Сага о йорге (СИ) - Шоларь Сергей Владимирович - Страница 5

   - Пить... - услышала Брета. Он произнес это слово на каком-то неизвестном языке, но было понятно: после морской воды -- это слово одинаковое для всех.

   Вспышка угасла и отпустила. Брета сразу отпрянула, высоко подняв белые бровки, застыв в изумлении. Посмотрела на мертвеца выпученными глазами. Вот так дела! Он говорит... И смотрит? Как же это так?

   Он не умер, он жив! Оглянувшись на односельчан, занятых погоней за Ноэмой, девочка снова присела возле утопленника. Стерла ладонью соль с его губ.

   - У меня... нет воды, - прошептала девушка, запинаясь. - Я бы могла тебе принести, - она ??подумала и добавила: - но ручей далеко, и ты, наверное, уже умрешь, пока я донесу. Только зря буду трудить ноги. Так что...

   - Брета!! - послышался уже издалека дикий вой Ноэмы. Мешочники все же перехватили ее у основания мыса, и теперь там разгорелась нешуточная драка.

   - Не отдам! - как пойманная за лапы ворона-кроаке, каркала баба. - Мое! Я нашла!

   И отбрыкивалась ногой от наседающей Туроны.

   - Брета!! - крик Ноэмы перешел в отчаянный рев.

   В последний раз взглянув на ожившего утопленника, Бру забросила на плечо сеть, и, не очень торопясь, побежала на выручку своей бабушке.

  -- Марга

   Крик и стук в ворота грянули где-то к полуночи, подняв на ноги всех обитателей полуразрушенного пожаром бурга. Наверное, в створку били обухом топора; хрипло затрубил рог, захлебываясь под дождем; за воротами завопили и засвистели. Накрывшись старой козьей шкурой от дождя, хозяин руины пошлепал по грязи встречать гостей.

   - Я - Вилфред, иерим Волфгрика ... - говорил старик, снимая подпорку, удерживающую ворота. Голос барона дрожал и срывался, больше напоминая плач, или испуганное блеяние овцы перед стаей головных волков. Если бы прибывшие воины захотели, то могли бы и не трубить в рог, не вопить и не стучать, а просто хорошенько толкнуть разрушенные при штурме створки - всё бы рухнуло. Можно было и другим способом пробраться внутрь - не побояться расквасившейся грязи, обойти остатки стены на два десятка шагов вправо и перескочить через поваленные бревна частокола.

   Маргарез, дочь иерима, и еще две женщины - серорясая годиянка Парсена и полубезумная рабыня Грета, из келгов, как только услышали шум, торопливо взобрались по приставной лестнице в мансарду донжона, вытащили за собой сходни и затаились, рассматривая то, что происходило во дворе бурга через щели в ставнях сохранившейся люкарны.

   Как только ворота открылись, во двор, словно прорвало, повалили конные воины. Сколько же их? Десяток? Нет, больше... Хорошие, породистые, хоть и заляпанные по уши грязью лошади, на всадниках - добротные меховые плащи и накидки, шлемы, доспехи.

   Знать. Королевские всадники.

   - Я - Вилфред, иерим... - хозяин бурга-руины еще пытался что-то сказать, но один из конных толкнул старика конем, от чего дряхлый хозяин Волчьего ручья не удержался на ногах и сел задом в грязь.

    Воины уже заходили в башню и заводили лошадей, спеша укрыться от дождя. Заблеяла коза, всполошились куры, загоготали несколько чудом уцелевших гусей, которые жили вместе с людьми в руинах.

   - Ого, тут есть чем поживиться! - крикнул кто-то из непрошенных гостей, бросаясь к животным, уже вытаскивая козу за рога ближе к огню. - Здесь еще и корова!

   Часть крыши донжона вместе с перекрытием была обвалена, деревянное строение сверху заливала дождевая вода, размывая сажу пожарища. В одном углу, под наиболее сохранившейся частью кровли, на грязной и подмоченной соломе возле временного маленького очага обитали люди; в других углах руины на такой же соломе или просто в грязи ютилась скотина и птицы, уцелевшие после визита в Волчий ручей банды северных варваров, сородичей рабыни Греты - келгов.

