Право Быть (СИ) - Куприк Дмитрий Андреевич - Страница 9

Отойдя от жесткого приземления Макс вскочил на ноги и забегал глазами по темному помещению, в поисках придурка чуть не сорвавшего весь план побега. Но низкорослого пирата нигде не было видно. Освещение подавалось лишь на небольшой пятачок возле створок лифта и на стартовый стол с кораблем. В любую секунду он был готов отразить неожиданное нападение. Его мышцы были напряжены, а зрение и слух обострены насколько это было возможно, в условиях отсутствия дополнительного оборудования, такого как псимодуль или имплантанты. Ему еще ни разу не доводилось сражаться в рукопашную или участвовать в перестрелке с помощью стрелкового оружия. Весь его боевой опыт — это управление дистанционными модулями различного предназначения. Участие человека в боестолкновении было практически упразднено повсеместно и во всех армиях мира, а живые люди использовались только в отрядах специального назначения. Не смотря на это, во время обучения в Космической Академии Макс прошел два курса по рукопашному бою, получив положительные отзывы своих инструкторов.

Вдруг он услышал топот нескольких пар тяжелых сапог, ритмично стучащих по лестнице, которая, судя по звукам, была снизу стартовой площадки и скрыта в кромешной темноте. Не желая терять времени Макс рванул к кораблю, позабыв про всякую осторожность. Забежав в рулевое отделение транспортника и, закрыв трап, он сел в кресло пилота. Как только ремни безопасности защелкнулись на грудной клетке, по кораблю открыли огонь. Лязг пуль и шипение плазменных зарядов, заставили руку Макса инстинктивно дернуться в сторону красной кнопке форсированного старта и с силой вдавить ее. В туже секунду люк спасательного отсека был отстрелен, и теперь на обшивке «огненного Шторма» красовалась аккуратное круглое отверстие. Те несчастные бойцы «Семи королей», посланные в погоню за Максом были выброшены в открытый космос умирать от, взрывающего кровеносные сосуды, собственного давления и беспощадного вселенского холода. Через мгновение чудовищная перегрузка передавила Максу дыхание и намертво впечатало его в спинку пилотского кресла. А еще через несколько секунд его сознание померкло, и он провалился в беспамятство.

Макс пришел в себя. Он попытался открыть глаза, но веки отказывались подчиняться ему, в прочем, как и все остальное тело. Действие стимуляторов прекратилось и сейчас он представлял из себя большой комок разнообразной боли. У него болело все начиная от кончиков пальцев ног и, казалось, кончая кончиками волос. Любая попытка пошевелить хоть чем то, тут же жестоко наказывалась новой волной нестерпимой боли, из-за которой он несколько раз снова отправлялся в беспамятство. Он бы закричал, если бы мог. Если бы то, чем надо кричать не болело сильнее чем то, из-за чего хотелось кричать секунду назад.

Через некоторое время последствия трехкратно допустимой перегрузки и злоупотребления боевыми стимуляторами стали понемногу отступать, и лейтенант все же смог открыть один глаз, затратив на это чуть ли не все скудные ресурсы своего организма. Отдохнув после понадобившихся для этого усилий, Максу удалось повторить тот же подвиг и со вторым глазом. По началу, разобрать что-нибудь кроме мутного белесого свечения не удавалось. Но спустя несколько минут зрение стало восстанавливаться, а вместе с ним стал возвращаться и слух. Сперва в его еще слабое после всего пережитого сознание полились какие то странные скрипучие звуки, заглушаемые шумом в голове и гулким ритмом своего сердца. Постепенно шум стал пропадать, а скрипучие звуки стали выстраиваться в обрывки слов и фраз, а за тем и вовсе в связанные предложения, произносимые искаженным электроникой женским голосом. Где то Макс его слышал. Он попытался напрячь свою память, и покопавшись там какое то время вспомнил — это голос бортового компьютера «Огненного Шторма», имя которого было «Джесс».

— Джэс — еле слышным шепотом выдавил он из себя.

— Лейтенант Прайтон. С вами все будет хорошо, отдыхайте. Вы в безопасности. — тут же отозвался лаконичный голос искусственного интеллекта корабля (ИИ).

— Джес мы одни на корабле? — еще раз выдавил он из себя и снова впал в забытье.

