Нулевое досье - Гибсон Уильям - Страница 40

– Мы уже обсуждали, – ответила Хайди. – Звони ему. Если не сработает, тогда план Б.

– Или, – сказал Аджай, по-прежнему разглядывая трубку, – можно трубку оставить, а муравья заклеить. Это даст тебе свободу маневра.

– В каком смысле?

– Если держать маячок не в муравье, а рядом, те ребята будут думать, что он по-прежнему в муравье. И если что, решат, где маячок, там и муравей. Может пригодиться.

– Он у меня с Ванкувера, – сказала Холлис. – Губерт подарил. Я думала, что оставила его там, нарочно, потом нашла среди своих вещей в Нью-Йорке. И кто-то подложил его мне в чемодан перед отъездом в Париж.

– Сделай, как Аджай советует, – сказала Хайди, ероша ему густые волосы на затылке. – Он в таком разбирается. А теперь пошли.

– Куда?

– К тебе в номер. Позвонишь. А я прослежу.

Бигенд взял завтрак № 7: яичница из двух яиц, черная кровяная колбаса, два куска бекона, два ломтя хлеба и чай.

– Здесь колбасу готовят как надо, – сказал он. – В других местах часто пересушивают.

Милгрим и Фиона взяли тайскую лапшу. Милгрима удивило, что ее подают там же, где полный английский завтрак, но Фиона объяснила, что тайцы отлично одно с другим соединили, как когда-то итальянцы начали делать английский завтрак с макаронами. Только еще лучше.

Забегаловка была тесная, немногим больше вегасовского куба Бигенда, и людная. Офисные работники, строители и художественная богема сидели за ланчем или за поздним завтраком. Посуда была разномастная; Бигенду досталась кружка с улыбающимся игрушечным мишкой.

– Вы считаете, Фоли следил в Париже не за мной?

– Вы вернулись в гостиницу. Я позвонил и сказал, что Олдос вас заберет. Разговор был по мобильному, который дал вам Слейт, но я не сказал, куда вы едете и с кем встречаетесь. Фиона ехала за «хайлюксом». – Бигенд кивнул в ее сторону.

– Хвоста не было, – сказала Фиона.

– Перед этим я позвонил Холлис, – продолжал Бигенд, – узнать, где она будет, чтобы отправить вас к ней. Это они могли подслушать. Но если Фоли был там, когда вы пришли, он либо шел за ней до «Селфриджа», либо знал, что она будет там.

– С чего им интересоваться Холлис? Как она связана с Миртл-Бич и армейскими штанами?

– Через вас и меня. Возможно, они видели нас вместе за ланчем, днем раньше. У Слейта в «Синем муравье» почти наверняка есть сообщники. Они должны были предположить, что Холлис участвует в нашем проекте с армейским заказом. Что, разумеется, верно. – Бигенд вилкой занес в рот большой кусок бекона и начал жевать.

– Она участвует в этом проекте?

Бигенд прожевал, отпил чаю.

– Я бы хотел знать, что модельер «Габриэль Хаундс» может сделать для нашего армейского заказа.

Милгрим покосился на Фиону – среагирует ли та на название бренда, но она деловито выковыривала палочками креветок из лапши.

– Холлис расстроена, – сказал он Бигенду. – Из-за своего молодого человека.

– Вот как? У нее есть молодой человек?

– Бывший, – ответил Милгрим. – Она узнала, что с ним произошло несчастье.

– Какое?

– Попал под машину, – сказал Милгрим, формально не отступая от истины.

– Ничего серьезного, я надеюсь. – Бигенд разорвал пополам ломоть хлеба.

– Холлис опасается, что он сильно пострадал.

– Я могу для нее узнать, – сказал Бигенд, макая хлеб в желток.

Милгрим снова глянул на Фиону. Та наградила Бигенда быстрым холодным взглядом и вновь принялась за лапшу.

– Вы хотите, чтобы модельер «Габриэль Хаундс» проектировал одежду для американских военных?

– Если значительная часть современной мужской одежды наследует американский военный фасон, а это так, и современные американские военные не могут удержать планку, что тоже верно, кто-то, гениально оттолкнувшийся от семиотики американского ширпотреба… Глупо было бы не попробовать. Так или иначе, она накаляется.

– Кто?

