Паноптикум - Хоффман Элис - Страница 32

На углу девушка остановилась, и Эдди убедился, что она не призрак, а состоит из плоти и крови. Он приготовил камеру. В тот момент, когда Эдди нажал на спуск, она подняла голову и посмотрела прямо в объектив. Разглядывая фотографию впоследствии, он увидел, что ее глаза темные, янтарного цвета, в то время как у Ханны на фотографии они были ясными, бледно-голубыми. Но в тот момент он видел только, что девушка приближается к нему. Он не знал, чего от нее ожидать, но никак не думал, что она накинется на него с кулаками. Хотя Эдди был значительно выше нее, девушка с такой яростью молотила по его груди, что он отпрянул.

– Вы полагаете, что это нормально – являться сюда, как шакал, и фотографировать нас в нашем горе?

– Но бить меня необязательно, – сказал он. Хорошо еще, что она не разбила камеру.

– У нас все-таки есть кое-какие права, – заметила девушка холодно.

Она направилась было прочь, но Эдди схватил ее за руку.

– Вы мисс Вайс?

Несколько молодых женщин на углу с беспокойством наблюдали за ними, но Эдди это не волновало. Вряд ли они подзовут кого-либо из расставленных на улицах полицейских. Они не любили вмешивать полицию в свои дела.

Эдди показал ей фотографию.

– Это вы?

Девушка вспыхнула.

– Откуда это у вас? Вы украли ее у моего отца? Вы вор?

– Ваш отец сам дал мне ее. Он думал, что вы пропали, и попросил меня найти вас. Но вы, похоже, не хотите, чтобы отец знал, где вы находитесь.

– Отец прекрасно знает, где я нахожусь. Это моя сестра, – ответила девушка, указав на фотографию.

Они стояли среди обтекавшей их толпы, ведя этот неожиданный разговор на интимные темы.

– Вы двойняшки?

– Между нами разница в год. Но вам-то какое дело до этого?

– Я хочу поговорить с вами о ней.

– Откуда я знаю, что вы не страховой агент или полицейский? Если вы двинетесь за мной, я ударю вас снова и позову на помощь. – С этими словами сестра Ханны развернулась и исчезла в толпе.

Эдди, конечно, мог бы опять последовать за ней, но он слишком хорошо знал, что силой информацию не добудешь. Полученные таким образом данные были бы ненадежными, состоящими из полуправд и предположений. Ясновидящий из Нижнего Ист-Сайда всегда внушал работавшим на него сыщикам, что для того, чтобы разыскать человека, необходимо изучить всю его жизнь, заглянуть в его прошлое. Что представляла собой девушка, которая 25 марта отправилась из дома в голубом пальто и с золотым медальоном на шее? Надо пройти по стопам ангелов, сопровождающих человека на его жизненном пути, и отметить все отклонения от этого пути, не вынося суждения, ибо это не наше дело.

ЭДДИ решил посетить места, где прошли его юные годы. Вокруг была все та же унылая завеса дождя. Он уже несколько недель искал Ханну Вайс, но знал о ней не многим больше, чем в тот день, когда к нему явился ее отец. Казалось, она исчезла бесследно, провалилась сквозь мостовую в самые глубины земли. Эдди невольно спрашивал себя, не утратил ли он свое умение разыскивать людей. Возможно, этот дар достался ему чересчур легко, и он не оценил его по достоинству?

Он направился на Шериф-стрит. Сырая погода вызывала дрожь, так что он сунул руки в карманы и поднял воротник пиджака. Он едва не потерял дорогу, пробираясь сквозь толпы на рынках, вдыхая запахи овощей и мяса, доносившиеся из лавок, и сталкиваясь с мужчинами в широких черных шляпах, кидавших на него презрительные взгляды. Сточные канавы этого старого района были полны нечистот. Во многих домах до сих пор не было туалетов, которые устраивались в грязных пустых дворах и опустошались прямо на улицу. Дома сгрудились так тесно, что свет с трудом пробивался между ними даже в более ясную погоду. Наконец улицы стали более знакомыми, и Эдди выбирал правильный путь чисто интуитивно. Зал любви не изменился. Те же массивные дубовые двери, резные перила, кафельный мозаичный пол на лестничных площадках. Он вошел, стряхивая воду с пиджака. В холодном неотапливаемом коридоре собрались несколько женщин, с надеждой ожидавших, что их примет знаменитость, чья популярность росла год от года. В России его считали ангелом, которого Бог послал заботиться о покинутых и преданных. Некоторые женщины держали наготове носовые платки, чтобы утирать слезы. Одна напевала грудному ребенку колыбельную, пытаясь успокоить его, но младенец продолжал плакать и кричать. В воздухе стоял запах мокрой шерсти и безысходности.

