Не та дверь (сборник) - Варго Александр - Страница 22

Он вдыхал родной запах ее волос и с особенной силой захотел поверить в то, что дела, кажется, пошли на лад. Думать так было легко и приятно…

Вот только Алла растирала его одной рукой, а раньше делала это обеими. Большими пальцами – позвоночник, остальными – все вокруг. Получалось быстро. А тут коснулась правой рукой и убрала ее, оставила только левую. Да, конечно, ей, левше, и этого хватило, но…

– Дети, обедать! – крикнула жена, снова лишая Васю возможности погрузиться в размышления, чему он даже немного обрадовался.

– Рука не прошла. Во всяком случае, не полностью. – Алла, которая после обеда взялась мыть посуду, отвернулась от мойки и теперь в упор смотрела на мужа, сидевшего за столом.

Вася, застигнутый врасплох ее откровенностью, молчал.

– Но я чувствую себя гораздо лучше, чем утром. Когда я проснулась днем, то поняла: это была хандра. А еще я испугалась. Сиди, пожалуйста.

Вася, начавший было вставать из-за стола, замер, а потом опустился обратно на стул.

– Да и кто не испугался бы? Вчера сны и паралич, сегодня – это. Но я поняла, что после похорон мне станет лучше. Сразу! А знаешь, когда все совсем пройдет?

Вася поднял брови.

– Когда в полиции поймут, кто убил твою маму, и поймают преступника! Это ведь все нервы, Вася.

Он слушал не перебивая.

– Конечно, а как же иначе? Такое произошло! Расскажи кому – не поверят. Вот у нас с тобой стресс и случился. Но все пройдет. Надо только отпустить боль и страх. Слышишь, Вася?

Он кивнул.

– Видишь, мне уже стало лучше, как только я поняла, в чем дело. А завтра нам станет еще легче. Вот похороним, помянем, и мы сами почувствуем.

Вася смотрел на жену и пытался вспомнить, когда он последний раз видел ее такой возбужденной. Перед свадьбой, когда все вдруг пошло наперекосяк? Тогда в ресторане прорвало канализацию, и им пришлось спешно искать другое место. Затем позвонили из прокатной компании и обрадовали новостью, что сломался лимузин. Чуть ли не накануне бракосочетания свидетельница подхватила расстройство желудка и боялась на метр отойти от туалета.

Да, конечно, им с Аллой тяжко пришлось в те дни, но они не опускали рук. Вася до сих пор помнил, как она тогда вскинула к потолку сжатый кулак с оттопыренным средним пальцем и крикнула: «Хрен вам! Мы поженимся завтра, и точка!».

Они поженились. Гости еще не раз звонили им потом, чтобы сказать, как все было круто. Молодожены в кабриолете с открытым верхом, празднование на прогулочном кораблике и все остальное.

Но все-таки тогда, перед свадьбой, Алла была другой. Вася попытался найти сравнение, и ему пришло на ум такое: она была как улыбка спортсмена, знающего, что эти соревнования принесут ему победу. Еще ничего не решено, на старте все равны, но он уже знает. Не разумом, но нутром.

А сейчас Вася внутренним взором увидел бойца на соревнованиях по смешанным единоборствам. Скоро ему выходить на ринг, истекают последние минуты. Он один в раздевалке, готовится к бою.

Вот боец поворачивается к Васе лицом, и тот видит оскал зверя, загнанного в угол. Он будет грызться до последней капли крови, но не потому, что живет уверенностью в победе. У него просто нет другого выхода. Позади в спину стыло дышит смерть. Спортсмен, как тот зверь, накручивает сам себя, готовится выложиться до конца в поединке с соперником, который заведомо сильнее. Если есть в душе бойца надежда на победу, то она выражается словами: «А вдруг?»

– Конечно, любимая, – сказал Вася, – Тебе уже лучше. Это сразу видно. – Он почувствовал, что начинает фальшивить, и замолчал.

Так случается в мыльной опере, где родственники вместе с врачами, сияя всеми своими голливудскими зубами, уверяют смертельно больного дядюшку в том, что он через пару дней встанет на ноги.

Алла, похоже, этого не заметила.

Она улыбнулась, шагнула к мужу и сказала:

– Знаешь, я рада тому, что поняла, в чем проблема, и знаю теперь, как ее решить. Скоро все станет по-прежнему.

