Вниз и влево (СИ) - А. Эльстер - Страница 12

- Сейчас в интеллектуальных кругах распространяется критический взгляд на науку, - так завершила свою речь молодая ученая, - Она его целиком заслужила, но что предлагается этими критиками? Бросить науку вовсе! Вернуться к древним практикам познания! Я считаю, что это утопия. Кто способен на древние практики - те ими занимаются, они и сейчас есть, хотя их стало очень мало. И все знают, как дойти до Шаолиня или Кармелитского монастыря. Но что толку? Есть, видимо, какая-то причина, почему огромное большинство людей отбросило их и слушают ученых, разинув рты.

Мы - тоже критики, но поступим иначе. Раз все слушают науку и ждут от нее ответов, то мы используем науку, - как есть, с ее картезианскими методами. Мы - дети своего времени, со всеми вытекающими. Мы не умеем медитировать и молиться, - по крайней мере, я не умею. Алхимические методы выглядят как полная абракадабра. Глупо гадать, что они значили, пытаться изображать из нашей науки алхимию. Мы - это мы, своим путем и пойдем. Мы наши собственные теории и практики воплотим собой! Мы работаем с материей. Мы говорим: "бытие определяет сознание", даже если на самом деле хотим выяснить, как сознание влияет на бытие. Что делать: до этого докатилось наше время! Но пусть то, чего люди ждут, этим методам противоположно, - мы вернем им это! Мы вернем им Истину, даже если люди сами забыли, чего они ждут. Даже если не ждут, если честно... Что скажете, господа?

Вальтер согласился, чуть поколебавшись между восторгом и смятением от странных эльзиных идей. Но она ему нравилась, это было главное. Отто просто кивнул. Помочь Эльзе его попросил барон фон Лейденбергер, и больше тут обсуждать было нечего.

Так что вино было распито, и было заключено соглашение. Решили, что союз их доброволен, и каждый волен его покинуть, когда пожелает и безо всяких претензий. Плодами их работы все они могут пользоваться в своей практике. Есть только одно условие: никто не должен ставить общее дело под удар. Например, не стоит выносить происходящее здесь в свет и в научные круги; не стоит привлекать посторонних; не стоит делать что-то, что всех касается, не посоветовавшись с ними.

***

Эльза не стала рассказывать коллегам о демоне, - потому, что об этом просил барон, - но изложила им остальные наработки. Она рассказала о Кристаллах и клешах, о предположительной единой основе всех явлений, подверженных Кармическому Закону причин и следствий, и о том, что должно быть возможно распространить на весь мир феноменов, включая людей, уже открытые наукой подходы.

Начали они со спиритических сеансов, - с огромного числа спиритических сеансов. Они изучали призраков-спиритов. Эльза раскладывала на составляющие весь спектр человеческих привязанностей, который представляли собой призываемые сущности. Она выражала в исчисляемых единицах то, что означают слова: черты характера, аффекты, опыт прошлого. Она увязывала их в формулы, как факторы физического мира.

Работали они слаженно, и только Вальтер все больше осознавал, что вся их затея - отнюдь не развлекательное совместное времяпрепровождение с Эльзой, на которое он надеялся. Многое из происходящего его совсем не развлекало! Например, чтобы как можно лучше и полнее призывать спиритов, Эльза предложила вызывать их на определенной основе, к которой они были привязаны при жизни. Сильнее же всего на роль такой основы подходили их собственные тела, из чего вытекла идея раскапывать их могилы и привозить останки в лабораторию. Отто просто кивнул, как всегда. Вальтер остался в меньшинстве, и его протесты были тут же подавлены Эльзой. Она припомнила ему, что он врач, а вся медицина началась с подпольной анатомии под носом у инквизиции. А еще он наверняка сам резал трупы. А христианские заповеди вообще упоминать не стоит, потому что при его мещанской религиозности это напоминает трусость (Вальтер съежился от этого слова). То есть, либо смысл заповедей очевиден, и ты не режешь трупы ни при каких обстоятельствах, либо выходит, что люди соблюдают их на всякий случай: а вдруг ад и правда есть? Жалкое зрелище, заключила она.

