Е2-Е4 или совсем другая история. Часть 2. Ученик Хогвартса (СИ) - "Рада Девил" - Страница 309

Почему ты мне не рассказывал, что есть решение для кровного наследника? – Гарри с любопытством рассматривал портрет Слизерина.

Не рассказывал, потому что это большая тайна. Зачем тебе такое знать? - Салазар как-то весь подобрался и настороженно посмотрел на Гарри, словно тот собирался силой вырвать у него древний секрет.

То, что за границами Хогвартса существовал маг, называющий себя наследником Слизерина, еще не говорило, что он таковым и являлся на самом деле. Салазар видел, что Гарри искренне в это верит. Однако Поттер был всего лишь мальчишкой. Умным не по возрасту, очень сильным магически от рождения, но все же мальчишкой, которого можно обмануть, можно обхитрить, можно, в конце концов, применить к нему магическое убеждение. Нельзя было сбрасывать со счетов вариант, при котором нынешний директор школы являлся весьма прозорливым магом, волнующимся за благополучие Хогвартса. Ведь для того, чтобы закрыть проход в школу для одного конкретного человека, вплетая сигнальные чары, реагирующие на его личную магию, в основной защитный контур, Дамблдору понадобилось очень и очень много магических сил. Для развлечения такого не делают. А что, если этот мальчик послужит ключом для сил, которые приведут к уничтожению Хогвартса? Провести тайком через защитный контур можно было любого достаточно сильного волшебника, но Салазар искал возможность увидеться с тем, кто называл себя его наследником, не давая ему ни единого шанса навредить ни школе, ни себе, ни Гарри, к которому искренне привязался. Только вот объяснять Поттеру все это он и не думал.

Не смотри так, - нахохлился Гарри, будто каким-то десятым чувством понял, о чем думает Салазар. – Не собираюсь я у тебя выпытывать эту тайну. Я могу свернуть пергамент? – Гарри все еще держал рисунок генеалогической ветви перед портретом.

Можешь. Не обижайся. Ты умный мальчик и должен понимать мои сомнения, - примирительно сказал Салазар.

Я понимаю, поэтому и не тороплю тебя. Но мне надоело быть… - Гарри задумался на секунду, он не смог быстро подобрать определение. – Надоело быть почтовой совой между вами. Почему ты не хочешь поговорить с Томом через волшебное зеркало? Он ответит на все твои вопросы.

Я перехвалил тебя, называя умным, - язвительно скривился Салазар на портрете.

Ответь мне, - настаивал Гарри, не понимая такого ослиного упрямства. Язвительный тон на него давно уже не действовал.

Ты мне рассказывал, что я не единственный магический портрет, с которым ты общался, скажем так, по-дружески. Неужели до сих пор не понял, что мы не просто слой краски на зачарованном холсте? Эта рама, - Слизерин похлопал рукой по краю картины, - отделяет мой мир от твоего, Гарри. Этот холст - мое окно в мир, где я когда-то жил. Только не путай мой мир с тем, который находится за гранью. Душа Салазара Слизерина, как и положено, ушла за грань, когда пришло его время. Я, если можно так выразиться, представляю собой реализацию одной из вероятностных линий, в которой мое сознание не умерло, а осталось живо. Понимаешь? Так вот… Если у волшебника существует несколько магических портретов, заготовленных еще при жизни, то после его смерти отпечаток его сущности, разума и памяти, как я это называю, может смотреть на мир через несколько окон. Есть специальное колдовство, которое позволяет магическим портретам посещать и другие волшебные холсты в пределах одного замка, дома или поместья. Это было придумано несколькими магами еще при моей жизни. Я тоже принимал посильное участие в их опытах и экспериментах, помогая советами и идеями. Надеюсь, ты понимаешь, что светлым волшебникам это не под силу? Только темная сущность мага может сотворить такое сложное и удивительное колдовство, как создание магического портрета, - у Слизерина была привычка время от времени напоминать, что он темный маг, и ему именно поэтому подвластно было при жизни больше, чем остальным основателям Хогвартса. В конце концов, защитный контур школы создавался именно Слизерином.

