Карл XII. Последний викинг. 1682-1718 - Цветков Сергей Эдуардович - Страница 29

• Предыдущая
• 29/79
• Следующая

Драбант Карла XII.

Численность драбантов в начале походов Карла достигала 150 человек. Их набирали из самых храбрых офицеров армии, которые считались в этом отряде простыми дружинниками; капрал дружины имел в армии чин майора, прапорщик – подполковника. Вождем дружины был Карл; заменял его Арвид Горн в чине капитан-лейтенанта.

Драбанты следовали за королем повсюду, куда бы он ни направлялся; к любому из них Карл питал неограниченное доверие. Когда ему говорили, что вдали от войска он подвергает себя опасности, Карл отвечал:

– Когда при мне находятся хоть девять человек моей дружины, никакая сила не помешает мне проникнуть туда, куда я хочу.

И действительно, не было случая, который опроверг бы эти слова короля.

В бою драбанты обязаны были орудовать одними палашами, по примеру древних витязей:

Использовать пистолет или карабин дозволялось только в крайнем случае. Согласно этому уставу, Карл преобразовал вооружение и назначение кавалерии: латы были уничтожены, сабля стала главным оружием. Кавалерия атаковала без выстрелов, врубалась в ряды неприятеля и стреляла только в рукопашной схватке. Артиллерией Карл пренебрегал, применяя ее в основном при осадах; дальше будет показано, к какой катастрофе привело шведов это пренебрежение.

Подвиги драбантов невозможно перечислить, каждая битва свидетельствует об их воинской доблести. Особенную ярость они проявили в знаменитой Клишовской битве, где, забыв о смерти, на полном скаку врубались в ощетинившиеся штыками и пиками саксонские каре, подавая пример упавшей духом шведской кавалерии.

Народная молва, как водится, преувеличивала храбрость и силу драбантов, некоторые из них на родине становились героями легенд. Особенно славился некий Гинтерсфельт. Про него рассказывали, что однажды он поднял пушку и сделал ею «на плечо», а в одном бою пронзил палашом вражеского солдата, поднял его тело на палаше и перекинул через голову; в другой раз он въехал под своды городских ворот, схватился большим пальцем за сделанный в воротах железный крюк и приподнял себя вместе с лошадью.

Как и полагается дружинникам, драбанты не пережили своего вождя. Их ряды таяли вместе с удачей Карла: перед Полтавой их было уже около 100, в Бендерах – 24; в 1719 году лишь нескольким уцелевшим ветеранам выпала честь стоять ближе всех к могиле героя.

В древние времена возле конунга находился один неразлучный спутник, особенно любимый вождем. В скандинавских сагах его называли Vapenbroder – брат по оружию или Fosterbroder – брат по воспитанию; в славянских языках этим понятиям соответствует слово «побратим». Побратимы никогда не разлучались, делили веселье и горе, труд и опасности, нередко вместе умирали (как Торстейн и конунг Бел в «Фритьофе»).

Карл имел своего побратима – молодого герцога Вюртембергского Максимилиана, которого шведские солдаты прозвали Маленьким Принцем. В четырнадцать лет слухи о подвигах Карла вызвали в нем такое горячее желание участвовать в его походах, что семья вынуждена была отпустить его в шведский лагерь. Максимилиан увидел своего кумира в 1703 году под Пултуском. Он сразу представился королю и попросил позволения учиться под его руководством военному искусству.

– Хорошо, – ответил Карл, – я вас стану учить на свой лад.

Король тут же пригласил утомленного после дороги гостя сесть на коня и ехать с ним. Они долго скакали по шведским форпостам; принц достойно выдержал это испытание. Король оставил Максимилиана при себе. Вюртембергский посол сказал Карлу, что принцу нужен гофмейстер; Карл, смеясь, ответил:

– Я сам буду его гофмейстером!

С этих пор они были неразлучны, пока их не развела Полтава. Ни в одном бою верный паж не отстал от своего рыцаря.