Он встал из-за стола и обнял жену. По-прежнему…

Сквозь тонкую ткань футболки Вася ощущал холод, идущий от Аллиной правой руки. Стоит только похоронить маму и найти ее убийц. Это все нервы, и ничего больше.

Неужели все действительно так просто?

Комья земли выбили глухую дробь на крышке гроба. Слева кто-то заскулил, завыл тихонечко. Вася не стал поворачиваться. Он смотрел в могилу сквозь дерево и слой земли, растущий на глазах, которые не могли отгородить от него маму. Посторонние шумы доносились до него слабыми отзвуками.

В ритуальной службе хорошо сделали свое дело. Елизавета Петровна выглядела нормально. Вася не знал и не хотел знать, что ей положили в опустевшие глазницы. Главное, что все получилось как надо. Мама просто спала, крепко-крепко. Ее голова была повязана платком, который надежно скрывал под собой бледную кожу, ставшую по воле неведомого маньяка безволосой. Спала в своем любимом коричневом платье, почти без украшений, которые и при жизни надевала крайне редко, только по самым торжественным случаям.

Кто-то тронул Васю за плечо и, не дождавшись ответной реакции, слегка сжал его пальцы.

– Пойдем. Пора уже. – Голос был очень тихим. – Теперь помянуть надо, Вася.

Он моргнул. Над могилой возвышался аккуратный холмик, из которого вырастал деревянный крест. Они с Аллой как-то сразу поняли, что только такой его маме и нужен. Венки, прислоненные к нему боками, сходились друг с другом вершинами. Между ними, на верху холмика, Вася увидел свечу в специальной высокой баночке с прорезями в виде крестов и кругов на боковой стороне крышки. Огонек, надежно защищенный от ветра, горел ровно и сильно.

Он огляделся. Все, кто приехал на похороны, теперь стояли возле микроавтобуса, ждавшего их на небольшой площадке у самой кладбищенской ограды. Рядом осталась только Алла. Вася посмотрел на жену. Ее лицо было бледным, а глаза лихорадочно блестели.

«Все ждет, когда ей станет лучше», – промелькнула мысль, и Вася ощутил жгучий укол гнева. – Она только об этом и думает, – не унимался внутренний голос. – А на твою маму ей уже наплевать. Померла так померла, понимаешь?»

Он закрыл глаза, чтобы справиться с этим приступом. Чушь собачья! Так нельзя. Если везде и всюду выискивать какие-то там признаки, то и с ума сойти недолго. Даже если где-то в душе Алла ждет, что ей станет лучше, то что, казнить ее теперь? Это ведь не значит, что ей наплевать на его маму. Просто… любой больной хочет выздороветь.

Вася уцепился за это соображение. Точно. Алла заболела и хочет выздороветь. Только и всего.

– Да, – хрипло сказал он. – Пойдем, конечно.

Вася повернулся к могиле, склонил голову, постоял так несколько секунд и пошел по дорожке к микроавтобусу.

До ресторана, где был заказан зал для поминок, они доехали куда быстрее, чем на кладбище, по пути к которому пришлось постоять в пробках. Вася сидел у окна микроавтобуса и вспомнил вдруг разговор с начальником. Узнав о произошедшем, тот отпустил его на целых две недели.

«Пока похороните, потом девять дней. Вот в себя придешь, тогда и возвращайся», – сказал Алексей Петрович.

Алле пришлось сложнее. Ей выписали вольную только до конца этой недели. Узнав об этом, Вася удивился. Не та у жены была должность, чтоб заменить ее никто не мог. В конце концов, ведь справляются же они как-то, когда она в отпуск уходит.

«Наверно, решили, что нечего так долго страдать по свекрови», – усмехнувшись, ответила Аля.

За окном мелькали деревья, которые вскоре уступили место многоэтажкам. Вася глядел в окно, но не замечал ни того ни другого.

Когда все расселись за столом и настало время что-то сказать в память о маме, Вася обнаружил, что слов у него нет. Ему уже случалось бывать на поминках. Он успел похоронить двух однокурсников и одного приятеля из числа тех, с которыми рос в одном дворе. Тогда никаких проблем не было, он вставал и говорил не задумываясь. Вася делился воспоминаниями, сокрушался, что слишком мало общались в последние годы, выражал уверенность в том, что ребята ушли слишком рано и могли бы еще многого достичь.