Союз стихий (СИ) - Герр Ольга - Страница 7

   Камера была квадратной. Шагов двадцать по диагонали. Три кирпичные стены и одна решетка. Окон нет. В углу стог сена вместо постели. В другом – дыра в полу. Из нее невыносимо воняло мочой.

     Тело ломило от побоев. Лечь бы и забыться. Сон – единственное доступное здесь развлечение. Он приблизился к стогу, но тот зашевелился. Джеймс инстинктивно отскочил.

   − Кыш! − прошипел он, думая, что в сене копошатся крысы.

  − Сам кыш, − ответил стог хриплым баритоном.

     Наполовину закопанный в сено, как в одеяло, в стогу лежал мужчина. Зрением полукровки Джеймс разглядел длинный прямой нос, нитевидные губы, ярко выраженные носогубные складки и выдающийся вперед подбородок – мелочи, придающие лицу хищное выражение. Черные волосы до плеч, слегка вьющиеся или просто давно нечесаные. Шрам на правой щеке − белая полоса тянулась от внешнего края глаза по скуле и отчетливо выделялась на фоне щетины. Вид у мужчины был неопрятный: замусоленная одежда, руки в копоти. Но и место не располагало к чистоте.

   Джеймс попятился. Уж лучше компания крыс, чем этого человека, в котором он опознал преступника. На прошлой неделе в деревне судачили о поимке разбойника, разыскиваемого в столице за нападение и убийство.

   − В чем дело, златовласка? − усмехнулся мужчина. − Ты меня испугался?

   Джеймс тряхнул головой. Он привык, что цвет его волос рождает в людях ненависть, но насмехались над ним впервые.

   − Мои волосы белого цвета, а не золотого, − проворчал он.

   − О, прощу простить за ошибку. В темноте сразу и не разберешь, − мужчина явно издевался. − Тогда я, пожалуй, буду звать тебя белокурым, раз уж ты будто девица зациклен на цвете своих волос.

  − Зови, как хочешь, − Джеймс махнул рукой. — Мы долго не протянем, а пару дней я потерплю.

   − Лично я не намерен умирать, − ответил мужчина. − У меня куча планов. Кто их выполнит, если меня лишат головы?

   − Лишат головы? Не много ли чести? Скорее уж повесят или четвертуют зевакам на забаву.

   − Говори за себя. Меня в этой убогой деревеньке не тронут. Нет полномочий, − мужчина сел, стряхнув с одежды сено. − Меня отправят в столицу для суда. Не сомневайся, я туда не доеду.

   − Куда ты денешься?

   − Сбегу, − сказал он спокойно, словно проделывал это не раз. − В дороге масса шансов для побега. Не то, что в этом клоповнике.

   Мужчина с досадой пнул ближайшую стену, как будто она виновна в его несчастьях.

  − Как тебя зовут? − спросил он.

  − Джеймс.

  − За что сцапали?

  − Подозревают в сговоре со снежными.

  − Серьезное обвинение, − кивнул мужчина и представился: − Элай. Я здесь по обвинению в нападении на экипаж купца.

   − Ты его совершил? − поинтересовался Джеймс.

   − Как и множество других, − ответил Элай. − Я из тех, кто добывает пропитание собственным трудом.

   − Ты называешь грабеж трудом?

   − Каждый зарабатывает, как может, − пожал плечами Элай.

    Джеймс не нашелся, что ответить. Он всегда выступал за честную жизнь и куда это его привело? Односельчанам нет дела: виноват он или нет. Они жаждут мести, а он под руку подвернулся.

    Элай откинулся на спину, вытянул ноги и скрестил руки на груди. Он точно лежал не в стогу отсыревшего сена, а на шелковых простынях. Джеймс в отличие от него не мог расслабиться. Он размышлял над тем, какой приговор его ждет. Будет ли суд? Выступит ли кто-нибудь в его защиту?

   Хорошо, мама не дожила до этого дня. Не увидит его мучений. При воспоминании о матери сдавило сердце. Некому зажечь погребальный костер в ее честь, чтобы он освятил ей путь в мрачный шатер Вела − бога мертвых − на вечный пир. Эта мысль терзала душу Джеймса сильнее, чем страх за свою жизнь.