Быть побратимом Карла означало больше, чем бросаться вместе с ним в каждое сражение, в каждую схватку. Опасностей войны для короля было мало. Он вел жизнь викинга, намеренно рискующего головой при малейшем удобном случае.

В 1701 году, когда шведы стояли на зимних квартирах на границе Курляндии, Карл задумал вторгнуться с 2000 человек в Литву, где находились значительные силы Огинского. Не слушая предостережений, он углубился в неведомую страну на 200-300 верст, отрезанный от армии отрядами литовцев. Так он дошел до Ковно, где оставил гарнизон, а сам вернулся в шведский лагерь, сопровождаемый всего 50 драбантами. В лагере целый месяц о нем не было слышно, и сам король ничего не знал о своей армии. Военный совет даже отправил несколько отрядов на его поиски.

Во время осады Торна Карл запретил защищать лагерь шведов какими-либо укреплениями против вылазок саксонцев. Свою палатку и палатки свиты он поставил так близко к стенам города, что их постоянно дырявили пули и ядра; несколько офицеров были убиты. Карл и после этого не разрешил насыпать вал перед палатками. Однажды, когда король отсутствовал, Пипер приказал поставить перед ними стога сена. Карл, возвратившись, велел убрать стог перед своей палаткой, но другие оставил.

О его одиночных прогулках под стенами города уже говорилось. Он также ежедневно скакал со свитой вокруг крепости на таком близком расстоянии, что становился мишенью для артиллерии, и часто стоял в траншеях под огнем осажденных. Как-то раз ядро выбило у него из рук фашину[45]; в другой раз – опрокинуло на него корзину с землей с такой силой, что Карл упал на дно траншеи.

На зимних квартирах Карл для развлечения скакал от одного отряда к другому, невзирая на расстояние и опасность. Из-под Торна ему вздумалось навестить отряд Рёншельда, квартировавший в Великой Польше. Король мчался двое суток без остановок, – загнав лошадь, он покупал в ближайшей деревне другую за двойную цену и продолжал путь. Драбанты один за другим отставали, и к Рёншельду Карл прибыл лишь в сопровождении Маленького Принца. Обратный путь был проделан таким же образом.

Во время одной из таких прогулок он лишь чудом избежал польской засады. Приближенные короля воспользовались этим предлогом, чтобы попросить его быть осторожнее.

– Я надеюсь, что Господь меня охраняет, – ответил Карл. – Впрочем, будь что будет, никому я не дамся живой!

В 1706 году под Пинском король был озабочен участью отряда полковника Крейца, оставленного в Литве. Как-то вечером он спросил Маленького Принца:

– Хотите завтра отправиться со мной к Крейцу?

Максимилиан выразил согласие. Карл поручил ему запастись хорошей лошадью и быть готовым к двум часам ночи, так как к обеду он был намерен проехать 20 миль. Отъезд готовился втайне, никто из генералов не знал о нем. Принц горячо поблагодарил Карла за доверие. Карл отвечал ему:

– Я не могу поступить иначе, так как знаю, что вы будете меня везде разыскивать, – и добавил: – После этого я всегда буду вас извещать, если задумаю куда-нибудь уехать.

Побратимы счастливо добрались до Крейца, только что одержавшего победу у Ляховичей (примерно в 100 верстах от Пинска). На обратном пути король взял с собой более многочисленную свиту, но скакал так быстро, что за ним поспевали лишь Маленький Принц, граф Мейерфельд и еще двое всадников. В Полесье они наткнулись на одно из многочисленных озер. С трудом им удалось добыть лодку. Карл правил, принц держал за узду лошадей, плывших за лодкой, остальные гребли. На середине озера испуганные лошади стали рваться прочь и чуть не опрокинули лодку. К счастью, все обошлось. Карл вернулся в лагерь так быстро, что его еще не успели хватиться.

• Предыдущая
• 29/79
• Следующая