Вниз и влево (СИ) - А. Эльстер - Страница 46

- Милош, - коротко представился верзила, - Только не начинай, пожалуйста, расспрашивать, зачем я тебя тогда с площади утащил. Дело прошлое, мы в расчете.

Вместе они добрались до Вены. Милош сказал, что у него есть тут какие-то связи. Он был согласен с Тадеушем, что нужно разобраться в происходящем и как-то научиться противостоять зловещему оружию. Вместе они и взялись за дело.

"Связи" Милоша оказались несколькими весьма крепкими людьми, и выяснилось, что все они состояли к немецкому режиму в оппозиции, - за что их товарищам пришлось поплатиться. Именно эту сцену и застал по дороге Тадеуш. Он пытался расспросить, как они угодили в оппозицию, но быстро понял, что эти люди не намерены распространяться о себе.

Было решено вызволить, кого получится, - то есть, ни много ни мало, совершить налет на тюрьму. Через некоторое время Тадеуш вместе с новыми товарищами бежали от тюремного здания прочь, держась за руки растянутой шеренгой, - а сзади поднимался дым пожара, что полыхнул от их зажигательной бомбы.

Потом было еще несколько налетов. Видимо, никакого отпора от тех, кого облучала психотопная пушка, не ждали, - и потому им удалось вытащить из застенка нужных им людей. Все спасенные пришли к единому мнению: они решили организовать в Вене подполье для сопротивления непонятному и невидимому террору на ее улицах. Обосноваться было удобнее всего внизу, - в бескрайних венских подземельях, особенно имея при себе такого прекрасного проводника, как Тадеуш. Одно было плохо: земная толща совершенно не спасала от лучей "Машины Внушения".

- Хороши же мы будем, усевшись в кружок и держась за руки, - с невеселой усмешкой сказал высокий мужчина, которого все звали по прозвищу: Ткач. Насколько я разумею, это у нас - единственный способ не попасться под эти самые лучи, как их там... Ну, в таком случае, недолго мы продержимся. Она, судя по всему, вообще выключаться перестала, их машинка. "Проверки лояльности" ввели, каждый вечер весь город утюжат: все, кто совершил правонарушения, - ну, по-ихнему, то есть, - должны выйти и сдаться. А кто им сдастся - назад уже не возвращаются, разве что с вашей помощью, - он взглянул на Милоша.

- Постойте, - вспомнил Тадеуш, - я видел, что, когда их брали, - он тоже кивнул на Милоша, - среди них был один, кто сумел вернуть себе разум. Он... молился.

- Хм... - задумался Ткач, - Ну что ж, попытка - не пытка. Кристин, ты у нас особо ретивый прихожанин... - обратился он к одному из подпольщиков, - Знаешь кого-нибудь из попов хороших?

***

Привлечь на свою сторону священников оказалось недурной идеей. В их присутствии можно было вести почти нормальную жизнь, - правда, им самим приходилось почти постоянно дежурить, друг друга сменяя.

В подземельях были устроены лагеря, куда стекались горожане, бегущие от преследований. Там тренировались и диверсионные отряды повстанцев. Тадеуш лично возглавил один из них - правда, он состоял из трех человек, но это были сорвиголовы. В их отряде не было священника, и они полагались на странную способность их командира создавать неуязвимость: работали в тройке и не расходились далеко. Тадеуш быстро приобрел популярность и симпатии окружающих благодаря личному обаянию и тому, что именно он дал им свободу и вдохновил на борьбу. Он же наладил обучение проводников, которые ориентировались в подземельях и приставлялись к отрядам. Карты не рисовали, чтобы не давать подобных знаний врагу.

Тадеуш был знаменем подполья. И мало кто знал, что основная работа по координации жизни подпольщиков лежит на Ткаче, - скромном и малозаметном ответственном за снабжение...

Через три недели жизни Сопротивления стало ясно, что, несмотря на все успехи, потери эти успехи затмевают. Силы подполья подошли к пределу, а вражеским конца было не видно. И, что хуже, более эффективных методов борьбы с ними изобрести пока не удалось.

- Придется принять помощь со стороны, - сказал однажды Ткач Милошу. Они сидели в небольшом помещении, которое, по словам Тадеуша, осталось с римских времен. Здесь был личный "кабинет" ответственного за снабжение, в который далеко не все подпольщики знали дорогу.

