Возвращение под небеса (СИ) - "Зетт Катэсса" - Страница 58

Господи, какая же красота расстилалась перед моими глазами! И не просто красота -- родная. Мой любимый фонтан красовался чуть дальше. Его прямоугольный резервуар был заполнен серо-зелёной дождевой водой, переливающейся под светом утреннего солнца. Чудесные изваяния в виде лебедей ещё больше потемнели от времени, растрескались, но все ещё хранили ту нежную красоту, которая была вложена в них так давно. На небольшом плато за фонтаном располагались самые разные клумбы -- круглые и прямоугольные. Раньше, ещё до войны на этих клумбах, должно быть, росло множество самых разных цветов. Сейчас там можно было увидеть лишь острые серые камни, поросшие красным мхом, и блёклую траву. А дальше, на холме, высился главный особняк усадьбы Введенское -- мой дом, где я жила с папой много лет, и где жили все те, кого я так любила. Дом, где я провела самую счастливую часть своей жизни.

Мы подошли к усадьбе уже через двадцать минут после того, как выгрузились из машин у ворот города. Хлопнула парадная дверь и из-за колонн показался Михаил Георгиевич Соболев -- архонт города-государства Купол. Антон и Женя подошли ближе к лестнице, а я осталась стоять чуть поодаль, с удивлением присматриваясь к Михаилу. Честно говоря, Соболев не так уж сильно изменился за последние пять лет. И хотя возраст брал своё, он был по-прежнему весьма хорош собой. Его седые волосы были аккуратно уложены, подбородок гладко выбрит, а ясно-голубые глаза словно бы светились на лице. Сегодня Соболев был одет в изношенную куртку из коричневой кожи, темные брюки и высокие начищенные сапоги.

-- Вот это новость, -- радостно улыбаясь, произнес Михаил. Он спустился с лестницы, лучезарно глядя то на Женю, то на Антона. -- Приветствую вас, орлы! Буквально две минуты назад мне сообщили, что Вы уже вернулись. Чрезвычайно рад, ибо ждал вас тремя днями позже... -- Соболев пожал руку Антону и крепко обнял дочь. -- Какие новости? Что послужило причиной более скорого возвращения?

Антон с Женей быстро переглянулись. Радость от встречи на их лицах быстро сменилась на угрюмость.

-- Новостей очень много, -- ответил Антон. -- Есть хорошие, есть не очень.

Услышав слова Крэйна, Михаил некоторое время озадаченно смотрел куда-то себе под ноги, при этом его лицо оставалось молчаливо-каменным. Спустя какую-то долю минуты, он вздохнул и, наконец, сказал:

-- Я так понимаю, что это что-то очень важное. -- Соболев поднял взгляд на Антона и покрепче обнял дочь. Его руки при этом как-то нервно вздрогнули, тем самым выдав его волнение.

-- Весьма. -- Кивнул Крэйн. -- Но это требует отдельного разговора.

-- В любом случае, отец, -- немного замявшись, сказала Женя. -- Есть и хорошие новости. И одна из таких хороших новостей, прежде всего остального послужила поводом к нашему возвращению.

Соболев посмотрел на дочь, затем вновь взглянул на Антона.

-- Интересно, интересно, -- с энтузиазмом отозвался он. -- Так что же это за новость?

Крэйн коротким кивком головы указал Соболеву в мою сторону. Михаил обернулся. В первые несколько мгновений он непонимающе щурил глаза, вглядываясь в моё лицо. В ту секунду, когда я слабо улыбнулась ему, Соболев медленно выпустил из объятий Женю и медленно направился ко мне, удивленно хлопая глазами.

-- Поверить не могу, -- тихо произнес он, подойдя ко мне ближе. -- Маша... Но как же так?

-- Здравствуйте, Михаил Георгиевич, -- смущенно произнесла я. -- О, поверьте мне, это очень долгая история...

Соболев удивленно покачал головой.

-- И я... вполне уверен, что ты мне полностью ее расскажешь, Мария, -- улыбаясь, произнес Михаил. -- В любом случае, чего бы там не произошло... я очень рад тебя видеть.

Соболев крепко обнял меня, и я улыбнулась, обнимая его в ответ. Как же долго я ждала этих минут возвращения...

-- Если честно, у меня просто нет слов, -- отстраняясь от меня и поворачиваясь к ребятам, сказал Михаил. Он снова посмотрел на меня. -- Даже представить не могу, как будет счастлив твой отец, Маша. Нужно сообщить ему немедленно....

