Немеренные версты (записки комдива) - Джанджгава Владимир Николаевич - Страница 54

А плацдарм на самом деле в это время сражался, жил. Боевой и моральный дух советских воинов оказался сильнее. Выше было и военное искусство командиров всех родов войск, которыми непосредственно руководили Маршалы Советского Союза Г. К. Жуков и К. К. Рокоссовский и командарм генерал П. И. Батов.

Как-то в разговоре, уже после окончания боев на плацдарме, маршал К. К. Рокоссовский сказал:

— А вы здорово тогда выстояли, товарищ Джанджгава, и знаете, что я должен вам сказать: если бы такой удар, как на Нареве, противник нанес нам в сорок первом и даже в сорок втором годах, мы не только бы не удержали плацдарм, но и уступили бы врагу значительное пространство. Огромной силы удар выдержали мы тогда на Нареве.

Да, удар врага на наревском плацдарме был сильным, но и здесь, на Нареве, как и летом сорок третьего под Курском, советские войска продемонстрировали величайшую боеспособность, мастерство и героизм.

Шесть дней жесточайших боев с восхода до заката тусклого октябрьского солнца! Атаки, контратаки, гул сотен моторов, скрежет гусениц, черный, удушающий дым горящего масла, бешеное неистовство взрывов артиллерийских снарядов, мин и авиационных бомб. Такими были эти памятные дни на западном прибрежье польской реки Нарев. На участке дивизии каждый день взрывалось до двадцати тысяч вражеских снарядов, мин и авиабомб.

Противник метался. Видя, что удар в центре не получился, он был вынужден отказаться от прямого прорыва и на седьмой день сконцентрировал свои усилия на севере, против правого фланга 65-й армии, где оборонялись 69-я, 37-я и 15-я Сивашская стрелковые дивизии.

Группа противника состояла из трех танковых дивизий и танковой бригады, двух пехотных дивизий и восьми полков мотопехоты, и имела свыше 50 артиллерийских батарей, более 30 — минометных, много реактивных установок М-40, шести- и десятиствольных минометов.

Постепенно вся эта армада теряла, утрачивала свою прыть, а 10 октября как-то сразу сникла. Дело, конечно, не только и не столько в слабости нервов у фашистских разбойников и их заправил. Стойкость и мужество советских воинов — защитников плацдарма — оказались неодолимой преградой для фашистских завоевателей. Они рассчитывали разделаться с наревским плацдармом в один день. Воевать пришлось шесть дней и безрезультатно. «Результат», правда, был — это огромные, трудновосполнимые потери.

Только на участке нашей 354-й дивизии за месяц с лишним боев с начала форсирования Нарева до 10 октября противник потерял более 3,5 тысячи своих солдат и офицеров, свыше 50 танков и самоходок, 65 артиллерийских орудий, много автомашин, тягачей и другой техники. А общие потери гитлеровцев за Наревом в полосе боевых действий войск 65-ой армии составили без малого 20 тысяч солдат и офицеров, около 400 танков, самоходных орудий, бронемашин. При таких потерях продолжать атаки было просто бессмысленно.

Естественно, понесли немалые потери и войска 65-й армии. Но наши войска, оборонявшие плацдарм, сохранила главное — высокий боевой дух. После непродолжительного отдыха 19 октября они перешли в решительное наступление и в течение нескольких дней не только восстановили наревский плацдарм в его прежних границах, но и почти вдвое расширили, главным образом в юго-западном направлении.

К концу месяца полки 354-й дивизии вновь заняли оборону примерно на том же самом участке против деревни Мешки, на котором 4 октября были внезапно атакованы превосходящими силами врага.

Настало время для более длительной передышки, для пополнения дивизии, для подготовки к новым боям. И конечно же, в дни затишья вновь и вновь вспоминались живые и мертвые герои.

Передо мной обагренная кровью, потемневшая от времени довоенная ученическая тетрадка в клеточку. На ее обложке выцветшая надпись: «Подвиги комсомольцев 1203-го стрелкового полка. Комсорг батальона Васякин. 1944–1945 гг.» На первой странице рисунок, несколько наивный, неумелый, но достаточно убедительный и вдохновляющий: молодой воин с красной звездой на каске, крепко сжимая в руке древко полкового Знамени, идет в атаку.