Да, я это понимаю. Но при чем здесь…

Гарри! Я, по сути, магическое существо. Странное, необычное, созданное волшебником. Но я очень хорошо чувствую и, можно сказать, вижу магию, хоть и не могу сам ею пользоваться. Мы специально заблокировали для магических портретов любую возможность прямого влияния на наш мир, мы не хотели их вмешательства, а еще необходимо было исключить малейшую вероятность проникновения их в наш мир. Вот видишь, я уже говорю, как тот Слизерин, который принимал участие в изобретении, - Салазар горько усмехнулся. – Гарри, разговаривая через зеркало, я не смогу получить ответ на главный вопрос. Так ли честен твой Том? Об этом мне подскажет аура его магии. А для этого он должен встать вот здесь, рядом с моим портретом. И ответ на этот вопрос мне необходимо получить до того, как я начну с ним близко общаться, раскрывая секреты и отдавая ему свое расположение. Не хочу, чтобы меня при встрече отвлекало уже сложившееся мнение об этом волшебнике, - Салазар присел на свое нарисованное кресло, видимо, разговор утомил его.

Я все понял. Извини, что был так настойчив. Но мне действительно казалось странным твое упрямство. Мне пора. А то Северус ругается, что я мало сплю. Говорит, что это вредно для моего растущего организма, - Гарри тепло улыбался, вспоминая Северуса.

Он прав. Это мне нет необходимости спать, и я все время забываю, что ты жив, и к тому же еще слишком молод для того, чтобы тебя мучила бессонница по ночам. Передавай привет Защитнику, - легкая насмешка сопровождала упоминание звания, которое сейчас носил Северус. Салазар все никак не мог успокоиться, что Защитник Хогвартса не знает серпентарго.

Передам. До встречи, - Гарри, подхватив свою сумку и закутавшись в Мантию-невидимку, отправился в гостиную факультета Слизерин.

Люпин продолжал улыбаться Гарри, хвалил его успехи на уроках ЗОТИ, но на личную беседу все никак не решался. Поттеру его пристальное внимание за несколько недель набило оскомину. Но делать первый шаг навстречу, не зная мотивов подобного поведения Люпина, он не собирался, создавая видимость, что не замечает его заинтересованности. В начале октября Гарри сидел на трибуне квиддичного поля и читал книгу, иногда поглядывая на то, как Драко носился на метле за снитчем, участвуя в тренировке факультетской команды. Погода была просто великолепной – вечернее солнышко пригревало, разгоняя сырость последних дней, ветерок уснул, а тучи спрятались где-то за горизонтом. Немыслимо было не воспользоваться случаем и не провести часок на свежем воздухе. Рон и Гермиона, уважая негласные правила, тактично не приходили на тренировки слизеринской квиддичной команды, поэтому Гарри сидел в одиночестве, своим присутствием поддерживая Драко. Он как раз увлекся чтением о редких сочетаниях некоторых рун, когда услышал рядом с собой:

Добрый вечер, Гарри, - Люпин улыбался немного заискивающе, как показалось Поттеру, слегка удивившемуся такому фамильярному обращению по имени. Обычно преподаватели себе такого не позволяли. Даже Хагрид из всех студентов по имени звал только его, Гарри, и его друзей, почему-то решив, что они все и его друзья. Но Хагрид – это отдельный случай, ведь он даже не совсем человек. Впрочем, Люпин тоже.

Добрый вечер, профессор Люпин, - заложив пальцем страницу, где закончил чтение, Гарри закрыл книгу.

Почему ты сидишь в одиночестве? Неужели книга так увлекательна, что ты предпочел ее общество прогулке с друзьями? – Люпин бесцеремонно присел рядом на лавку.

Книга достаточно увлекательна. Но я здесь не один. Со мной целая команда, - Гарри кивнул в сторону тренирующихся, успев заметить, что Драко обратил внимание на его нежданного собеседника.

Да, конечно. Прости, я не подумал. Ты ведь поддерживаешь друга? А я, знаешь ли, дружил с твоими родителями. Это так давно было… - Люпин смотрел на поле, словно специально отводя глаза.

Да, я знаю, сэр. Мне опекун немного рассказывал о друзьях моих родителей.