Фаворит Его Высочества (СИ) - "Лиэлли" - Страница 34

Я держал его в своих объятиях и постепенно расслаблялся — впервые за эти годы. Он тихонечко сопел, даже во сне крепко сжимая мою руку, что обвивала его талию, словно боялся, что я исчезну или уйду. И только сейчас я заметил на запястье его правой руки истертый, почти выцветший плетеный браслет из разноцветных шелковых ленточек. Я зажмурился, прижавшись губами к его солнечным золотистым прядям, плотно смежив веки, чтобы не пропустить ни единой слезинки. Франц достаточно пролил их за нас двоих. Целую минуту я не мог ни вздохнуть, ни выдохнуть, огромный ком мешал мне это сделать, я мог только смотреть на этот браслет, не отрываясь. Впервые за все эти годы я мог заплакать. Я не пролил ни единой слезы в тюрьме. А сейчас был готов это сделать.

Все эти годы Франц был мне верен.

========== Глава VIII ==========

Филипп.

Мне стоило больших трудов оставить Франца на попечение Анри. Я знал, что их связывает, но все же Черный Кот и тот Анри, о котором мне рассказывал Франц, были совершенно разными людьми. Красивый, до кончиков ногтей ухоженный, утонченный, интеллигентный, приятный во всех отношениях аристократ был абсолютно не похож на угрюмого, мрачного, нелюдимого, беспринципного, безнравственного пирата и убийцу. Кто знал, как мог поступить этот Анри? Я не хотел оставлять его с Францем, но понимал, что сейчас я тут лишний. Им нужно раз и навсегда объясниться.

С тяжелым сердцем я уходил с набережной, гадая, не совершаю ли ошибки. Меня успокаивало то, что Анри все же имел свое понятие о чести. Я работал с ним всего лишь год, но мне нравился этот мужчина. Спокойный, простой в общении, остроумный, рассудительный. Я не мог сказать, что мы с ним закадычные друзья, в наших отношениях с Черным Котом всегда сохранялся строгий официоз. Пират неровня испанскому инфанту. Не я так сказал. Нас сковывали нормы поведения, этикет, общественные правила. И моя репутация, разумеется. Поэтому мне никогда не случалось пропустить с Анри несколько бокалов вина, ведь, несомненно, он не утратил своих утонченных аристократических вкусов, несмотря на то, что одевался в какое-то рубище и пил дрянное пойло. Я знал, что он делает это не потому, что у него недостаточно средств для улучшения своего социального статуса. Я очень хорошо платил своему самому лучшему каперу. И Анри никогда не оставался без богатого улова и добычи, случалось ему грабить богатые судна купцов, торговые корабли и прогулочные суда, на которых зажравшиеся аристократы устраивали себе длительные круизы. Подозреваю, пират накопил себе порядочно богатства и имел не одно логово на крайний случай.

Нет, Анри вел жизнь пирата и бродяги из принципа. Видимо, не желал иметь ничего общего с аристократами, к числу которых и сам некогда принадлежал. И даже при обращении ко мне в самом начале — «ваше высочество» — он насмешничал, произнося мой титул с иронией. Словно не видел в нем ничего в высшей степени благородного. Теперь я понимаю причину. Так что наши обращения быстро опустились до фамильярного «кэп» и «Фил». Я не возражал в целом. Потому что Анри не пересекал границ дозволенного в отношениях со мной, держась простовато, но с должным уважением.

Стыдно признаться, я лелеял в сердце надежду на то, что они не помирятся, и Франц будет принадлежать лишь мне одному. Но эти мысли я быстро выкинул из головы, чтобы не разочаровываться. Я понимал, что если Анри попросил меня уйти на всю ночь, то он намеревается вернуть Франца. Иначе он бы поговорил там, при мне, а потом развернулся бы и ушел, предоставив мне отвозить Франца домой и утешать в своих объятиях. Поэтому по приезде я просто лег спать, чтобы не мучить себя пустыми домыслами и не терзаться догадками относительно того, что же там такого происходит на корабле между Анри и моим Францем.

