Чумные (СИ) - Сиряченко Максим Николаевич - Страница 2

Моряки... Вряд ли кого-либо из команды фрегата можно было испугать штормом. Это были опытные мореплаватели, многие из которых только что возвращались с очередной Северной войны. И ни их, ни Филиппа не пугал страшный шторм, мимо которого они плыли. Капитан сознательно отдал приказ плыть параллельным к линии движения шторма курсом в надежде разминуться с ним и пристать к Зеленому берегу на два-три дня позже, не подвергая риску команду и корабль. Команда не привыкла обсуждать приказы капитана, который провел их через две Северные войны и не один шторм. К тому же, еще до ссоры, капитан был лучшим другом Филиппа, и лекарь хорошо знал возможности своего давнего друга, бывшего адмирала королевского флота, и не имел ничего против этого решения. До вчерашнего дня.

Капитан Солт неожиданно заболел ровно девять дней назад. Ситуация была не из лучших. На корабле, посреди моря, невозможно было приготовить лекарство, не было ни места для алхимических аппаратов, ни ингредиентов, а качка мешала бы работе. Однако капитан держался стойко, симптомы указывали на обычное отравление, пусть и несколько затяжное. Пришлось ограничиться обильным питьем, солевой повязкой и диетой. Филипп уже осмелился надеяться, что неизвестная ему болезнь пройдет сама собой, когда положение дел ухудшилось до крайности. Спустя неделю, на восьмой день, болезнь ударила всей своей силой. Капитану стало хуже, начался сильный жар, мокрый кашель, на коже начали появляться бубоны. Начались проблемы с памятью: он пытался считать, но сбивался со счета, так и не доходя до двадцати, не мог вспомнить, сколько дней лежит на койке, пробовал называть имена членов своей команды, но забывал тех, что назвал, стоило ему начать вспоминать имена других. Но самое страшное творилось с его кровью: она начала приобретать темный, почти черный оттенок и густеть. Обильное питье немного облегчало состояние больного, но все прекрасно понимали, что водой болезнь не вылечить. Вода, хоть и входит в состав абсолютно всех лекарственных декоктов, эликсиров, отваров и препаратов, не является активным компонентом. Лечение Филиппа было разве что попытками лечения теми методами, кои имелись под рукой. Соляные повязки вытягивали вместе с водой токсины из плоти и органов, над которыми накладывались, вода восполняла баланс влаги в теле и также выводила токсины, диета и легкая голодовка снижала отравление тела и давала кишечнику с желудком прийти в себя. Но вода есть вода, повязка - не панацея, а сухари есть лишь сушеный хлеб. Вся помощь, какую Филипп оказывал больному, имела только одну цель и задачу: выиграть капитану время, помочь ему дожить до вида берега на горизонте, как можно быстрее пристать к цивилизации, весьма относительной, и там уже приняться за болезнь как подобает медику. Путь в море следовало сократить любыми доступными способами. Приказ капитана плыть параллельным курсом к шторму, отданный им еще до помрачения памяти, в один день стал проблемой. Ведь сам шторм шел наперерез кораблю и вдоль берега, так что время, потраченное на обход шторма, приравнивалось к времени простаивания на мели с опущенным якорем. Филипп надеялся уговорить капитана сменить курс и плыть прямо к Зеленому берегу, но это означало бы плыть через шторм. Одиннадцать лет дружбы с Солтом подсказывали лекарю, что он не согласится повести корабль со своими людьми через такую свирепую бурю ради спасения своей жизни. Только двоих капитан ценил больше себя, своего здоровья и жизни, этими двумя были его король и его, Солта, корабль, и губить фрегат ради спасения себя самого он не решился бы никогда.

Филипп еще раз вспомнил все возможные уговоры, которые пришли ему на ум за прошедшую ночь. Ни один из них не мог бы заставить капитана сменить курс хотя бы на дюйм. Лекарь устало выдохнул и помял в руке снятую маску. Он все равно уговорит друга плыть прямым курсом и вылечит его. По-другому быть просто не может.

"Если я успею до того, как он перестанет понимать человеческую речь и сам забудет слова" - мрачно подумал Филипп. Подобный случай он тоже учитывал. Как алхимик, он имел много врагов, и такая жизнь научила его, во-первых, планировать очень многие варианты заранее, во-вторых, не недооценивать тех, кого он привык считать врагами. Как лекарь, среди врагов он имел болезни. А те, как бы невозможно и нелепо это не прозвучало, случалось, оказывали более коварными, чем люди.

