Братья Стругацкие - Прашкевич Геннадий Мартович - Страница 69

Отношения в семье Аркадия Натановича оставались напряженными.

Подобная обстановка, как ни парадоксально, иногда помогает работе, заставляет человека концентрироваться на текущей работе, но алкоголь (давно, к сожалению, ставший нормой для Стругацкого-старшего) и мерцательная аритмия добрыми помощниками быть не могут.

Тем не менее закончена повесть «Жук в муравейнике».

Сотрудник КОМКОНА-2 (Комиссии по контактам) Максим Каммерер, известный по роману «Обитаемый остров», вновь вернулся к читателям. На этот раз его шеф Экселенц (он же Рудольф Сикорски, он же Карл Людвиг, он же Руди, Странник — член Мирового Совета, один из руководителей названной Комиссии по контактам) дает Каммереру задание срочно отыскать некоего Льва Абалкина — прогрессора, который вдруг без всякого разрешения сверху прилетел на Землю с Полярной базы Саракша. Экселенц встревожен проступком Абалкина. Именно проступком. Да и Каммерер не питает особых симпатий к прогрессорам. «Я не люблю прогрессоров, — признается он, — хотя сам был одним из них еще в те времена, когда это понятие употреблялось только в теоретических выкладках». Понятно, что Каммерер имеет в виду, так сказать, специфику профессии, ситуации, когда в жестких столкновениях любого рода компромисс исключен…

Лев Абалкин — человек.

Предположительно — человек.

Во всяком случае, он — существо со всеми признаками человеческой физиологии. Но Абалкин не был рожден как обыкновенный человеческий ребенок. Цивилизация Странников «подкинула» землянам некий саркофаг с тринадцатью оплодотворенными яйцеклетками вида хомо сапиенс, из которых самопроизвольно начали развиваться, превратились в младенцев, а из младенцев выросли вполне здоровые дети. У каждого из «подкидышей» на руке появился символ, и набор дисков с такими же символами оказался вмонтирован в янтариновый ящик, обнаруженный в саркофаге. Их условно назвали «детонаторами», поскольку были опасения, что с помощью этих странных вещиц подкидыши могут инициировать катастрофу. Сирот боялись. Но… не убили (как сделали, например, тагоряне, столкнувшиеся с той же проблемой). Из человеколюбия «подкидышам» сохранили жизнь, а из соображений предосторожности, во-первых, утаили от них собственное происхождение и, во-вторых, постарались держать подальше от Земли. Абалкина — фактически насильно — сделали прогрессором. Он участвовал во многих операциях. В его послужной список вошла сверхрискованная и совершенно непредсказуемая операция, развернувшаяся на планете Надежда, откуда неожиданно пропало почти все население. Видимо, Странники провели там спасательную акцию на свой лад, выведя обитателей Надежды в другой мир. Невольно задумаешься: когда, наконец, мы поймем, кто такие эти Странники? Почему у них нет каких-то определенных баз? Чего они хотят от иных цивилизаций? «Сами-то! — ядовито замечает прогрессору Абалкину голован Щекн, с которым они вместе работали на планете Надежда. — Стоит вам попасть в какой-нибудь другой мир, как вы срочно начинаете его переделывать наподобие вашего собственного. А потом вашему воображению становится тесно, и вы снова ищете…»

На протяжении многих лет оставалось неясным: землянин ли этот Лев Абалкин? Или он — плод «прогрессорской операции» Странников, точно такой же, в какой сам участвовал на Надежде, только совершаемой в отношении землян? Экселенц полон самых черных подозрений. Может, Абалкин — всего лишь человекоподобный автомат, запрограммированный на какие-то пусть далекие, но очень серьезные действия? Не зря Абалкин так внезапно вернулся на Землю и теперь активно стремится попасть в музей внеземных культур, в котором хранятся те самые «детонаторы»… Действительно странные объекты… «Он (Максим Каммерер. — Д. В., Г. П.) вытянул детонатор из гнезда и стал осторожно поднимать его над футляром все выше и выше, и видно было, как тянутся за серым толстеньким диском тонкие белесоватые нити, утончаются, лопаются одна за другой, и, когда лопнула последняя, Бромберг повернул диск нижней поверхностью вверх, и я увидел там среди шевелящихся полупрозрачных ворсинок тот же иероглиф, только черный, маленький и очень отчетливый, словно его вычеканили в сером материале…»

Зачем Абалкину этот «детонатор»?