   В то время, пока Джеймс и его сокамерник томились в темнице, а Аурика Прекрасная готовилась к отъезду, в зале тринадцати в главном дворце столицы Эльфантины заседал совет двуполярного мира. Тринадцать магистров тринадцати городов собрались за столом в форме прямоугольного треугольника. Пятеро из них сидели по правому катету: угрюмые, темноволосые мужчины в кафтанах отороченных мехом − магистры северных городов Норта, Бриса, Канты, Ирда и Ганты. Четверо сидели по левому катету: светловолосые, бронзовокожие мужчины в шелковых одеждах − магистры южных городов Калидума, Апритиса, Луксорума и Леатарума. Еще трое расположились по гипотенузе треугольника: они были одеты в богатые парчовые кафтаны − магистры городов близ столицы: Проксима, Биатуса и Надерния. За спиной каждого из магистров стоял его личный советник. Место во главе стола в верхнем углу треугольника пустовало. Оно принадлежало первому магистру − правителю славной столицы.

    Арочные окна тянулись от пола до потолка по периметру зала. Из них открывался вид на все стороны света. Ограниченная на западе и востоке океанами земля людей протянулась от крайнего юга с острыми пиками гор, где солнце никогда не заходит за горизонт, до крайнего севера с неприветливыми лесами, где солнце никогда не поднимается над горизонтом. В центре крайне удачно расположилась столица Эльфантина − ровно посередине между вечной ночью и вечным днем. В столице всегда была весна, а день и ночь сменяли друг друга через каждые десять часов.

    Распахнулась двухстворчатая дверь, и в зал вошел грузный мужчина. Его виски и бороду тронула седина, а глубокая морщина между бровей выдавала упрямца. Одет мужчина был небрежно. Его наряд проигрывал даже по сравнению с грубыми кафтанами северян. Но двенадцать магистров встали как по команде и поклонились ему.

   − Приветствуем тебя, Валум! − сказал один, и остальные подхватили.

   − Садитесь, господа. В ногах правды нет, − пробасил Валум и занял место во главе стола.

   Угол треугольника упирался ему в живот, но за годы правления столицей он привык к неудобству. Малый дискомфорт, как напоминание – за власть необходимо расплачиваться. Что ж, он платил и больше.

    − Я созвал вас на совет из ваших прекрасных городов, обсудить важные вопросы, касающиеся нас всех, − сказал он. Советник подал бумаги, и Валум пробежал их взглядом. − Вижу, вы пришли не с пустыми руками. Скопились жалобы.

   − Так и есть, − подал голос правитель Калидума, города граничащего с крайним югом. − Три месяца не было дождя. Запасы воды на исходе. Того, что поставляет столица, не хватает даже на питье, не говоря об орошении полей.

   − Урожай гибнет, − поддержал его магистр Апритиса соседа Калидума. − Не предпримем срочных мер, останемся без зерна в этом году.

    − Я посмотрю, что можно сделать, − Валум сделал пометки. − Возможно, мы увеличим поставки воды. Но вам не мешает озаботиться безопасностью дорог. Часть воды пропадает из-за разбойников.

   − Мы выставили кордоны на подходах к городам, − ответили ему. − Но нам не уследить за всей дорогой, даже если каждый горожанин выйдет на ее защиту.

   Валум задумчиво пригладил бороду:

   − Я не могу увеличить охрану обоза. Если вы не в состоянии защитить то, что принадлежит вам по праву, то ваши жалобы неуместны. Столица делает для юга все, что в ее силах. Видимо, солнце опалило ваши головы и превратило вас в лентяев, раз вы не можете такой малости.

   Магистры северных городов не скрывали усмешек. Они считали южан мягкотелыми. На юге не знают горестей и печалей кроме засух, а северяне борются за каждый вздох и не только со стихией, но и со снежными.

    − Мы на грани войны, − сказал один из северян, − а вы печетесь о запасах воды!

   − На севере вода не имеет значения, − возразил магистр Калидума. − Вы буквально ходите по ней. А на юге каждая капля на счету. Мы живем в условиях жесткой экономии.

   − Но у вас, по крайней мере, дружелюбные соседи, − сказал магистр Норта, города на границе северного леса, в народе прозванном «последней заставой». − Солнечные не ведут войн, они чересчур заняты собой. Но снежные их полная противоположность. Они жестоки, грубы и жадны. На днях мне донесли о набеге. Пол деревни сгорело дотла. Четверть жителей погибли или уведены в рабство. А те, кто остались, вне себя от горя и страха. И это уже третий набег на деревни за эту зиму, а она едва началась. Прежде снежные не тревожили нас по несколько лет. Не за горами тот час, когда они нападут на города.