Дранг нах Остен по-Русски. Книга 1 - Зайцев Виктор Викторович - Страница 55

В Речи Посполитой после бегства Генриха Валуа в Париж в 1574 году, два года не могли выбрать короля. Каких только кандидатур не рассматривали буйные шляхтичи. От Ивана Четвёртого, царя Руси, до Максимилиана, императора Священной Римской империи. По сведениям Павла Аркадьевича, именно в 1576 году поляки изберут королём венгра Стефана Батория, опытного полководца. Именно Баторий в нашем времени восстановит Речь Посполитую, вернёт все захваченные Русью земли. Более того, именно он наделит запорожских казаков землями, разрешит им выбор гетманов, после чего запорожцы на полвека станут сильнейшими вассалами Речи Посполитой, защищая её от врагов. Однако, Павел Аркадьевич не помнил, когда выбрали Батория королём, в начале года или в конце. Потому и спешили магаданцы с высадкой, чтобы использовать фактор безвластия в Речи Посполитой в военных действиях.

И, настало время высадки шведов на берегах Речи Посполитой, пока туда перевозили всю армию, подоспели четыре полка из Мурманска. Операция «принуждения к миру», как выразился Петро, при составлении плана, началась. В каждом из четырёх шведских полков магаданского образца был офицер связи, с приданным ему радистом и рацией. Пятый офицер связи, по настоянию Николая, был при командующем экспедиционным корпусом, старом знакомом Шеттингофе. Генерал давно примирился со своим поражением от магаданцев, терпеливо выслушивал советы и рекомендации Николая. Который, слава богу, не лез в заумные военные стратегии, ограничиваясь практическими советами житейского характера. В любом случае, из своего поражения, генерал вынес уважение к магаданскому оружию, и, огромное желание использовать преимущества магаданских ружей и пушек максимально эффективно.

Потому Шеттингоф быстрым маршем направился к Варшаве, сбивая малочисленные заслоны местных панов по дороге. Через три дня шведы захватили Познань, сходу сбили малочисленный польский гарнизон в городке. Задерживаться в будущих своих владениях Шеттингоф не собирался, оставив небольшой гарнизон из раненых и заболевших солдат, на следующий же день двинул армию дальше на юг. Уже через неделю его войска осадили Варшаву, которая готовилась к длительной осаде, рассылая гонцов с просьбами о помощи во все воеводства. Длительной осады Шеттингоф не планировал, разбив фугасами стену крепости в двух местах за день. Затем, словно наслаждаясь, медленно, шаг за шагом, начал штурм. Пока копейщики подходили к проломам в стене, шедшие за ними полки магаданского образца стрельбой из ружей прикрывали их. Стреляя в любого поляка, рискнувшего поднять голову над крепостной стеной. Подобное построение так понравилось шведам, что и город они штурмовали в сопровождении ружейного прикрытия. Несмотря на три тысячи погибших поляков Варшавского гарнизона, потери шведов не составили и двух сотен, исключительно копейщиков.

Захватив Варшаву, Шеттингоф её основательно ограбил, сплавляя баржи, груженные трофеями по Висле, их встречали шведские торговые суда в устье реки. Пруссия, напуганная появлением сильной армии под самым боком, смотрела сквозь пальцы на «неосторожное нарушение границ» шведскими трофейными командами. Торговцы за определённый процент, взялись перевозить шведские трофеи в Стокгольм, надеясь немного заработать. Только с ограбленной Варшавы их прибыль превысила пару годовых доходов. А впереди у шведов запланированы Краков и Вильна, ещё две столицы Речи Посполитой. Когда всё богатство Варшавы уплыло по Висле в Швецию, Шеттингоф принялся за жителей города. Их он отправлял по просьбе магаданского посла Николая, который непременно желал получить всех варшавских алхимиков, даже евреев, всех ювелиров, книгопечатников, книготорговцев со своими книгами. А также две тысячи девиц на выданье, желательно из бедных семей, можно еврейских. Учитывая, что за каждого присланного человека магаданский посол обещал выплатить лично Шеттингофу червонец золотом, генерал с большим вниманием отнёсся к просьбе Николая, лично проконтролировал количество и качество отправленных пленников и пленниц.