Означает ли несанкционированное появление Абалкина на Земле начало каких-то ужасных непредсказуемых действий? Или его поступки всего лишь запутанный подход к возможному будущему контакту? Стоит ли огород городить и так бояться пусть опытного, но одинокого и явно растерянного прогрессора? По «условиям игры» как все действующие лица, так и читатель до самого финала имеют недостаточно информации, чтобы понять ситуацию до конца. Некоторые обстоятельства остаются неразгаданными даже под занавес…

Экселенц подозревает худшее.

«Если бы мы с тобой были обыкновенными учеными, — говорит он Каммереру, — и просто занимались бы изучением некоего явления природы, с каким бы наслаждением я объявил всё это цепью идиотских случайностей! Случайно погиб Тристан (напарник Абалкина и его наблюдающий врач. — Д. В., Г. П.), не он первый, не он последний. Подруга детства Абалкина случайно оказалась хранительницей детонаторов. Он совершенно случайно набрал номер моего спецканала, хотя собирался звонить кому-то другому. Клянусь тебе, это маловероятное сцепление маловероятных событий казалось бы мне все-таки гораздо более правдоподобным, чем идиотское, бездарное предположение о какой-то там вельзевуловой программе, якобы заложенной в человеческие зародыши. Для ученых всё ясно: не изобретай лишних сущностей без самой крайней необходимости. Но мы-то с тобой не ученые! Ошибка ученого — это в конечном счете его личное дело. А мы ошибаться не должны. Нам разрешается прослыть невеждами, мистиками, суеверными дураками. Нам одного не простят: если мы недооценили опасность. И если в нашем доме вдруг завоняло серой, мы просто не имеем права пускаться в рассуждения о молекулярных флуктуациях — мы обязаны предположить, что где-то рядом объявился черт с рогами, и принять соответствующие меры, вплоть до организации производства святой воды в промышленных масштабах. И слава богу, если окажется, что это была всего лишь флуктуация, и над нами будет хохотать весь мировой совет и все школяры в придачу…»

Выбор неизбежен. Потому и звучит в финале выстрел.

Благодаря многочисленным недосказанностям «Жук в муравейнике» множество раз подвергался «дешифровке». Существует немало версий его прочтения. Одна из самых экзотических принадлежит критику Майе Каганской. Она уверена в том, что повесть «Жук в муравейнике», как и многие другие тексты Стругацких, посвящена национальному вопросу. Голованы, живущие на реке Телон, — образ «окончательного решения» русского вопроса, то есть резервация для полудиких разумных существ. А в целом «Жук» посвящен еврейству, мировому и советскому. «Судьба еврейства (она же его метафизическая сущность), — полагает Майя Каганская, — рассматривается авторами в свете и под знаком „Близнецов“ — двух катастроф, из которых одна уже была (нацистская Германия), а другая еще будет (националистическая Россия). Об этой приближающейся (или ожидаемой) катастрофе и предупреждают детские стихи Левы: „Стояли звери около двери, они кричали — их не пускали“. В обратном переводе с детского языка на язык оригинала, то есть апокалиптический, — это ужас, который „стоит при дверях“, из Откровения Иоанна, „звери (-рь)“ — оттуда же. Дата Левиной смерти — 4 июня 78-го года (повесть, напоминаю, опубликована в 1980-м) — подчеркивает, что — да, действительно, „при дверях“». Более того, по мнению этого критика, слово «люден», которое появится через несколько лет после публикации «Жука» в повести «Волны гасят ветер», продолжает ту же линию: правильное его прочтение — без первой буквы.

«Соблазн конспирологии» возникал и возникает у людей разных взглядов, порой — диаметрально противоположных. Конспирология Каганской принадлежит лагерю, состоящему во враждебных отношениях с почвенниками, традиционалистами, имперцами. Но суть любых конспирологических умозаключений — одна, и она предполагает наличие у Стругацких какой-то особенной, чудовищно зашифрованной «правды для избранных», вернее, не просто для избранных, а… «для самых-самых избранных», которые на два градуса круче простых незамысловатых избранных. Это уже не простые диссиденты, а мастера-эзотерики, тонкие игроки в бисер…