– Обстановка. Как всегда, когда субъект вроде Слейта затевает свою игру. В теории человек на моем месте должен целиком сосредоточиться на том, что ближе к телу. Тактически это крайне невыгодно. В процессе подготовки путча частенько можно сорвать куш на рынке.

Он остатками хлеба начисто вытер с тарелки желток и жир.

Фиона выудила из лапши последнюю креветку и отложила палочки.

– Куда мне везти мистера Милгрима?

– «Холидей-Инн» у Кэмденского шлюза, – ответил Бигенд. – Про Ковент-Гарден слишком много кто знает.

– Я видел одну из Доттир, в Париже, в ресторане, – сказал Милгрим. – И Рауша.

– Знаю. Вы говорили вчера Фионе.

– Но это было случайно? Что они там оказались?

– Выглядит случайностью, – весело ответил Бигенд, вытирая пальцы бумажной салфеткой. – Но вы знаете, как говорят.

– Как?

– Даже у клинического параноика есть враги.

– Он поселил тебя в «Холидей-Инн», – заметила Фиона, пока они шли в мастерскую; чуть раньше Милгрим спросил адрес, и она сказала, что это на Марш-стрит.

– Да?

– Место не такое пафосное, это точно, но главное, там, где ты жил раньше, очень круто с безопасностью, просто за счет планировки. Звезды пересиживали там серьезные осады журналистов. Кэмденский «Холидей-Инн» – нормальная гостиница, только безопасность там хилая.

– Он считает, слишком много народу знает, где я живу.

– Не знаю, что он считает, – сказала Фиона, – но будь осторожнее.

– Да, – ответил Милгрим, а про себя подумал, что всегда был очень осторожен, и даже патологически осторожен, как утверждала его психотерапевт. – Ты обещала научить меня, как ездить на заднем сиденье мотоцикла.

– Разве?

– Ты сказала, мне нужны уроки пассажирской езды.

– Надо сесть ближе ко мне и держаться крепко. Чтобы мы стали как один человек. И наклоняться вместе со мной на поворотах. Но не слишком сильно. Это как танец.

Милгрим кашлянул.

– Я попробую, – сказал он.

Хайди угнездилась на ложе полярного психоза в позе горгульи: длинные пальцы с черными напедикюренными ногтями цепляются за бортик резной моржовой кости, голые колени торчат в прорехи джинсов.

– Номер у тебя в мобильном?

– Нет, – ответила Холлис.

Она стояла посреди комнаты, чувствуя себя в западне. Энтомологические обои словно надвинулись с четырех сторон. Бюсты и маски таращились на нее с полок.

– Плохой знак, – сказала Хайди. – А где?

– В кошельке.

– Наизусть не выучила?

– Нет.

– Он для критических ситуаций.

– Я не планировала по нему звонить.

– Просто носила с собой бумажку. Потому что на ней его почерк.

Холлис отвела взгляд, посмотрела через открытую дверь в ванную, где на трубах уэллсовской машины времени согревались свежие полотенца.

– Давай сюда, – сказала Хайди.

Холлис вытащила из сумки кошелек и айфон. Полоска бумаги, которую Гаррет аккуратно оторвал от гостиничного блокнота в «Трайбека-гранд-отеле», лежала на прежнем месте, за кредитной карточкой «Американ экспресс» (ею Холлис пользовалась только в крайнем случае).

Она достала бумажку, развернула, протянула Хайди.

– Первые цифры – американские?

– Мобильный номер. Может быть где угодно.

Хайди свободной рукой выудила из кармана джинсов собственный айфон.

– Что ты делаешь?

– Вбиваю к себе. – Хайди ввела цифры и вернула бумажку Холлис. – Ты придумала, что говорить?

– Нет. Не могу про это думать.

– Отлично. Звони. Только поставь телефон на громкую связь.

– Зачем?

– Потому что мне надо слышать. Ты можешь не запомнить, что сказала. Я запомню.

– Блин. – Холлис села на кровать, дальше от изголовья, перевела телефон на громкую связь.

– Не блин, а звони.

Холлис тупо ввела цифры.

– Поставь на быстрый набор, – велела Хайди.

– Я им не пользуюсь.

Хайди фыркнула:

– Давай звони уже.

Холлис нажала кнопку. Почти сразу комнату заполнил непривычный рингтон. Пять гудков.