Еще какое-то время лекарь стоял и смотрел на море, погруженный в свои мысли. Больше всего ему хотелось услышать крик дозорного, занявшего место в корзине на главной мачте: "Земля!". Разумеется, этого не могло произойти, до Зеленого берега было еще, по меньшей мере, два дня пути. Открытые не так давно новые земли лежали на другой стороне гигантского Серединного моря, чтобы пересечь его, требовался почти целый месяц. График у фрегата был плотный. Списанный корабль возил припасы и поселенцев в новый свет раз в полгода, но в этот раз поселенцев на борту не было. Только припасы и разные предметы для торговли.

Говоря честно, власть имущие были бы рады бросить это геморройное поселение на другом конце мира на произвол судьбы. Одни настаивали на этом, другим мешал гуманизм и понимание того, что поселенцы откажутся вернуться, а без торговых связей не протянут. Железным аргументом банкиров и казначеев были значительные убытки, и прибыль от торговли, которая вызывала смех сквозь слезы. Но как бы не бились лбами об пол казначеи, банкиры и все недовольные, слово короля было монолитным гранитным валуном, своим весом способным склонить чашу в любую сторону при любом раскладе. И заодно сломать и смять весы, чтобы вопрос более никогда не поднимался.

В какой-то момент Филипп вспомнил, что уже долго стоит у палубы. Конечно, капитан наверняка спит, и будить его раньше времени не стоит, Солту нужны силы для борьбы с болезнью. Лекарь достал из кармана кожаной куртки карманные часы на цепочке. Очень ценный даже в южной части Десилона предмет. В нем есть свои мастера-часовщики, но умелый народ с гор Задушшел делает самые точные и надежные, притом на редкость искусно. Что не так удивительно, учитывая их социальный строй, в котором одним из самых привилегированных сословий были потомственные ремесленники и каменотесы.

На часах был полдень. Это значило, что Филипп уже три часа стоял у борта без дела. Лекарь убрал часы обратно в карман и надел маску. Подобное бездействие воспринялось им как огромный пробел в его работе. Пора было возвращаться к делам, спуститься в каюту и проверить капитана. Надев маску на лицо и поправив воротник так, чтобы между ними не было ни щелочки, Филипп поднялся на кормовую палубу, на которой находилась каюта капитана. В закрытом помещении можно было бы обойтись без маски, но был шанс, что болезнь заразна. Разносить ее по кораблю не стоит. Раздался щелчок, лекарь отпер дверь изъеденным солью железным ключом, и вошел в темную каюту, так же заперев за собой дверь.

Капитан вздрогнул от резкого звука, который издавал его ключ при повороте в замочной скважине. Он проснулся уже давно и сейчас дремал, пытаясь уйти от боли и ужасающего беспорядка в голове. Звук открывшейся двери согнал остатки сна. На мгновение он увидел, как на лестнице, ведущей из каюты на палубу, появилась прямоугольник света, на нем - поменявшая очертания тень человеческой фигуры. Такая тень получается, когда человек одет в плащ.

Свет исчез так же быстро, как появился, раздались шаги. Человек спускался по лестнице. Солт пытался вспомнить кого-нибудь из команды, кто носит плащ, но не смог. В последнее время мысли стали подводить его все сильнее, покидая его голову, как крысы - тонущий корабль.

Тонущий корабль. Все происходящее воспринималось капитаном как сон. Солт ухватился за это сравнение, как если бы оно было единственной связью с реальностью. А может, так оно и было. Смерть подкрадывалась к нему, капитан чувствовал это, но ощущал только смутное волнение. Не за себя, за что-то особо дорогое ему. Что-то он хотел сказать Филиппу. Точно, этот человек в плаще - Филипп, придворный лекарь. Что-то Солт хотел сказать лекарю, но не помнил, что именно. Нечто связанное с тонущим кораблем. И еще капитан фрегата помнил, что эта мысль связана с чем-то очень важным для него, чем-то таким, что он ценит стократ дороже жизни. Корабль? Нет. Король? Нет, как бы предан ни был капитан Короне, но монарх к этому делу не имел прямого отношения. Но это определенно человек, и этому человеку грозит опасность, потому что он, Солт, умирает. Тогда это...