Е2-Е4 или совсем другая история. Часть 2. Ученик Хогвартса (СИ) - "Рада Девил" - Страница 62

— Вернее рано, ты хотел сказать.

— Это как посмотреть. Для меня три часа ночи — это поздно. Может, подремлем?— Снейп закрыл глаза, намереваясь поспать несколько часов. Он рассчитывал вернуться в школу до завтрака, несмотря на то, что сегодня было воскресенье.

— Можно и подремать. Только вот старшая палочка у Дамблдора появилась гораздо позже его расспросов. Это случилось в тот год, когда я окончил школу. Один из моих старых друзей присутствовал при том, как Дамблдор победил Геллерта Гриндевальда. Именно тот мой друг рассказал мне о последних словах Геллерта перед заключением в Нурменгард: «Теперь с тобой не только моя любовь, но и Бузинная палочка, Альбус. Я отдал тебе все». После этого Дамблдор сильно изменился. Стал очень беспокоиться о своей безопасности.

— Так вот откуда ты знаешь, что у него старшая палочка, — сонно пробормотал Северус.

— Да. Спи и набирайся сил. А то у меня на тебя еще есть планы, — Том коснулся виска любимого губами, подарив невесомый поцелуй.

— Нужно было соглашаться, когда я предлагал.

Стоило прозвучать последнему слову, как дыхание Снейпа выровнялось и стало почти неслышным. Он спал. А Том еще некоторое время лежал и наслаждался тем, что он сегодня в постели не одинок.

После происшествия с близнецами Рон Уизли при первом же случае заверил Поттера, что он ничего не знал о намерениях братьев, иначе обязательно предупредил бы его. Он так искренне бил себя в грудь и такие изощренные гадости говорил в адрес своих непутевых братцев, что Гарри ничего не оставалось, как убедить его, что к Рону у него нет никаких претензий, и Гарри ему верит. Это послужило Уизли сигналом, что можно снова преследовать Гарри вне занятий и надоедать ему своим присутствием. С чем Поттеру пришлось смириться. Раз уж Дамблдору зачем-то нужна была дружба Гарри с Роном, то пусть так и будет все выглядеть. Только Уизли был не единственным, кто стал частым спутником Поттера и Малфоя.

Как-то, устав от чтения и выполнения домашних заданий, Гарри и Драко разыскали пустой класс и укрылись там от Рона. Они уселись на подоконник и, рассматривая школьный двор с высоты четвертого этажа, решили немного посекретничать.

— Драко, а почему ты с Гермионой почти не разговариваешь? Ведь вы вместе сидите на трансфигурации и на зельях. Она тебе не нравится? — вдруг задал странный вопрос Гарри.

— Почему не нравится? Грейнджер нормальная, — пожал плечами Драко, кинув удивленный взгляд на Поттера.

— Гермиона мне сказала как-то, что ты ее почему-то недолюбливаешь.

— Ничего подобного. Просто считаю, что у нас с ней нет ничего общего, — бросил Малфой, — поэтому держу расстояние.

— Это потому что она магглорожденная? Так и у меня мама была магглорожденная, — Поттер зондировал почву. Они никогда еще с Драко не разговаривали на тему чистоты крови.

— Да мне все равно, какой у нее статус. Хотя при данных обстоятельствах, я предпочел бы с ней не дружить. Но я так понимаю, ты не зря этот разговор начал?

— Мне нравится ее тяга к знаниям, она забавная. К тому же опекун, — Поттер избегал называть Дамблдора, Драко и так понимал, о ком идет речь, — мне все время твердит, что я должен показывать пример и завести друзей на других факультетах. Правда, он почему-то все время говорит только о Гриффиндоре. Вот я и подумал, что с Гермионой было бы неплохо подружиться. С ней будет интересно, — пояснил Гарри.

— Тебе Уизли мало?

— Уизли — это наш крест, — Поттер хихикнул. — Ну, куда его денешь, если он выбрал меня в друзья? А Гермиону я бы сам выбрал.

— Ты что, влюбился? — Драко озорно засмеялся. — Невесту себе нашел?

— Прекрати, — Гарри поддержал его и тоже смеялся. — Так как? Или тебе неприятно с ней будет…

— Да не в том дело, — прервал его Малфой. — Но, ты прав — она же магглорожденная. Гарри, а если мы сдружимся. Что потом?

— Ты это о чем? — не понял Поттер.

— Гарри, я не имею ничего против Грейнджер. Она умная и славная девчонка. Но ты ведь понимаешь, что чем старше мы будем становиться, тем ей будет сложнее поспевать за нами в плане магической силы? Нас с тобой поддерживает родовая магия. Знаешь, я не хотел бы подруге рассказывать, что она никогда не сможет осилить некоторые разделы магических наук. И не потому, что она глупая, а потому что ей это не дано от рождения, — Драко настороженно смотрел на Поттера. Так откровенно они еще не говорили.