Тетрадь эта когда-то принадлежала комсоргу третьего стрелкового батальона лейтенанту Сергею Васякину.

Я хорошо знал Сергея и как сейчас вижу его живым. Было ему в ту пору лет девятнадцать-двадцать. Скромный, тихий парень. Дни и ночи он в жарком бою всегда среди своих сверстников на переднем крае. В «тылу», то есть в штабе батальона, располагавшемся обычно за 400–500 метров от боевых позиций, появлялся только в случаях особой необходимости. В бою — всегда первый. Как-то под Калинковичами Сергей вступил в единоборство с вражеским танком, подбил его из сорокапятки и тем самым спас от разгрома стрелковый взвод. Васякин прекрасно владел несколькими военными специальностями. Не раз на поле боя заменял пулеметчиков, наводчиков и командиров расчетов пушек, метко стрелял из противотанкового ружья. Ну и конечно же, был неутомимым организатором, вожаком молодых воинов. Бойцы, сержанты обращались к нему за советами по самым сокровенным вопросам, любили его как верного друга и политического наставника.

На наревском плацдарме нам несколько раз доводилось видеть, как смело и самоотверженно дрался с врагами комсорг, как личным примером мужества и бесстрашия вдохновлял на подвиги своих молодых друзей.

Лейтенант Сергей Васякин пал смертью героя в бою под Данцигом (Гданьском). Его тетрадь с краткими записями о подвигах однополчан сохранилась как бесценная реликвия войны.

И еще одна тетрадь, пробитая осколком, сшитая из листков бумаги шпагатом, — своеобразное приложение к записям Сергея Васякина. Это дневник его боевого друга, комсорга первого стрелкового батальона того же полка Владимира Сквознякова, отважного воина и политического бойца, погибшего геройской смертью 6 октября в бою на наревском плацдарме.

Вести дневниковые записи на фронте было запрещено из-за опасения, что они могут попасть в руки врага, раскрыть военную тайну. Тем не менее некоторые фронтовики, особенно политработники, не надеясь на память, вели такие записи. Записывали самое главное, самое важное о боевых подвигах своих однополчан. Никакого секрета в подобных записях, естественно, не было. Фамилия воина и краткое описание совершенного им подвига. Только и всего.

Вот несколько записей из тетрадей комсоргов батальонов.

«На наши позиции шла пехота с танками. Один танк, стреляя на ходу, двигался на комсомольца Якуба Нарчаева. Нарчаев залег. Танк прошел в полуметре. Комсомольца завалило землей. Но он сумел подняться, взял автомат и уничтожил трех гитлеровцев. Прямым попаданием снаряда в окоп герой был убит».

«Фашисты шли в атаку. Смело встретил врага комсомолец сержант Авлакул Бутаев. Боец из его отделения Жуков подорвал противотанковой гранатой гусеницу танка. Некоторые танки прошли через траншею. Отделение Бутаева уничтожало пехоту. Сам он убил шесть вражеских солдат. Атака противника захлебнулась. Танки были подбиты артиллеристами. Герой Бутаев погиб. Посмертно представлен к награде».

«Комсомолец старший сержант Николай Плешков — командир минометного расчета, отличился в боях по удержанию наревского плацдарма. 5 октября гитлеровцы подходили к позициям минометной роты. Плешков сам встал за наводчика. Его точный огонь заставил фашистов залечь. В бою он уничтожил 25 гитлеровцев и подавил пулеметную точку врага. На другой день Плешков находился на наблюдательном пункте. Когда фашисты снова предприняли контратаку, он отлично скорректировал огонь минометной роты».

«Во время вражеской контратаки танк противника, переехав через траншею, завалил землей пулеметчика сержанта Григория Шарабуру и его помощника, а к траншее приближались вражеские пехотинцы. Когда Григорию с трудом удалось выбраться из-под земли и вытащить пулемет, пятеро гитлеровцев были уже в нескольких метрах от траншеи. Троих из них Шарабура уничтожил короткой пулеметной очередью, а двух, успевших ворваться в траншею, из автомата. Затем быстро установив на бруствере пулемет, Григорий открыл огонь по второй цепи гитлеровской пехоты и заставил ее залечь на невыгодной позиции.