   - Только не корову! Не трогайте корову! - скулил Вилгфред, пытаясь пробраться между прибывших воинов и их лошадей до закутка, где содержали скот. - Корова у нас осталась одна, мы погибнем от голода без молока! Помилуйте, вы же наши, королевские, вы не келги, не эти бешеные псы из Северных островов!

   Однако на старика никто не обращал никакого внимания. Прибывшие споро хозяйничали; в уцелевшей половине башни на месте временного очага уже разгорался большой костер, подкормленный всем, что не очень намокло и могло гореть. Устанавливали вертел; захрипела перерезанным горлом коза. Кто-то уже потрошил кур и гусей, ревела единственная кормилица...

    Грета, служанка, забилась в щель, закрыла уши руками и беззвучно рыдала, отчаянно раскрыв рот. Персена тоже спряталась, отсвечивая бледным перепуганным лицом из темноты. Девятнадцатилетняя, от роду шальная и неистовая дочь барона вдруг сорвалась с места, словно ее подкинуло. Зарычала зверем; схватила копье, с которым уже давно никогда не расставалась, и кинулась к проему. Без лестницы, с высоты в два человеческих роста соскочила со второго этажа, прыгнув прямо в лужу, мелькнув длинной юбкой и разметав волосы; ветром пронеслась между воинов и сразу, изо всех сил огрела копьем, как дрючком, по рукам ладскнехта, который уже накинул корове на рога веревку и вытягивал ее из стойла. Изо всех сил оттолкнула в грудь вора - пока не пришел в себя; затолкала назад, заслонила собой кормилицу, нацелила копьё - а ну, попробуй, кто ещё - только подойди!

   - Ого! - ошеломленно загудели рыцари. Все пытались сейчас разглядеть смелую воительницу, которая словно свалилась с неба. - Однако! Вот это да!

   - А здесь, кроме ужина, можно полакомиться и еще кое-чем сладким!

   Гости Волчьего ручья захохотали и засвистели. К дочке иерима, которая теперь уже испуганно и затравленно озиралась, целясь копьем то в одного, то в другого, вальяжно подошел один из всадников. Оттолкнув других псов, привлеченных запахом самки перед Маргой остановился настоящий красавец: моложавый, полнотелый, лощеный, в обляпанном грязью бобровом плаще, под которым угадывались богатые доспехи, украшенные блестящими камнями. Шутливо поклонился.

   - Простите, квинде, но королевских воинов, особенно если это свита принца, нужно кормить и обогревать. Они, знаете ли, хотят свежего мяса... Посмотрите на них: голодные, уставшие, промокшие под дождем ... - и, как только Марга отвлеклась, глянув туда, куда он указал рукой, красавец вдруг стремительным движением схватил копье у наконечника. Черноволосая растерянно дернула - раз и еще раз, пытаясь высвободить оружие, но тщетно - рука мужчины была крепкой.

   - Где гостеприимство обладателей Вольфгрика? - продолжал издеваться вельможа, удерживая копье.

    Вельможа жадно, нагло и бесцеремонно разглядывал, будто ощупывал разметавшиеся, черные как смоль, вьющиеся крупными кудрями волосы, высокую грудь, тонкую талию. Марга от природы была очень смуглой; карие, круглые, шальные глаза метали молнии под черными соколиными бровями. Немного портили облик девушки жесткие складки у рта; тонковатые губы, короткий нос, показывающий слишком вывернутые вперед нервные и шевелящиеся при дыхании - как у зверя - круглые ноздри.

   Наглец даже чуть склонился, склонил голову на плечо, явно пытаясь заглянуть на девушку сбоку, за спину - какая она там? Нет ли какого изъяна? Хороша ли у этой лошадки попка?

   Марга сейчас действительно походила в своем порыве на породистую, ладную статью, молодую, необъезженную - и от того шальную, непокорную и злую вороную кобылу. Но в полутьме, в суете, ослепленные жеребиной похотью, гости Волчьего ручья не могли разглядеть другого: нет, это не просто норовистая лошадка. Это совсем не домашнее создание; это вольный лесной зверь, черная волчица, ставшая на защиту своей территории - отервенелая, дикая, готовая в любой момент кинуться и перегрызть горло. Да, сейчас Черная сделала ошибку в своей ярости - кинулась в сражение и попала в капкан; испугалась - да, испугалась; растерялась и сникла. Но от этого не стала менее опасной.