Город (СИ) - Саух Виталий Анатольевич - Страница 4

Поскольку прохожий был одет вполне прилично, то не было никаких сомнений в том, что у него имелись деньги, а его странное поведение говорило о том, что он наверняка чертовски пьян, что в свою очередь давало повод ночным грабителям считать, что на выполнение их мерзкой задачи потребуется не так много усилий.

Но им и в самом страшном кошмаре не могло привидеться то, как здорово они просчитались.

А пока все пятеро неспешно вышли из-за кустов и направились к намеченной жертве.

Увидев приближающихся к нему подростков, одинокий прохожий немного оживился и зашагал по направлению к ним гораздо увереннее.

Ребята разошлись в стороны, дав ему возможность войти в ловушку. Как только прохожий оказался в этом коридоре из человеческих тел вперёд, преграждая дальнейший путь, выступил Сергей.

По собственному опыту Сергей знал, что очень часто люди сами отдавали деньги и сотовые, лишь бы их не били, но он просто не мог отказаться от этой пункта составляющего ночное ограбление, так как считал именно его самым интересным действием.

— Здорово, дядя! — весело крикнул Сергей незнакомцу, и когда ответ тот начал бормотать что-то бессвязное Смён, вставший позади прохожего, нанёс тому сокрушительный удар пустой стеклянной бутылкой по темени.

Тёмно-зелёное стекло бутылки разлетелась вдребезги, оставив в руке Степана лишь уродливую «розочку» из горлышка.

Ноги ночного незнакомца подкосились, и он тяжело рухнул на колени.

В это момент карман синей рубахи прохожего в очередной раз вспыхнул, вслед за этим зазвучала мелодия — кто-то весьма настойчивый вновь попытался связаться с парнем через сотовый.

Посчитав, что их жертва достаточно дезориентирована Сергей потянулся за сотовым в карман к незнакомцу. Вытащив свою добычу, Сергей не смог удержать довольную ухмылку — телефон оказался довольно дорогим. Если им удастся спихнуть его даже по дешёвке, то они в накладе не останутся.

Переложив телефон в левую руку, Сергей продолжил шарить по карманам, но к его разочарованию ему пока так и не удалось ничего обнаружить. Ударив свободным кулаком в лицо, Сергей заорал:

— Где бабки, козёл?!

Так и не дождавшись ответа, он вновь принялся обшаривать карманы, но в этот миг незнакомец, словно кобра, сделал стремительный выпад вперёд, и его зубы впились в запястье Сергея.

От неожиданности он выронил телефон в придорожную грязь и попытался вырвать свою руку из цепкого захвата. Приложив усилие, ему удалось высвободить кисть из челюстей незнакомца, но как только рука выскользнула из челюстей незнакомца, из поврежденной вены упругой струёй брызнула кровь.

Мельком взглянув на кожу, рассечённую в месте укуса, словно бритвой, Серей взвыл и изо всех сил ударил стоящего на колеях человека в лицо. С силой клацнули челюсти, а затем что-то посыпалось на асфальт — должно быть это были выбитые зубы.

— Мочи урода! — в неистовстве завопил Сергей, намереваясь уничтожить того, кто посмел ему сопротивляться. И в тот же миг со всех сторон на несчастного прохожего обрушился град ударов. Тот попытался, было встать, и Степан, в пылу драки, вряд ли осознающий то, что он сейчас делает, несколько раз вонзил осколок стекла, который до сих пор продолжал сжимать в руке, в поясницу незнакомцу, превращая его почки в лоскутки из плоти.

Пока вершилось безжалостное избиение, кто-то случайно отбросил носком ботинка сотовый телефон в придорожный кювет.

Любой другой оказавшись на его месте незнакомца, наверняка осознал бы то, что он обречён, а этот странный человек не вопил от боли, и не взывал о помощи, лишь как и прежде продолжал негромко рычать, будто совершенно забыл о том, что рот, язык губы созданы для того, чтобы произносить слова.

