Учение о цвете. Теория познания - фон Гёте Иоганн Вольфганг - Страница 41

Ошибка слабых умов состоит в том, что в размышлении они от единичного идут сразу к общему, тогда как общее можно искать только в совокупности.

Знание покоится па знакомстве с различимым, наука — на ^признании неразличимого.

* **

Восприятие собственных пробелов, чувство своих недостатков ведет знание к науке, существующей до, рядом и после всякого знания.

* **

Каждому возрасту человека соответствует известная философия. Ребенок является реалистом: он также убежден в существовании груш и яблок, как и в своем собственном. Юноша, обуреваемый йпутренними страстями, должен следить за собою, забегать со своим чувством вперед, он превращается в идеалиста. Напротив, у мужчины все основания стать скептиком; оп хорошо делает, сомневаясь, надлежащее ли средство выбрал он для своей цели. Перед поступком и во время поступка у него все основания сохранять подвижность рассудка, чтобы пе сетовать потом на неправильный выбор. Старик же всегда будет тяготеть к мистицизму; он видит, как много вещей зависит от случая; неразумное удается, разумное идет прахом, счастье и несчастье неожиданно уравновешивают друг друга; так есть, так было, — и вот преклонный возраст находит успокоение в Том, который был и есть и будет.

Мы сенсуалисты, пока остаемся детьми, — идеалисты, когда любим и вкладываем в любимый предмет качества, которых у него собственно нет. Любовь колеблется, мы сомневаемся в верности и становимся скептиками, еще сами тому не веря. Остаток жизни безразличен, мы предоставляем е& протекать как придется, и кончаем квиетизмом, подобно индийским философам. (Эккерман, 1829)

* **

Эклектическая философия невозможна, но могут существовать, эклектические философы.

* **

Эклектик — каждый, кто из окружающей его обстановки, из того, что вокруг пего происходит, усваивает сообразное своей природе; такое значение и имеет, теоретически или практически, то, что зовется образованием и прогрессом.

* **

Два эклектических философэ могли бы поэтому стать величайшими врагами, если бы они, родившись с антагонистическими задатками, усваивали из всего философского наследия лишь то, что им подходит. Осмотритесь только вокруг, и вы всегда вай- дете, что каждый человек поступает таким образом, и вследствие этого не понимает, почему он не может склопить других к своему мнению.

* **

Редко бывает, чтобы человек в преклонном возрасте отнесся к самому себе исторически, и столь же исторически — к своим современникам, так, чтобы потерять всякое желание и способность вступить с кем бы то ни было в пререкания.

* **

Присмотревшись внимательнее, мы найдем, что для самого историка история не легко становится исторической: он описывает события всегда только так, как если бы он сам присутствовал при них, а не так, как дело происходило тогда и приходило в движение. Сам летописец в большей или меньшей степени отражает ограниченность, своеобразие своего города, своего монастыря, как и своего века

Не все желательное достижимо, не все, достойное познания, познаваемо.

* **

Чем дальше подвигается опыт, тем ближе подходят к неиссле- димому; чем больше умеют использовать опыт, тем больше убеждаются в том, что неивследимое не приносит практической пользы.

* **

Лучшее счастье мыслящего человека — исследовать исследи- мос и спокойно почитать неисследимое.

* **

Кто сознательно об’являет себя ограниченным, тот ближе всего к совершенству.

* **

Самым верным остается всегда стремление превратить в дело все, что есть в нас и у нас; пускай затем другие судят и рядят об этом, как им угодно и как они могут. (П. 1828)

* **

Истинное толкает вперед. Из заблуждения ничего не развивается, оно только запутывает нас.

* **

Сколько лет нужно делать, чтобы хоть сколько нибудь знать, что и как делать!

* **

Моим пробным камнем для всякой теории остаетвя практика.(П. 1821)

* **

Только одно — несчастье для человека… — когда в нем укрепляется какая — нибудь ндея, не оказывающая влияния на активную жизнь. [55]

*

Когда у человека отнимаются или урезываются об'екты, тогда идеальное в нем уходит в себя и сжимается, утончается и потенцируется, так что как — будто само себя побивает. У большинства северян гораздо больше идеального, чем они в состоянии использовать, переработать; отсюда удивительные проявления сентиментальности, религиозности, мистицизма и т. д.(Р. 2.2.23)

* **

Кто ныне не отдается какому — нибудь искусству или ремеслу, тому приходится плохо. Знание пе удовлетворяет уже при быстроте мирового оборота; пока обо всем узнаешь, потеряешь самого себя.

* **

Общее развитие мир теперь и так навязывает нам; нам не приходится черезчур беспокоиться о нем; особенное — вот что должны мы сами усваивать.

* **

Самое лучшее — ограничиться ремеслом.

* **

Многосторонность собственно только подготовляет стихию, где может действовать односторонний человек, которому как раз теперь открыт достаточный простор. Да, наступило время односторонностей*).

* **

При распространении техники не о чем беспокоиться; она мало по малу поднимает человечество над самим собою и под — готовляет для высшего разума, для чистейшей' воли чрезвычайно приспособленные органы… Распространение же искусств порождает кропательство. (В. м.)

* **

Первым и последним в человеке да будет деятельность

Ребенок, юноша, заблуждающиеся на своем собственном пути, милее для меня, чем иные люди, правильно шествующие по чужим путям.

* **

В ком есть много чему развиться, тот позже поймет мир и себя. Лишь немногие обладают созерцательным умом — и в то же время способны — на дело. Ум расширяет, но ослабляет; дело оживляет, но ограничивает. — От заблуждения можно исцелиться только блужданием.

* **

Обязанность воспитателя — не предохранять от заблуждения, а руководить заблуждающимся, больше того: предоставлять ему пить из источника заблуждения полными бокалами — вот мудрость учителя. Кто лишь отведывает своего заблуждения, тот долго держится за пего, радуется ему, как редкому счастью; тот же, кто до дна исчерпывает его, должен понять его, если он не безумец. (В. М.)

* *

*

Каждый возврат от заблуждения мощно развивает человека и в единичном и в целом, так что отлично можно понять, как сердцеведу один кающийся грешник мог быть милее девяноста девяти праведников. (П. 1804)

* *

Очень часто в ходе жизни, среди величайшей уверенности в своих поступках, мы внезапно замечаем, что увлеклись лицами, предметами, что нам пригрезилось такое отношение к ним, которое для пробудившегося глаза тотчас исчезает; и все же мы не можем оторваться от них, пас держит какая то власть, представляющаяся нам непонятной. Но ипогда мы доходим до полного сознания и понимаем, что заблуждение так же хорошо может стимулировать и побуждать к деятельности, как н истина.

А так как дело везде является решающей инстанцией, то из деятельного заблуждения могут возникнуть превосходные вещи. Так оказывается, что и разрушение приводит к счастливым последствиям.

Самое же удивительное заблуждение, это то, которое отпо сится к нам самим и нашим силам, и которое состоит в том, что мы зачастую отдаемся какому — нибудь почтенному делу, до которого мы не доросли, стремимся к цели, которой иы никогда не можем достигнуть. Происходящие отсюда тант ало — сизиФовы муки каждый испытывает тем острее, чем искреннее были его намерения. И однако очень часто, видя себя на веки разлученными с нашей целью, мы уже нашли на своем пути другую желанную вещь, которая нам по силам, и удовлетвориться которой нам суждено от рождения [56]).

* **