Вулкан в кармане Советская авантюрно-фантастическая проза 1920-х гг. Том XIII - Липатов Борис Викторович - Страница 17

— Но как нам, Сема, попасть теперь… домой!

— Домой?!. Ерунда! «Альбатрос» идет теперь в Венецию; Пряник хочет добраться до Праги кратчайшим путем… Я полагаю, мы будем в Венеции через десяток дней, а там и удерем!..

— Но как?.. Что ты, Сема!.. Ни денег, ни документов! А ведь ты коммунист…

— Ха-ха-ха!!. Ты коммуниста принимаешь совсем за цыпленка!. Да документы-то у меня давно припасены: до отъезда еще!.. Вот… Видишь: Карл-Готлиб Кеннг с женой Луизой… жители Потсдама… Ха-ха!!.

— С женой… Луизой!..

— Врешь!.. С женой Еленой!!.

— Милый!..

Пауза, в которую соваться не следует.

— А как же деньги?

— Хо-хо!.. Видишь? Хороши караси?!.

И Фокин вывернул перед Еленой восемь чековых книжек, найденных в лесу…

— По ним мы получим не меньше миллиона долларов!

— Куда такие деньги?!.

— А вот что!.. Копия секрета «везувиана» все-таки осталась у Пряника. Надо ему дать понять, что миллион долларов будет его, но он должен забыть, что изобрел «везувиан»… Так ведь?

— Скорее бы доехать, Сема…

— Да-да… А ты знаешь, Леля, что такое значит ЗАГС?..

Агент сокольской организации Червяка после неудачной попытки попасть на «Альбатрос», в Гамбурге перед его отплытием, пришел в отчаяние…

Еще бы!.. Генерал, если узнает, сгноит в тюрьме… Ведь он так верил Червяке!!. О! Червяка еще выкрутится. Денег у него изрядно, он сумеет найти Пряника и уничтожить его!

И Червяка принялся скитаться по всем портовым городам Европы, ища «Альбатрос»…

Через полтора месяца, сидя в Гавре и по обыкновению просматривая морской бюллетень, он прочел следующее сообщение:

— Гибралтар. Яхта «Альбатрос» из Гамбурга прошла пролив. Направление — Венеция…

— Гип-гип!.. — вскричал Червяка, соскакивая с кресла. — Венеция!.. Ура!!. Теперь ты не уйдешь от меня, профессор Пряник!

И сломя голову Червяка бросился на вокзал…

Сломя голову Червяка бросился на вонзал.

Наконец, Венеция…

Как известно из любой географии, способ передвижения в этом городе канальский, т. е. по каналам в лодках… Едва лишь «Альбатрос» бросил якорь на рейде, как его со всех сторон окружили гондолы и звонкоголосые гондольеры с остервенением предлагали свои услуги… Пряник с нетерпением дожидался берега…

— Скорей, скорей домой!.. Мистер Фокин, фрейлен Орловская, задержитесь здесь на день, продайте яхту и выезжайте ко мне в Прагу… Я не могу ждать!!. Я еду сейчас немедленно!!. Эй, лодочник!.. Нет, нет, провожатых не надо!..

И, подхватив саквояж, Пряник робкими шагами спустился по трапу в лихо поданную гондолу.

— На вокзал!..

Гондольер изогнулся над своим багром…

Пряник не знает Венеции, Пряник не знает лабиринта каналов, он не знает, что этот гондольер и не думает везти его на вокзал…

Гондольер — Червяка… Их двое… Все пустынней и пустынней выбирает переулки коварный сокольский агент…

— Вот здесь синьор может пройти к извозчикам, — остановившись у какой-то каменной площадки, говорит Червяка.

Пряник подхватывает саквояж и подымается по ступенькам…

Червяка кошачьим движением бросается сзади на Пряника и ударом кастета раскалывает ученый череп…

Моментально из кармана измызганную апельсинную корочку прилепил к подошве профессора и, кастет далеко в воду забросив, начал орать на помощь…

Гибель Пряника.

Через минуту прибежал полицейский…

— Что случилось?..