А ещё он время от времени изворачивался и впивался в своих обидчиков зубами, оставляя разбитыми губами на одежде и на коже тёмную слизь.

* * *

Спустя несколько коротких минут все участники ночной драки спокойно разбрелись в разные стороны и лишь никому не нужный теперь сотовый телефон лежащий в грязи остался на прежнем месте.

Какое-то время спустя он вновь запиликал в ночной тишине.

На дисплее, заляпанном пятнами крови и грязи, с трудом можно было разобрать имя: — ПОЛИНА.

ГЛАВА 2

Перед рассветом

За пару часов до рассвета к контрольно пропускному пункту, установленному перед входом на территорию гарнизона, подошёл молодой человек.

На его шелковой потемневшей от воды рубахе не сразу можно было заметить огромное чёрное пятно. Эту чёрную неоднородную массу можно было принять, за что угодно и, тем не менее, когда-то это было теплой, красной и живой кровью.

Он беззвучно пробрался под опущенным шлагбаумом и скрылся в сторожке для караула.

* * *

Степан Антоненко самым грубым образом нарушал устав — он спал на посту.

Старослужащий, с которым он должен был нести свою вахту, возложил на него и свои собственные обязательства по ночному дежурству, а сам отправился на выполнение секретного и особо опасного задания государственной важности, (то есть распивать со своими корешами самогон), и потому никто не мог нарушить его сладкий сон. Сон, который был гораздо более привлекательным, чем несение утомительного солдатского бремени. И, уж конечно, он был намного полезнее для молодого организма.

К тому же он не просто безмятежно уснул. Его предрассветный сон сопровождался, всегда таким долгожданным, эротическим сновидением.

Молодой организм, изголодавшийся по девичьей ласке, жаждал женщину, и подсознание требовало, чтобы женщины было как можно больше.

И бог сна Морфей, услышав его молитвы, послал ему на утеху нимфу, имеющую большое тело с роскошными Рафаэлевскими формами.

Одета она была во что-то невесомое и просвечивающееся, что лишний раз подчёркивало щедрость её форм, а это, в свою очередь, рождало в молодом бойце непреодолимое желание и всецело притягивало к ней.

В общем, Степан относился к тем мужчинам, которые, как он говорил, не собаки, чтобы на кости бросаться.

Немаловажным дополнением к его чудесной нимфе была роскошная спальня китайского императора виденная им в одном из журналов в гарнизонной библиотеке.

Утопая в изысканных шелках, он с прекрасной незнакомкой пребывал в атмосфере умиротворения и безграничного покоя.

— По ласке то, небось, соскучился? — поинтересовалась она и беззаботно захохотала.

— А, то! — радостно отозвался Степан и хлопнул по игриво подставленному заду, отчего тот аппетитно заколыхался, словно студень.

— Дайка я тебя поцелую! — проворковала она.

Она придвинулась к нему в плотную, дав возможность его рукам насладиться содержанием её внушительных форм.

Её пухлые губы нежно прижались к его губам, а затем медленно опустились на подбородок, оттуда проследовали на его подставленное для ласкового лобзанья горло. Как только сладкие уста девушки коснулись его шеи, она стала легонько её покусывать. Эти ласки доставляли ему невиданное доселе удовольствие и, спустя несколько коротких мгновений, Степан достиг вершины блаженного экстаза.

А затем тихо и безмятежно погрузился во тьму.

* * *

Мужчина в гражданском оторвался от горла молодого солдата, словно что-то остановило его от того, чтобы и дальше поглощать жизненно необходимую жидкость и, потеряв к нему всякий интерес, выйдя из сторожки, вторгся на территорию военной части. Затем неслышно скрылся в ближайшей казарме.

* * *

Степан прошёл через небольшой коридорчик и, спустившись по ступенькам в подвал, отварил скрипучую железную дверь, ведущую в небольшое складское помещение, едва освещённое тусклой лампой, прикрытой к тому же самодельным абажуром из газеты. Именно здесь, за импровизированным столом из большого ящика, и находился его напарник по ночному дежурству, а вместе с ним ещё трое «дедов».