Наследие Силы 2. Кровные узы (ЛП) - Трэвисс Карен - Страница 17

— Мне и в голову это не приходило, — сказал Хэн, и это было правдой. Она видела и чувствовала эту правду, и он это знал. К сожалению, он знал также и то, что он еле смог скрыть тот факт, что для защиты своей семьи он не остановился бы и перед убийством.

— Кроме того, я уже долгое время не имел дела с подобными парнями. Может, сейчас, для того, чтобы нанять кого–то, нужно дать объявление в «Еженедельник охотника за головами». Или звонить их доверенным лицам.

— Именно, поэтому помни, что мы сами можем о себе позаботиться, — сказала Лея. – Я только предупрежу Джейсена и Джейну.

Джейсен: Хэн скучал по нему всегда, когда звонил ему или отвечал на сообщения. Он очень хотел бы поговорить с ним сейчас, и не для того, чтобы протестовать против его действий, а просто услышать его голос. Какое бы безумие не поставило их по разные стороны баррикады, Джейсен оставался его маленьким сыном, и всегда останется, не важно, насколько старше и сильнее станет, или как далеко будет находиться.

«Никто не смеет тронуть мою жену и детей».

Хэн Соло не был прирожденным убийцей. Он хорошо умел сражаться, защищая себя, но никогда раньше он не преследовал кого–то с намерением убить. Все когда–то случается впервые: для него «впервые» будет этот раз.

Погруженный в размышления, Хэн рассеянно взбалтывал остатки кафа ложкой, мимоходом задумавшись о том, почему он до сих пор пенится. Из этого состояние его вырвало то единственное, что с гарантией могло привлечь внимание любого: его собственное имя.

Слова «Хэн Соло» пробились через гул голосов и вопли детей так, как будто в кафе на секунду настала полная тишина.

— В заявлении, опубликованном Администрацией Президента, Глава государства Сал–Соло объявил Хэна Соло и его семью врагами Кореллии в связи с атакой на «Балансир» и Реллидир, и издал приказ об их аресте, — сообщил комментатор НРГ.

Хэн сделал усилие, чтобы не крутиться в кресле и не издавать проклятий в экран. Он очень медленно поднял голову, поймал взгляд Леи и, как бы от скуки, посмотрел на экран. Нет, скучно ему не было. Он чувствовал ярость, слегка приправленную страхом. Он не знал, насколько ему удалось скрыть эти чувства, но, похоже, никто на него не смотрел. Вероятно потому, что на экране изображался Хэн в более раннем возрасте, без седых волос и почти без морщин. Изображение Леи тоже было устаревшим.

— Думаю, нам пора идти, — сказала Лея. – Мне нужно отдать белье в прачечную.

— Веди, — откликнулся Хэн.

Он не любил убегать, да и безопасного места сейчас не было. На Корусканте его тоже вряд ли встретят с распростертыми объятиями. И там и тут они были в розыске. Как только они покинули магазин, они разделились и встретились только вернувшись обратно в квартиру.

— Я настолько изменилась? – сказала Лея.

— Что?

— Я о голографии, которую они показывали.

— Я на это надеюсь, — сказал Хэн. Возможно, ему следовало уверить ее, что она, как всегда, прекрасна, но он решил, что практическое заверение в ее безопасности было сейчас более важным, чем лесть. – Лично я собираюсь отрастить бороду, просто на всякий случай. А ты?

Лея смерила его испепеляющим взглядом. – А я сегодня не брилась. Ты разве не заметил?

— Я имел в виду изменить прическу, или что–то вроде этого.

— Подстричься под Аурру Синг? Да, в этом вся я.

— Я рад, что ты сохранила чувство юмора.

— Знаешь, как говорят, — заявила Лея, взяв на кухне ножницы. – Если не можешь принять шутку, не стоит в ней участвовать.

Глава 4

«…Вандалы осквернили Кореллианское Святилище на Корусканте. Этой ночью куполообразное здание, являющееся усыпальницей умерших кореллианцев, снаружи было размалевано краской, а декоративные мраморные плиты были разбиты. В самом здании были выломаны алмазы, инкрустировавшие купол изнутри, сделанные из углерода, выделенного из праха кремированных кореллианцев. Полиция считает нападение ответом за вчерашний взрыв бомбы в отеле «Элита» на аэротрассе 4–4–6–7, результатом которого стали 634 погибших и сотни раненых. На данный момент никто не взял на себя ответственность за взрыв, который был, по подтвержденным данным, произведен с использованием промышленного детонита…»

Утренний выпуск новостей на канале НРГ

Верхний Город, Тарис

— Меня зовут Мирта Гев, — сказала девушка.