Двое мальчишек десяти-одиннадцати лет развлекались в углу игрой в кости, перебрасываясь шутками. Вид у них был вызывающий, кепки надвинуты на глаза. Это были нанятые Хочманом юные сыщики, каким был в свое время и Эдди. Они проводили слишком много времени в барах и борделях и наверняка были искушены в искусстве подслушивания и подсматривания в замочные скважины. Грамотным мальчикам Хочман велел записывать все, что они узнают, и отдавать записи ему. Большинство мальчишек вовлекались в пьянство и разврат, о которых, по замыслу, должны были только доносить. Тлетворная среда затягивала их, как зыбучий песок.

Эдди направился прямо к мальчишкам. «Если хочешь чего-то добиться, не тяни кота за хвост».

– Хозяин у себя?

Эдди чувствовал себя в знакомом мире, который когда-то оставил. Он потерял веру в пивных и борделях, найдя вместо этого опору в бесчувственности и отстраненности. Это помогало выжить.

Мальчишки смерили его наглым взглядом и придвинулись ближе друг к другу. У них были нечистые кроличьи лица. Возможно, они умирали от голода, когда Хочман предложил им работу.

– Ты о чем? – спросил более дерзкий, который, очевидно, верховодил в паре.

– Брось, я знаю эти игры. Раз вы тут находитесь, значит, работаете на Хочмана. Так он у себя?

– Хрена моржового ты знаешь, – ответил тот же мальчишка, прищурившись, чтобы выглядеть крутым парнем. Он был старше, чем Эдди сперва показалось, – лет четырнадцати, почти мужчина, просто его обноски были ему малы и делали его младше на несколько лет. Хочман всегда советовал своим сыщикам выглядеть помладше. Никто не обращает внимания на малолеток, и люди скорее выдадут свои секреты в их присутствии, полагая, что те не поймут, что к чему.

Дверь в кабинет Хочмана распахнулась, прежде чем разговор Эдди с мальчишками принял более резкую форму. Хотя у Хочмана была приемная на Ривингтон-стрит, именно здесь, в своих личных апартаментах он проводил брачные церемонии и утешал женщин, покинутых мужьями или любовниками. При появлении Хочмана в коридоре воцарилась тишина. Он был одет, как всегда, щегольски – бархатный жилет, твидовый пиджак. Женщины тянулись к нему, и он, стараясь поддержать их интерес к себе, даже с возрастом следил за своей внешностью.

Нахальные мальчишки угомонились, стараясь вести себя прилично в присутствии хозяина. Женщины окружили Ясновидящего, возбужденно тараторя и хватая его за руки, но он их отстранил.

– Леди, добрые дела требуют времени. Придет время, и я внимательно выслушаю каждую из вас.

От взгляда Хочмана ничто не ускользало. Он сразу заметил промокшего под дождем молодого человека и узнал в нем своего ученика.

– Иезекиль! – воскликнул он приветливо, жестом приглашая его подойти. – Я знал, что ты не пропадешь, хотя все уже списали тебя со счетов.

Эдди поморщился. Это было вполне в духе Хочмана – уязвить человека под прикрытием внешнего радушия. Ясновидящий шлепнул Эдди по спине с демонстративной сердечностью.

– Я тебя знаю, малыш. Пришел что-то разузнать. Не будем тратить времени даром. Меня люди ждут.

Эдди прошел за Хочманом в его кабинет. Он был обставлен роскошно: большие кожаные кресла, огромный письменный стол красного дерева с резьбой. На полу лежал дорогой восточный ковер в ярких оранжевых и синих разводах. Стены были оклеены синими шелковыми обоями, произведенными в Китае и купленными на Малбери-стрит. Синий цвет считался символом доверия, преданности и мудрости, и Хочман хотел, чтобы эти качества ассоциировались у его клиентов с ним самим.