И вот на следующее утро я приехал обратно в девять часов. Ришелье, похоже, не знал, что я вернулся ночью один. Я слышал, что он рвет и мечет, думая, что я и Франц где-то предаемся праздной любви. Я хмыкнул. Знал бы он правду, наверное, просто упал бы в обморок. Я не испытывал к кардиналу ни неприязни, ни ненависти, ни каких-либо других особо страстных эмоций. Для меня было достаточно знать, что этот человек угрожает безопасности моего Франца, и потому ему недолго осталось жить. А пока он даже не подозревает о том, что смерть идет за ним медленными, но неизбежными шагами. Я медлил, потому что знал, что Анри не простит мне, если я сам избавлюсь от кардинала. И я с удовольствием отдам ему право расправиться с ним. Тем более что прав этих у пирата было куда больше моего. И на убийство кардинала, и на Франца, как бы мне ни хотелось это признавать. Именно поэтому я понимал, что ревновать и предъявлять Францу какие-то претензии нет смысла, этим я лишь оттолкну его. Он сразу честно признался мне, что любит другого. Не скрывал, что у него есть любовники. Не пытался строить из себя невинную овечку и целомудренную добродетель. Не пытался задурить голову всякими сладкими сказочками. И Анри встретил его гораздо раньше.

У меня была лишь надежда, что в сердце золотого принца есть место и для будущего супруга, ибо я не намеревался отступаться и отказываться от него только потому, что Франц любил другого. Ну и что же? Если бы я отказался от своих прав на Француа де Круа, то вернулся бы в Испанию, а отец подыскал мне другого супруга или супругу. И повторилась бы та же история. Супруга с множеством своих фаворитов и любовников, морочащая мне голову и относящаяся с притворной ласковостью? Глупости. Разница была бы лишь в том, что я не испытывал бы к ней ни малейшей приязни, увы. А потому я не желал променять шило на мыло. К тому же я ехал во Францию с твердой уверенностью, что помолвка наша будет чисто номинальной и символической, дабы народ увидел, что Франция и Испания — союзники теперь. И то, что будущий супруг оказался мне более чем симпатичен, является лишь приятным и неожиданным плюсом. Так я считал. А с пиратом… с пиратом я готов смириться, если Француа так сильно и безоглядно его любит.

Поэтому по трапу на корабль я поднимался с твердым намерением поговорить с Анри начистоту и выяснить его отношение ко всему происходящему. Он ждал меня, потому что при моем появлении нисколько не удивился. Анри стоял на верхней палубе, раздавая приказы нерадивым своим помощникам и подчиненным. Весь этот портовый сброд, отбросы общества, подозрительные типы и просто преступники, которым давно уже место на виселице, у него ходили по струнке. И посмел бы кто ослушаться… Я лично однажды наблюдал, как сурово карает капитан моего каперского судна своих подчиненных. Нет, Анри не злоупотреблял своей властью, для этого он был слишком благороден. Но он не гнушался суровых наказаний, вроде десятка ударов хлыстом. Провинившегося привязывали к мачте, и капитан лично не дрогнущей рукой отсчитывал ему то количество плетей, какое он заслужил.

— Приехал за Францем? — спокойно поинтересовался пират. Он стоял возле перил, небрежно прислонившись к ним спиной и положив на них локти. Казалось бы, абсолютно расслабленный.

— Да. Ты против? — сразу же спросил я.

Анри чуть прищурил свой глаз, и усмешка искривила его красивые губы.

— У меня нет выбора, Фил, — просто, без обиняков ответил он. — Разве ты не видишь, он не в силах выбрать кого-либо, да и нет у нас иного выхода.

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался я, останавливаясь напротив него.

— Не притворяйся дураком, Фил, тебе это не идет, — усмехнулся пират в ответ. — Хочешь, чтобы я разложил тебе все по полочкам?

— Хочу.

— Ладно. Я не могу стать мужем Франца, и мы оба это понимаем. А ему требуется кто-то, кто всегда, — он сделал упор на последнем слове, — будет рядом с ним и поможет. Кто решит его проблемы. Он слишком хрупкий, ему уже пришлось испытать много для своего возраста. И он король. Я безродный пират. Это обстоятельство создает между ним и мною непреодолимую пропасть. Как мне ни горько это признавать, я никогда не смогу стать для него больше, чем просто любовником.