Макс оказался в Москве — одной из столиц Земной Федерации. Кругом было много разнообразных людей. Людей разной национальности и разных культур. Все они не спеша прогуливались по залитому солнцем Большому Кремлевскому скверу. Люди о чем-то болтали друг с другом, смеялись и спорили. Макс посмотрел на свою маму. Светловолосая женщина, с приятным добрым лицом и ярко зелеными чувственными глазами. Она посмотрела на него и улыбнулась своей белоснежной притягательной улыбкой. Максим тоже улыбнулся и посмотрел на своего папу — высокого, кареглазого брюнета с короткой военной прической. Отец взял карапуза на руки, и вместе они подошли к стоявшей на краю замощенной причудливой плиткой дорожки торговой лавке, в которой вместо, привычных уже всему миру, торговых дроидов была живая миловидная продавщица. Она, увидев семейную пару с малышом, тут же расцвела в приветливой улыбке, а ее голубые глаза заговорщически блеснули:

— Смотрите кто у нас здесь! — она состроила смешную морду, — Какой хорошенький мальчуган! Ну и чего наш богатырь хочет?

Она торговала различными сувенирами с различной российской и федеративной символикой от имперских орлов и до многоконечной звезды Земной Федерации. Так же у нее был богатый выбор сладостей и напитков.

Отец, коротко посовещавшись с матерью, взял три стаканчика мультифруктового сока, столько же пирожков с капустой, сделанных по уверениям продавщицы по старинным русским рецептам, и какой-то нагрудный значок, который тут же перекочевал на голубую кофточку сына. Затем, выпрямившись, гордо глянул на него и торжествующе произнес:

— Ну вот. Теперь настоящий герой человечества! — улыбнулся он матери, умиленно смотревшей на сына.

Непоседливый Макс, улыбаясь и чувствуя родительскую гордость, оттянул кофточку на груди и заложив складку посмотрел на свою награду, на которой красовалась надпись: За завоевание «Права Быть». Счастливая улыбка тут же сползла с лица мелкого карапуза, и оно приняло вполне взрослое офигивающее выражение. «Право Быть?», подумал он. «Это что еще за Хрень?»

— Это что за хрень такая я не понял? — уже вслух спросил он у своих родителей, застывших в недоумевающих позах после такого поворота событий.

— Что сынок? — оклемавшись, переспросил папка, думая, что ослышался.

— Это что за хрень я спрашиваю? Какое еще «Право Быть»? — повторил Макс требуя ответа.

Развитие дальнейших событий Максу так и не довелось увидеть. Он вспомнил все события последних двух дней и на этом счастливый сон прекратился. Чувствовал Макс себя вполне прилично. Он открыл глаза и попытался приподняться, первая попытка отозвалась немой болью в левом боку. Тогда, слегка отдохнув, он повернулся на левый бок и морщась и кряхтя сумел сесть на кровать.

Прайтон сидел на койке в медицинском отсеке транспортника — компактная небольшая комнатка три на два метра. Белые мягкие стены, пол и потолок. Медицинский передвижной модуль с двумя многосуставными манипуляторами и несколько технологических ниш в стенах, напичканных различной медицинской утварью. В общем — ничего лишнего. Дверь, ведущая прямо в капитанскую рубку была закрыта. Сейчас она находилась в режиме максимально прозрачности и с той стороны на него любопытным взглядом наблюдал потрепанного вида человек, вольготно развалившийся на кресле пилота. Это был тот самый пират, который преградил ему дорогу к бегству. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, ожидая кто же первый нарушит напряженную тишину. Пират выглядел весьма уверенно, и в выражении его лица явственно читалось чувство превосходства над обитателем медицинского отсека. Через несколько секунд Максим понял всю тяжесть своего положения. Он был отрезан от управления кораблем, от кухни, и от оружия. И он снова находился в плену у пирата.

— Счастливый у тебя денек лейтенант Прайтон — ехидно заметил пират. У него было очень колоритная внешность — большие пухлые губы и выделяющиеся высокие скулы. Контрастирующие с глазным белком карие глаза, расположенные под правильными полу дугами тонких бровей и гладким, без единой морщины, лбом. С головы его свисали длинные, перевязанные в некоторых местах цветными лентами, черные дреды. Он был невысокого роста, довольно широк в плечах и груди. Одет он был в черные армейские штаны, заправленные в черные сапоги с высоким голенищем и в такого же цвета военную безрукавку, усеянную гигантским количеством карманов и петель, поверх белой майки с длинным рукавом.