- Ты про итальянское подполье, что ли? - спросил Милош, сидя на ящике с патронами, - Воля твоя, а они мне доверия не внушают. Вроде бы, называют себя антифашистами - но те обычно комми, ну, или республиканцы, - а эти прямо религиозные фанатики какие-то. Прямо средневековая инквизиция. Откуда такие берутся?

- Ватикан, - коротко ответил Ткач, - Похоже, что католическая церковь тоже в игре. Но у них есть оружие и люди, а главное - их самих не надо охранять да защищать. По крайней мере, поговорить с ними стоит. Завтра от них прибудет делегация. Встретишься с ними - ты и другие командиры отрядов. Послушаем их условия. Я участвовать не буду, но, - Ткач улыбнулся, - тоже послушаю.

***

Ватиканцы явились поздним вечером. Их было трое: два человека средних лет и один старик. Старик явно был главным; его звали отцом Умберто, и, несмотря на возраст, в нем чувствовалась неукротимая энергия. Он быстро двигался, резко разворачиваясь на месте, и даже разговаривал как бы бросками; в глазах его светился ум.

Обменявшись приветствиями с командирами отрядов, он тут же проследовал в лагерь беженцев. Он благословил людей, потом краткой молитвой облегчил мучения одержимых, с которыми не справлялись местные священники. Затем он призвал всех к походной мессе там же, в лагере. Он сам провел ее, пылая взглядом; голос его величественно и мощно раскатывался под сводами. Один из молодых сопровождающих подал ему кропило и святую воду, и отец Умберто пошел вдоль ряда паствы. Но когда он добрался до Тадеуша, и святая вода попала тому на рубаху, случилось нечто странное: Тадеуш вскрикнул от неожиданности и схватился за грудь. Пар поднялся от мокрой ткани рубашки. Тут же старый клирик подошел к нему и гневно потребовал расстегнуть воротник. Изумленным взорам представился здоровенный и глубокий ожог от медальона. Увы, заклятый эльзин талисман просто выполнил то, что было ему приказано: защитил носителя от враждебного внешнего воздействия, каким для демонов является святая вода.

- Слухи о чудесах, что у вас тут творятся, доходили до меня, - заявил отец Умберто, - И я радовался, что Господь не оставил вас своею милостью. Но ныне я вижу, что ваши "чудеса" - обыкновенная черная магия! Где вы его взяли, молодой человек? - он впился взором в Тадеуша, чуть сгорбившись, как старый кондор.

- Мне дала его... девушка, которая была мне когда-то, как сестра, - Тадеуш не опустил взгляда, - Это долгая история. Но она не ведьма, а ученый.

- Имя! - прогремел святой отец.

- Эльза фон Лейденбергер.

- Что я слышу?! - поразился старик, - Уж не та ли самая, против которой уже поднимались ваши горожане? Кажется, тогда она подняла в ответ шеренгу мертвецов! Вот что скажу я вам: я ехал к вам, как к союзникам, но и представить себе не мог, что вместо борцов с дьяволом найду здесь гнездилище ереси еще худшей. Вы боретесь со злом посредством зла! Церковь не может принять таких методов. Или вы, юноша, немедленно снимете это и исповедаетесь, - или, - он сделал паузу, - покинете ряды повстанцев. Я, конечно, не ваш командир, - но это условия, на котором мы только и можем иметь с вами дело, - он обвел взглядом бойцов Сопротивления и вперил взгляд в Тадеуша.

Тот стоял, немного опешив от напора святого отца и явно на что-то решаясь.

- Нет, - наконец, сказал он, - Прошу меня простить, но я этот медальон не сниму. Сделок с дьяволом я не совершал! Ничего подобного я не замечал и за медальоном, - а он со мной почти всю жизнь. Я... ношу его сейчас в знак собственной задачи. Раньше, чем я ее разрешу, я не расстанусь с ним. А остальные пусть сами решают, как относиться ко мне! - Тадеуш вскинул голову.

Среди присутствующих поднялся ропот. Они явно поделились на две части. С одной стороны, слышались голоса, что это не дело - бросать командира, который всех их спас и без которого вообще бы подполья не было. Другие, более набожные, говорили, что, раз правда вскрылась, к нему нельзя относиться по-прежнему. Спор затягивался.