— Вот… сударь… — лепетал Червяка, — несчастье!.. Пассажир, поднимаясь по лестнице, поскользнулся и прошиб голову…

— Ну-ка, займемся им, — опускаясь на колени, сказал полицейский.

Червяка зачерпнул в шайку воды и начал омывать голову убитого.

— Эх, парнюга, наша помощь ему уж не нужна!.. Давай-ка свезем его в участок!

И гондола заскользила снова но извилинам каналов…

— Теперь нас ничто не может задержать, Елена, — сказал Фокин, покончив с похоронами Пряника. — Я все-таки подозреваю тут какую-то странность, но мне вовсе нет времени выяснять: убийство тут или несчастье. В этом есть относительное удобство; такой опасный человек, как Пряник, так или иначе перекочевал в царство теней…

— Ах, Сема, как я устала, как я устала от этих передряг!.. — и Елена опустила голову на широкое плечо Фокина.

— Не кручинься, голубка!.. Скорой отдохнем. Давай-ка лучше превратимся в чету Кениг, пора сматывать удочки из Венеции…

— Давай уедем скорей! Скорей домой! Только…

— Что, Леля?

— Как бы папу…

— О, пустое!.. Я его выцарапаю к нам!..

— Ты обещаешь?

— Ну, конечно, милая!..

И через несколько дней в Берлинском полпредстве Семен устраивал последние свои дела…

— А теперь — в Кенигсберг, Леля! Сегодня, сейчас!!. — объявил он своей подруге.

И когда Юнкерс, мягко дрогнув, от земли отодрался и в серую мглу впился, — в окнах кабинки мелькнули пестрые квадратики улиц уползающего вдаль города. Семен обнял дорогое ему существо, комочком в огромной дохе прильнувшее к нему, и так, прижавшись щекой к щеке, в радостном и трепетном молчании, под гул пропеллера, они внимали новому восторженному счету своих сердец, отмечающих томительные секунды…

Неровными шажками проплелись минуты, важно и твердо прозвучали часы, и когда механик, голову в дверцу просунув и на мгновение шлем расстегнув, гаркнул:

— Советская граница!..

Елена порывно охватила улыбающуюся голову Фокина и, осыпая его поцелуями, шептала:

— И я… и я полезна, Сема!.. Я тоже гражданка Новой России!..

И Семен в дорогие глаза заглянув, рукою по карману френча провел и, книжку Пряника нащупав, радость победную во всем своем существе почуял…

— Леля!.. Лелька!!.

Мы теперь дома!.. Дома!!. Мы победили! Мы — всегда будем побеждать… Вулкан у нас!!. Вулкан здесь… в кармане!!.

«Вулкан здесь… в кармане…»

С фантастики начали свою творческую жизнь трое свердловчан: Иосиф Исакович Келлер (1903–1977), Борис Викторович Липатов (1905–1954) и Вениамин Самойлович Гиршгорн — члены Уральской Литературной ассоциации (УЛИТА). Фантастику они сочиняли «бригадным» методом, вдвоем, а то и втроем, но с непременным участием И. Келлера.

Иосиф Исакович Келлер родился в Одессе, в театральной семье. Мать — артистка хора, отец заведовал театральной труппой. Келлеры нигде не задерживались долго, бесконечно переезжали с места на место: Ростов, Тифлис, Харьков, Вильно, Киев, Нижний Новгород… В 1910 г. Келлеры поселились в Петербурге, работали в труппе Фигнера, в Народном Доме. В 1920 году Келлер-старший сформировал труппу и выступал с ней в Екатеринбурге. Вскоре сюда добрались и остальные члены семьи, включая Иосифа Исаковича. Екатеринбург оказался первым городом, где Келлеры обосновались надолго. Здесь Иосиф в 1920 году закончил школу второй ступени, поступил в медицинский институт и некоторое время в нем проучился, но быстро понял, что медицина — не для него. Работал литсотрудником в «Товарище Терентий», «Уральском рабочем», печататься начал с 1921 года, входил в литературные группы «УЛИТА», затем — «Мартен»…

Впрочем, стихи Келлера были достаточно… беспомощными. Недаром С. Качиони посвятил ему эпиграмму: