Убить Рудольфа - Черепах Олег - Страница 26

Настя с надеждой в голосе снова говорит:

– Виталик, у нас впереди зимний тур. Я знаю, ты меня сейчас слышишь. Приходи в себя! Наши ребята к тебе подъедут, отрепаете часть программы, и давайте выходить на реп точку, чтобы весь трек-лист из 25 песен был на одном дыхании.

Ребят двое. Я и Жека «Snail» Брытков. Наши с ним эксперименты на макси-сингле «Люди ННН» (2013 год) увенчались определенным успехом – впервые мы так плотно применили синтезатор, и «Snail» удачно вписался клавишником на пару лет. Но потом в силу коварных обстоятельств, о которых тут я не буду распространяться, Жеке пришлось учиться игре на барабанах. Наш Гасконец, чудо панк-преподаватель, только вдумайтесь, за пару месяцев подготовил «Снэйла» к концертам.

 В это время с гулом открывается дверь в комнату. Это милая соседка с сигаретой в зубах и навеселе вламывается с пожеланием доброго утра в три часа дня по Москве, и если бы я стоял на два шага ближе к двери, мое ухо превратилось бы в набатный колокол! Гы-гы-гы! Это так смешно и нелепо!

Гасконец – талантливый музыкант, легендарная личность, человек со своей философией по жизни. В свое время его приглашали в «КиШ» на гитару.

Что же мне на это сказать Гасконцу или Насте? Главное, о чем нам следовало обеспокоиться – это наш тур и новый альбом.

На этот раз НОВЫЙ альбом писали на выезде, за пару тысяч километров от обеих Столиц, на Черноморском побережье под Туапсе. В Хадыжах. Этот городок известен своей лечебной водой: там есть такие геотермальные источники, что когда людей приносят к воде на носилках, уже через месяц они встают на ноги сами… Там есть звериные тропы, по которым можно забрести в альпийские луга времен «Властелина колец»... Там есть и знаменитая тюрьма. А знаменита она тем, что когда оттуда сбежали два зека, то почти сразу они заблудились в чаще: одного из них поломал медведь, а напарник спасся лишь чудом. Он в шоковом состоянии прибежал сам обратно в тюрьму и просидел в камере, ни с кем не разговаривая, до конца срока… И там варят пиво, после которого не болит голова, и хочется еще и еще…

И вот, преисполнившись местного колорита, мы приступили к записи альбома, в самый разгар лета – в июле.

РУССКАЯ БАНЯ, оказывается, отличное место для панк-рока! Для записи голоса акустика помещения – первейший показатель, так же как и человеческий фактор.

Знакомьтесь, Павел «Лесник» Живица – преподаватель, гитарист и звукорежиссер. Одиннадцать дней своего отпуска он посвятил записи дорожек шести песен, стихотворения и инструментала, а потом еще неделю – на сведение и мастеринг.

Всем известно, у Роттена не было мужицкой бороды. Роттен втайне завидовал усикам Чарли Чаплина, и, наверно, поэтому, когда он пел «Боже, храни Королеву», то яростно таращил глаза, извивался, как карась на сковородке, и швырялся банками из-под пива… Мне это припомнилось в момент записи альбома «БЕЗУМНЫЙ МАСКАРАД», потому что дневная жара доходила до 36 градусов по Цельсию.

Петь вокальную партию одним треком без «склейки», на одном дыхании непросто… И если даже я ошибался в самом конце, то запись останавливалась, и все начиналось сначала, а в голове невольно плыли маревом пожарищ знаменитые стихи, как нельзя лучше отражающие внутреннюю жизнь банды на тот момент времени.

Ни за что не догадаетесь, какой интересный разговор произошел в перерывах между записями песен. Возможно, июльский зной тому виной. Мы в беседке частного дома на окраине маленького городка. Заметьте, это еще один штрих к альбому, где все, что перед тобой, – живое, не забитое каменными джунглями: внутренний дворик с яблонями, теплица, виноградник вместо привычной глазам городского жителя этикетки с винной бутылки. Звукач-гитарист Лесник в бриджах, сандалиях на босую ногу, свободной рубашке и с неизменным гаджетом в руках.

– Все, чем мы занимаемся, традиционно. Тут нет ничего революционного в плане звука…

– Ты так считаешь? – спрашиваю я. – «Зри в корень», Павел. Темы песен сегодняшнего дня приходят в голову многим. Дублируется и прослушивается все, начиная от разговоров на кухне и заканчивая реалити-шоу. Инфа сливается тоннами, это типичный трубопровод канализации. И кажется уже, что ты нашел истину, но она по-прежнему где-то рядом.

– Не стать автоответчиком – это зачет, – говорит Лесник, протирая запотевшие очки.

Мы хлебаем холодного хадыженского. Из недалекого будущего внимают уши, готовые словить драйв. Все это предвкушение доставляет непередаваемое зудящее удовольствие.

– Африканский панк-рок. Место, где с панком связываться было противозаконно. Это буквально как участвовать в подрывной деятельности против государства. Интересно, что философия панка передалась сквозь время и через огромные расстояния. В 70-е годы Власть оправдывала разделение людей на категории: «цветные», «черные», «белые». Действующие расистские законы оправдывали борьбу с панк-роком, для представителей которого не было ни единого шанса попасть на радио или выпустить пластинки, панк был наглухо политизированным и вел борьбу против апартеида. Местная полиция жестоко прессовала музыкантов и их фанатов. И все же панк-рок жил на окраинах городов, куда копы побаивались соваться. Ночная жизнь клубов походила на театр абсурда, где все были заодно!

– Их упертости и маниакальной настойчивости можно аплодировать стоя, – говорит Лесник.

– Если перечислять города, то музыка из Кейптауна более размеренная, с мощным ритмом, характерным для маскарада, а панк-корни тянутся в Малайзию к клавирной музыке времен колонизации. Голландская Ост-Индская компания договорилась о союзе с Джохором, союзники осадили Малакку. В итоге голландцы привезли на родину сифилис, а аборигены подцепили от оккупантов чуму. В городе Йоханнесбург панк был более агрессивным, с добавлением элементов регги.

Лесник морщит лоб и говорит:

– Не припомню ни одной известной банды!

– Так вот они! – и я на память перечисляю, – «National Wake», появившиеся практически в одну революционную эпоху с «The Clash»; флагман африканского хардкора 80-х – «Power Age», легендарные «Crossfire Collision» – поп-панк группа из Кейптауна…

Но даже не думайте, что я когда-нибудь соберусь в Африку. Мне не нравятся ядовитые гады, кишащие повсеместно, лихорадки, спидозные портовые проститутки… Вот что точняк я буду делать, так это петь во всю глотку, орать в чертов микрофон и потом писать главу о том, как в лесопарке Кузьминки я объелся ипритовой земляники…

«Олег, не увлекайся так сильно панком!», – это пишет моя мамочка в одном из последних писем ко мне. Ее беспокоит мое будущее, ведь не в «факдональдсе» работаю. Я, презирающий своего двойника, который напрочь заражен вредоносной программой подчинения. Я, прикидывающий в голове план разобраться с этим. Да, так оно и будет.

– Мама, напиши мне про иллюзию анархии призрачной свободы от себя самого... – меня колбасит. – Просто благослови молча. – Меня колбасит еще и еще.

Мама молча сидит за круглым столом. Она плачет. Резко поворачивается ко мне и восклицает:

– А ты позабыл, сын мой, про сказку «Кукольный театр Карабаса-Барабаса»? – Она отставляет в сторону вазу с черными розами и говорит: – Перед тем, как ты пошел в школу, я непрерывно учила тебя тому, как правильно себя вести. Это называется «натаскивание жизни в обществе».

Повторяю, убеждаю себя: события преследуют нас, походя на атакующих зомби, а насытившись человеческой плотью, эти твари впадают в сон. Их человеческая сущность отнята и навсегда закодирована кукловодами изнанки дна…