На все эти приятные хлопоты ушли две недели, за которые поляки успели собрать войско и привести его под стены Варшавы. Небольшое войско, тысяч двадцать-тридцать сборной солянки из дружин богатых панов и мелких шляхтичей. Самым плохим оказались слухи, что в войске идёт вновь избранный король Речи Посполитой Стефан Баторий, со своей трансильванской дружиной. Запорожцы, призванные на помощь, подойти не успели. Чем и решил воспользоваться Шеттингоф, опасавшийся конницы, как бы ни были скорострельны магаданские орудия. Вспомнив совет Николая, однажды поймавшего именно шведскую конницу на подобный крючок, Шеттингоф повторил диспозицию сражения под Кируной двухлетней давности. С коррекцией на увеличенное количество войск, и, творческим подходом.

По центру шведских позиций были выставлены два десятка магаданских пушек, тесно составленных, но веером, что давало разброс картечи по фронту до полукилометра на расстоянии двести метров. Это было единственное направление шведских укреплений, никак не оборудованное защитными средствами. На правом и левом флангах, шведы добросовестно расставили рогатки и выкопали окопы. В них устроились четыре полка магаданского типа, изготовленные к стрельбе из ружей. Остальные полки алебардщиков и копейщиков засели в редутах, впереди линии окопов, готовые встать на защиту стрелков при прорыве польских войск. В том, что поляки начнут атаковать, никто не сомневался. Хорошо, хоть дали развернуть ряды шведам, да выкопать укрытия.

Так и оказалось, следующим утром, после молебна, польское войско двинулось в атаку. Полки, сформированные из шляхетского ополчения, шли вперёд ровно, так, как стояли. Конница привычно отошла на фланги, скапливаясь для решительного удара. Шеттингоф напряжённо ждал, что часть кавалерии отправится в дальний охват, в тыл шведам. Нет, самоуверенные шляхтичи посчитали такие тактические уловки излишними, при более, чем двукратном численном превосходстве своей армии. Пешие полки неспешно надвигались на окопавшуюся шведскую армию, поляки не спешили, надеясь сохранить силы для последнего рывка.

Шеттингоф неспешно прогуливался на пригорке, отсчитывая секунды до выстрелов картечью. Вот и они, долгожданные залпы пушек. Генерал остановился, рассматривая действие магаданской дальнобойной и скорострельной артиллерии. Частые и уверенные выстрелы пушек выкосили весь центр наступающей армии поляков. Правый и левый фланги польской армии, пройдя немного вперёд, начали останавливаться, растерянно глядя на исчезнувший центр. Полоса атакующих войск шириной до двухсот метров по фронту в центре польской линии атаки исчезла. Десяток пушечных залпов смахнул с поля боя добрые две тысячи жолнежей, атаковавших в самом центре польской армии. Многие из них остались живы и теперь звали на помощь, понимаясь и падая, поднимаясь и падая, стонали, кричали, проклинали. Поляки, глядя на погибших за пару минут сотни товарищей, начали терять самообладание.

Командиры хоругвей криками выправили положение, продолжив наступление на остальные позиции. Против батареи шведских пушек так никто не появился. Шеттингоф вперился взглядом на позиции конницы, которая не трогалась с места. Всадники нервно кружили на конях, но не трогались с места, глядя на своего командира. Пушкари вновь открыли огонь, развернув орудия вправо и влево, выкашивали картечью всё новые ряды наступающей пехоты. Разрыв в атакующих порядках становился всё шире, достигая третьей части общей ширины фронта. В это время в бой вступили ружья, наступление замедлилось по всему фронту, россыпная стрельба из ружей совершенно не страшно, незаметно, выкашивала пехоту не хуже картечи.

Минут через пять до польских командиров дошло, что они рискуют потерять всё пешее войско, так и схватившись со шведами в рукопашном сражении. Обойти по флангу конница уже не успевала, об отступлении храбрые поляки даже не подумали, выбрав единственный мужественный вариант — атаку на пушечную батарею. Несмотря на то, что польские командиры видели невиданную скорострельность шведских пушек, совместить увиденное с заложенным в памяти не получилось. Велика инерция мышления, особенно у военных. Из личного опыта польские полководцы знали, что конная атака достигнет любого артиллерийского отряда не более, чем за пару выстрелов. Воеводы рискнули потерять сотню всадников, но, добиться полного разгрома шведов. Иначе польская пехота бесславно погибнет, не добравшись до врага.