— Драко, я тебя правильно понял? Ты говоришь о том, что есть маги разного сорта?

— Чушь! Гарри, нет магов разного сорта. Просто некоторым не все доступно. А у нас об этом молчат. Вернее, говорят, что все могут добиться всего, чего захотят, — Малфой вдруг сник.

— Ты про идеи Дамблдора о равенстве?

— Да. Они не совсем правильные. Мне папа рассказывал, — Драко зажмурился и несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул. — Гарри, я должен тебе признаться, пока никто другой не сказал, — Малфой открыл глаза, и Гарри увидел его несчастный взгляд. — Моего отца обвиняли в том, что он Упивающийся Смертью. Что он заодно с Лордом Волдемортом. Его даже судили за это, но оправдали. Папа их обхитрил.

— Ты не боишься произносить его имя?

— Волдеморта? А чего бояться? Это же только имя? Ты теперь не станешь со мной дружить? — почти шепотом спросил Малфой.

— Почему? — искренне удивился Гарри.

— Ну, Волдеморт убил твоих родителей, а мой отец был с ним знаком…

— Драко, даже если бы твой отец убил моих родителей, то какое это имеет отношение к нашей с тобой дружбе? — перебил его Поттер.

Когда Малфой кинулся на радостях обниматься, они чуть не сверзились с подоконника.

— Спасибо.

— Не за что, сумасшедший, — смеялся Гарри, пытаясь отодрать от себя вцепившегося Драко. — Только знаешь, ты не рассказывай об этом Уизли. Хорошо? Боюсь, он слишком ограниченный, чтобы понять мои поступки. Да и остальным сильно не распространяйся.

— Я согласен на Грейнджер в качестве подруги, — вдруг выпалил на радостях Драко.

— О! Какое благородство с твоей стороны! Может, мы ей и не нужны, а ты сразу — «подруга», — насмехался Гарри.

— Ты хотел знать мое мнение — я тебе его сказал, — Драко покраснел от смущения.

— Хорошо. Не тушуйся, я понял. Ты начинаешь разговаривать с Гермионой нормально и, если она проявит интерес, то мы будем общаться с ней чаще, чем только на занятиях. Ты это хотел сказать? — дождавшись кивка Драко, Поттер снова стал смотреть в окно. — Я Гермиону впервые увидел в Косом Переулке, в тот же день, когда познакомился с тобой, — Гарри почему-то показалось важно об этом сказать.

— И она тебе тогда понравилась? — понимающе спросил Драко.

— Не то, чтобы понравилась, наверное, но показалась интересной, любопытной и чем-то похожей на меня.

После этого откровенного разговора в коридорах школы стали часто замечать странную компанию первокурсников из двух слизеринцев и двух студентов Гриффиндора. Гермиона Грейнджер весьма быстро освоилась в их мужской компании и чувствовала себя очень даже комфортно, зачастую о чем-то споря с Гарри и Драко или читая нотацию Рону.

Дамблдор стоял возле золоченого насеста и сыпал из пакета зерна в кормушку Фоукса. Делал он это медленно и размеренно, стараясь ничего не рассыпать на пол. А это было вполне возможно, потому что феникс почему-то вел себя неспокойно и то взмахивал крыльями, то перебирая лапами, перемещался по жердочке туда-назад, от чего вся конструкция насеста тряслась и вздрагивала.

— Фоукс, уймись. У тебя нет причин для волнения. Мой гость скоро уйдет, — увещевал птицу Альбус. — И что же это ты так не любишь Питера? А?

Дамблдор положил пакет с зерном на столик у насеста и, проведя рукой по крылу феникса, успокаивая его, направился к своему креслу. Напротив директорского стола сидел, ожидая пока он освободится, невзрачный полноватый мужичок. Еще не старый, но какой-то обрюзгший, с сероватой нездоровой кожей, мышиного цвета неопрятными волосами. В его прическе на макушке уже просматривалась плешь. Руки с короткими пальцами и темными выпуклыми нестрижеными ногтями подрагивали, теребя пуговицу на измятом сюртуке. Лишь маленькие темные глазки были живыми на его некрасивом лице. Казалось, они одни обладали возможностью что-то рассказать об этом человеке. Страх, надежда, тревога, доверие, преданность, подозрительность, безнадежность — все эти чувства как в калейдоскопе поочередно отражались во взгляде этих глаз. Питер Петтигрю — так звали гостя Дамблдора.