фонарика, электродетонатор — из капсюля с медной оболочкой. Все это было примитивно, но надежно. В этом мы скоро убедились, когда на этих минах взорвалась группа гитлеровцев. Они и улетели в трубу…

Однажды в штаб сообщили, что у села Городец в полевой сумке убитого немецкого обер-лейтенанта нашли приказ, которым солдатам строго-настрого запрещалось без сопровождения саперов вступать на какую-либо территорию. Сообщалось, что большевики минируют дороги, огороды, хлебные поля сложными сверхсекретными минами, и даже первоклассные немецкие миноискатели не могут их обнаружить. То-то мы посмеялись!

Потом нам дали задание — минировать возможные места форсирования Оредежа. Мост серой дугой повис над холодными водами реки, и по нему редко кто проезжал на противоположный берег. И мы, и немцы держали его под постоянным прицелом. Мы заминировали берега.

Ожидая, когда пройдут последние наши части, наша рота находилась в укрытии. Вражеская штурмовая авиация в течение дня обстреливала мост из пулеметов и забрасывала гранатами. Немецкая артиллерия и минометы молчали. Гитлеровцы берегли мост для перехода. Но вот последние наши части прошли, и проход к мосту на левом берегу был заминирован. Начальник инженерной службы дал команду — взрывная машина сработала, но взрыва моста не раздалось. Магистральные провода и дублирующий шнур были перебиты осколками, многие заряды на опорах рассыпались. Тогда мы забросали мост бутылками горючей смеси — не загорается. А в это время немецкие танки появились на опушке леса и лавиной пошли к мосту. За танками шла пехота, ведя огонь из автоматов. Еще немного — и…

Восемь саперов: Сеньшин, Бибин, Вальдеманов, Лукьянов, Малышев, сержанты Комов, Неклюдов и командир взвода Трусов — схватили вещевые мешки с толом, положили в них боевики. Огнепроводные шнуры я укоротил, чтобы ускорить взрыв. Пока шли эти подготовительные работы, остальные бойцы вместе с политруком роты Алексеем Ешковым готовились к отпору.

Мы по-пластунски поползли к мосту. Ешков открыл по атакующим сильный ружейно-пулеметный огонь, отсекая их от танков. Одна машина взорвалась. Друг за другом саперы пробежали мимо меня, подожгли шнуры, бросились на дамбу — кинули заряды на мост и помчались назад. Еще полминуты, еще двадцать секунд — и мы упали в канаву. Почти одновременно взорвались заряды, и мост рухнул. Противник был задержан на левом берегу реки почти на трое суток.

Над Лугой гудели вражеские самолеты. Они сбрасывали на город осколочно-фугасные и зажигательные бомбы и провокационные листовки. На душе тоскливо. Столько бились за этот красавец город, сколько погибло наших бойцов на его подступах — и все же приходится отходить!

По приказу Ставки город был оставлен, 41-й корпус нужно было вывести из окружения с наименьшими потерями.

Для отхода войск и боевой техники предстояло проложить дорогу — по десяткам километров гати и непроходимых болот. И саперы, работая под постоянным огнем противника, с честью выполнили поставленную перед ними задачу.

Основные части корпуса с боями пошли в направлении Ленинграда. Наш саперный батальон отходил в арьергарде. Наша рота была придана 111-й стрелковой дивизии 41-го корпуса. От основных сил мы были отрезаны и попали в двойное кольцо окружения. Отряд оказался в критическом положении.

Рота вышла к какому-то ручейку и остановилась немного передохнуть. В этот момент из-за деревьев ударили из пулемета, мы залегли. Нужно было экономить каждый патрон, каждую гранату, поэтому стреляли наверняка. Вижу, как короткими очередями из ручных пулеметов ведут огонь А. Ешков и командир танкового батальона дивизии лейтенант И. Багаткевич. После короткой паузы они оба встают, делают рывок вперед, бросают гранаты. Слышу громкий призыв Ешкова:

— За Родину, вперед!

Вслед за политруком бойцы бросились на фашистов. Под прикрытием нашего огня пошли в атаку остальные.

Мгновение, еще одно… Огненное кольцо прорвано, противник отброшен.

В этом бою погибли Алексей Ешков, Николай Усков, Иван Ашпетов и многие другие наши товарищи, остальные вышли из окружения.

11 октября глубокой ночью мы подошли к реке Волхов. В нашем распоряжении считанные минуты, но и Волхов был форсирован. Раненых направили в госпитали, а остальные после отдыха и медицинского осмотра, получив новое оружие и обмундирование, влились в состав действующих частей. Всем нам объявили благодарность за мужество и отвагу, проявленные в боях и при прорыве кольца окружения, ведь благодаря героическим действиям 41-го стрелкового корпуса и с нашим участием путь продвижения врагу был закрыт.

Т. Кузнецов, командир роты, 269-й отдельный

саперный батальон

Подвиг Александра Матросова повторили в годы войны более 330 героев. Вторым в этом списке был челябинец Николай Сосновский.