Так что эльзино нововведение было единогласно принято, и одна из поместных автомашин превратилась в ночной катафалк. Чтобы утешить Вальтера, она предложила после опытов возвращать трупы на место. Вальтера это почему-то мало утешило, а что подумал Отто, никто так и не узнал (но вряд ли это было что-то хорошее).

***

За вторым примером того, что не развлекало бедного Вальтера, не нужно было далеко ходить. Как и собиралась, Эльза легла на операционный стол, чтобы увязать формулы Закона с личным опытом.

Вальтер, услышав об этом, был в полном ужасе, - ведь ему предстояло кромсать тело, которое он втайне мечтал обнимать. И врачебная этика! Речь ведь не о лечебных операциях! Эльза на это возразила, что он сам себе противоречит: если речь не о лечении, то и врачебная этика тут неприменима. Она рассматривает себя, как средство и инструмент науки, который нужно усовершенствовать. Ее отец ставил опыты на себе, прежде чем говорить о цене познания. То же сделает и она.

Покорившись, Вальтер вскрывал ей череп, сверлил позвоночник, и встраивал в ее тело различные приборы, которые по ее эскизам Отто собирал в уменьшенном и оптимизированном виде. Своими руками он превращал Эльзу в измерительно-аналитическое устройство. Выглядело это ужасно и уродливо, вызывало массу осложнений, и страдания ей причиняло огромные, хоть она и старалась не подавать виду. Ему это тоже стоило нервов, терзаний и душевных перекосов. Вальтер говорил, что если всем людям придется ради новых знаний пройти через то же, что и ей, то у этих знаний будет еще меньше поклонников, чем у Шаолиня. Эльза от этих слов только усмехалась.

Одно было хорошо: это происходило не каждый день. После операций она подолгу восстанавливалась, и тогда они читали книги. Она надеялась там найти формальные критерии Истины, которую следует искать средствами новой науки, - но книги, увы, были темны. Они перелопатили большую часть огромной библиотеки поместья: прошерстили христианских мистиков, даосов, Веды, Каббалу, алхимию... Все это было не применимо к их делу. Эльзин разум проносился через эту "тарабарщину", как нож сквозь масло. Она не могла найти никакой зацепки, чтобы увязать свои методы и теории с их предполагаемыми результатами и прийти к этим результатам практически. Вальтер чувствовал ее ярость, азарт и нетерпение.

***

С модификацией эльзиного организма дело шло куда лучше, чем с чтением фолиантов. Постепенно восприятие ее так изменилось, что она действительно увидела весь мир явлений единообразно: все теперь выглядело для нее, как огромный механизм. Она почти утратила свое человеческое зрение, и его заменил "Третий глаз". Не замечая больше красоту мира, она научилась различать иное. Она могла теперь отслеживать, как взаимодействуют различные "искажения среды", порождаемые людьми и не только, - следы мыслей, энергетические отпечатки касаний, взаимосвязи привязанностей. Порой она цинично шутила, что полдела сделано: сиддхи, - то есть, магические способности Просветленных, они уже добыли, - и чем их наука после этого не сакральная? Дело за малым: добыть само Просветление. Тогда, может быть, отпадет необходимость ей глотать таблетки и зелья, чтобы поддерживать работу изуродованного тела.

***

Эльза и ее коллеги работали все время, что могли этому уделить. Когда Отто не был занят на службе, Вальтер - с пациентами, а сама она не была прикована к постели, они могли сутки напролет проводить в ее башне.

Надо сказать, что не только Эльза пользовалась плодами своей теории. Их ученая троица освоила огромную прикладную область, - и это касалось не только особых законов, порождаемых Контрактом, но и самой обыкновенной земной физики. Вальтер использовал их совместные открытия в медицине, а Отто с позволения Эльзы конструировал устройства военного назначения для нужд отряда. Эльза дала добро на это, но не вникала в подробности.