Фетт смотрел на «сердце огня», лежавшее у него на затянутой в перчатку ладони, и, сам не зная, почему, хотел обхватить его голой ладонью. Впервые за очень долгие годы он чувствовал скорбь.

Разумеется, внешне охватившее его смятение никак не проявилось. Он убедился в этом, и оглядел ее: крепкое телосложение, тяжелые ботинки, практичная броня, никаких украшений, на плече – потертая бесформенная сумка, в общем, никакой уступки женской моде. Проходившие мимо жители старательно их обходили.

— Итак, ты – охотник за головами, или тебе просто нравится носить броню?

Мирта – если это было ее настоящее имя – дважды кивнула; просто легкие движения головы, как будто она оценивала, что ей стоит сказать, вместо того, чтобы выпалить быстрый ответ. Она как будто совсем его не боялась, а это было редкостью.

— Да, я охотник за головами, — сказала она. – Вещи приходилось возвращать чаще, чем сбежавших заключенных, но я до сих пор жива. Ты не собираешься меня спросить, кто убил Синтас Вел?

— Нет.

— Почему?

— Потому что мы расстались очень давно.

Мирта пожала плечами и протянула руку за ожерельем. – Знаю. Ты бросил свою жену, когда твоей дочери было около двух лет. Синтас отправилась за кем–то, когда Айлин еще не исполнилось шестнадцать, и не вернулась. И это не общедоступная информация.

— Ладно, это доказывает, что ты знаешь Айлин Вел.

— И я должна вернуть это ожерелье. Это все, что осталось у нее от матери.

Фетт, поколебавшись, отдал ей «сердце огня». Он очень хотел бы получить его, но не собирался лишать детей, вроде нее, их жалкого вознаграждения.

«Итак, это все, что осталось у Айлин от матери. Так же, как все, что осталось от папы у меня – это его броня. И корабль».

— Как она?

— Что?

«Зачем я это говорю?»

— Как моя дочь?

— Она… в порядке, я думаю. Злится. Но она выживает.

— Думаю, ты знаешь, что она пыталась убить меня.

— Да, она это упоминала.

— Она знает, что я жив?

— Да, конечно.

Айлин преследовала его по всей галактике – или думала, что его – и убила клона, которого приняла за него. Если она знала, что он жив, и не попыталась снова, возможно, она изменила свое мнение… нет, это было глупо. «Ты бросил Синтас и своего ребенка, и никогда не пытался вернуться. Разве так с тобой обращался папа? Нет, он всегда был рядом. Что за человек может бросить своего ребенка?»

Каждый день своей жизни Фетт думал об отце и скучал по нему, скучал так сильно, что обменял бы все, что угодно – иногда даже собственную жизнь – на то, чтобы побыть с ним несколько минут, на возможность коснуться его и сказать, что любит его. Сейчас это было невыносимо. Это ощущалось так же остро, как в тот день, когда он увидел его смерть на Геонозисе, а, возможно, даже сильнее, поскольку шок от того, что произошло, давно прошел и его заменил холодный анализ событий, а иногда – тупая, сверлящая ненависть.

— Ты думаешь, я захочу увидеть ее снова? Я бы даже не узнал ее. В последний раз, когда я ее видел, она была младенцем.

— Тогда почему ты все еще разговариваешь со мной?

У девушки был резкий язык. Не дерзкий, не нахальный; просто резкий.

«Я бы не смог узнать своего ребенка. Я вижу своего отца каждый день, в зеркале, и почти не видел моего собственного ребенка. Умирать с такой мыслью…»

— Почему тебя заботит, найду ли ее?

— Потому, что ты можешь мне заплатить.

— Верный ответ.

— Я просто пытаюсь свести концы с концами в суровом мире.

— Сколько?

Она сделала паузу. В первый раз он увидел ее нерешительность. Она не знала, сколько запросить.