Меня накрыл новая лавина будоражащего волнения, когда я подумала о такой близкой встрече с отцом. Дыхание перехватило и я, не в силах сказать ничего более, просто кивнула. Вместе с Михаилом мы направились к лестнице, где стояли ребята. В эту секунду, именно в эту секунду, когда я оказалась в пяти шагах от первой ступеньки, наверху за колоннами снова хлопнула дверь, после чего я услышала голос моего дорогого и любимого папы.

Меня охватил жар, а моё сердце насквозь пронзили смешавшиеся в одно радость и скорбь, тоска и любовь. И теперь я все смотрела на отца и думала о том, что папа не так уж сильно изменился, хотя за эти пять лет возраст коснулся и его: вихры темных волос отчасти поседели, морщины стали острее, лицо казалось теперь более уставшим. Но он по-прежнему был все таким же прекрасным, мой папа. Интересный внешне, высокий, сосредоточенный. Бесконечно мной любимый.

-- Миша, слушай, я там по поводу выборочных исследований кое-что важное хотел тебе сообщить... -- Папа начал быстро спускаться по лестнице, на полпути он заметил стоящих внизу Крэйна и Женю и тут же удивленно остановился, глядя на них. -- О, ребята, привет. Надо же, мы ждали вас позже... -- Спустившись, отец пожал руку Антону и кивнул Жене. -- Рад, что вы в порядке.

-- Лёша...

Папа обернулся, услышав, что к нему направляется Соболев.

-- Я, собственно, на минутку, Миш. Не буду вас отвлекать, только кое-что...

Отец осёкся буквально на полуслове, просто на секунду перевел взгляд и всё.

Всё...

Я уловила его взгляд, и увидела, как непонимание накрыло его всепоглощающей лавиной, и как через долю минуты это непонимание переросло в осознание, а затем сменилось настоящим шоком. Папа был поражен. Меня же вдруг переполнило такое цветущее ликование, такая радость, такое умиление, что слёзы мгновенно потекли по моим щекам. Я видела, как отец прошептал мое имя. Именно видела, потому что услышать это мне было невозможно -- в ушах шумело. Пораженный, буквально разбитый ошеломлением, мой отец с горящими глазами на бледном лице медленно, едва ли не оступаясь, отправился мне навстречу.

Но я больше не могла стоять на месте. Сорвавшись с места, я кинулась ему объятия. Неужели я и вправду дожила до той самой минуты, которую так долго ждала?...

***

-- Я... просто не могу в это поверить, -- не скрывая злого разочарования, хрипло произнёс Соболев.

Михаил опустил взгляд, с глубокой досадой глядя на жилистые кисти своих рук. Я с горечью проследила за ним взглядом, затем с ещё большей горечью посмотрела на своего отца.

Папа был разбит. Я ещё никогда не видела его таким, никогда в жизни. Сейчас в серых глазах отца я видела такую муку, такую тоску, что мне самой становилось тошно. Но не одна тоска его мучила. Его лицо, лицо моего дорогого отца, самого доброго и дружелюбного на свете, сейчас казалось вытесанным из камня -- оно было отстраненным, безэмоциональным. Лёд -- жёсткий, цепкий -- он светился в серой глубине его взгляда. И я знала, что это был за лёд: несгибаемая ненависть, так несвойственная моему отцу.

Некоторое время мы все молчали. Лишь Ольга Миронова прерывисто хватала ртом воздух, прочитывая документы в моей карте строчка за строчкой. Бедная женщина. Её светлые глаза казались огромными на бледном лице. Просматривая папку, она медленно теребила самый краешек рукава своего посеревшего от многочисленных стирок халата.

-- Какой кошмар... -- прошептала она, в конце концов закрывая папку, затем кладя руку себе на лоб.

Я видела, как отец с силой сжал ладонь в кулак. Костяшки его пальцев побелели, а рука задрожала.

-- Спольникову просто невероятно повезло, что его нашла пуля Рожкова, -- сказал он стальным голосом. Я посмотрела на отца: он буравил пространство невидящим взглядом. -- Если бы он остался жив после всего произошедшего, я бы сам убил его.

-- Папа... -- мягко прошептала я, не скрывая гложущей меня печали. -- Папа, тебе не стоит...