Страж огня (СИ) - Любимка Настя - Страница 38

Я видела все и не видела ничего. Молодые люди вдруг стали старцами, веселые девушки с румянцем на щеках — старухами.

Сменялись поколения людей, на глазах разрастался город. Только моя роль оставалась прежней — молчаливая статуя в центре города, которой поклоняются люди.

Они никогда не заговаривали со мной. Безмолвно клали цветы у моих ног, кланялись до земли и уходили.

Сколько мысленно я взывала к ним? Сколько просила освободить? Не знаю, мои мысли давно спутались в тугой комок, а место веры и надежды, заняла горечь и отчаяние.

Мне не вернуть себя прежнюю. Я проклята небом и землей.

Неумолимо текло время, не щадя никого. Я видела смерть и боль, голод и разрушение. Я видела тех, кто убивал и тех, кто возрождал свою землю.

И все это раз за разом повторялось. Люди вели себя одинаково. Оправившись от очередной войны или напасти, они вновь окунались в череду страстей и ненависти, что неумолимо вело к разрушениям. Так и мой город, в котором я стояла века, был уничтожен. Руины и пожарища охватили его. Истребив все живое, вытравив саму жизнь.

Но даже тогда я не задавалась вопросом: почему меня не коснулись разрушения? Почему мой камень не пошел трещинами и не рассыпался каменной крошкой на землю.

Я продолжала величественно взирать на округу мертвыми глазами, оставаясь холодной и неприступной. И опустошенной.

Бесконечный бег времени. Очередная мука, восставшего из пепла города. Новые люди и те же проблемы.

Все к чему они приходили, вело к боли и горю, к разрушению и ужасу. И с завидным упорством, они начинали сначала: строили дома, влюблялись и дарили миру людей, продолжая зачем-то поклоняться мне.

Мое тоскливое существование разбавила новая статуя, которую принесли приезжие люди. Выкованный из скалы длинноволосый мужчина, взирал на меня надменными такими же пустыми глазами. Они поставили его напротив меня, так, что захоти отвести взгляд в сторону, я все равно бы видела его. Не в первый, и даже не во второй день, во мне вновь зародилась надежда. Я так хотела верить, что он, застывший в воинствующей позе, был таким же, как и я. Жертвой неба и земли.

Я опять научилась мечтать, храня в своем каменном сердце частичку зарождающейся любви и нежности к этому незнакомцу.

Я представляла себе, что небо сжалиться и дарует нам свободу. И мы, взявшись за руки, как те влюбленные парочки, приносящие уже нам обоим цветы, уйдем подальше от этого места.

Дни летели, их сменяли ночи. Мне чудилось, что я выучила каждую черточку в облике моего невольного напарника. Нет, мне не чудилось, я и правда, выучила все, что было доступно моему безликому взору.

С удивлением, кое прежде было мне недоступно, я начала отмечать перемены в собственном каменном теле и запертой в нем душе.

Не сразу, но понимание ворвалось в мой застывший мозг — я влюблена. Влюблена, как тот мальчишка, приходивший сюда с рыжеволосой красавицей, что с придыханием смотрела на моего каменного чужака, а он, с таким же взглядом смотрел на нее.

Эта парочка росла на наших глазах. Но неизменно любовь жила в их душах. Вот только предназначена она была разным существам.

Мальчик, выросший в красивого мужчину, все также млел от улыбок рыжеволосой, а она, все свое внимание и зародившуюся любовь отдавала каменной статуе. Я усмехалась, глядя на нее. Что может дать тот, кто застыл на века? Ничего.

Именно с них все началось. С этой парочки безумных влюбленных.

Когда девушка впервые пришла одна ночью, я лишь посмеивалась ее излияниям каменной статуе. Она горячо говорила о своих чувствах, о том, что стала бы для него единственной и неповторимой. В округе царила засуха, палящее солнце сжигало урожай, а внутри этой хрупкой фигурки цвела весна, лил дождь, орошая каплями румяные щеки.

Она говорила, а я горько вторила ей. Ее мысли находили отражение в моих. Такой, какой для него хотела стать она, могла быть и я.

Девушка приходила все чаще, и месту зависти, что поднималась во мне, пришла жалость.

Я, застывшая во времени статуя, влюбленная в такую же статую, она же — живая девчонка, отдавшая свое сердце каменному истукану. Что может быть страшнее?

Я не знала до той ночи.

Страшнее может быть безумие любви. Когда все слова и клятвы становятся явью. Она обещала отдать свою жизнь ради него. И девушка сдержала слово.

Я могла лишь смотреть на весь ужас происходящего, мысленно вопить и беззвучно плакать, когда острый нож пронзал тело юной девушки.

Она умирала, лежа у его ног. А алая кровь размазывалась по бездушному камню. Ночь невыносимого кошмара перешла в утро отчаянной боли, когда ее нашел влюбленный паренек.

Я никогда не забуду его глаз и слез, его криков. Его возлюбленная умерла на его руках. И ты, мой молчаливый спутник. Ты тоже видел все и не мог ничего сделать. На твоем безукоризненном лице, залегли хмурые морщины. Они не видели этого, но видела я. Та, что на протяжении долгих лет всматривалась в твое лицо. Впитывая каждую черточку, как губка.

Глупышка рассчитывала на быструю смерть, но откуда в хрупком теле силы, чтобы пробить грудную клетку? Ее смерть стала длительной агонией длиною в одну ночь.

Вместе со мной плакало небо. Вода смывала запекшуюся кровь с твоего тела. Ливень смывал боль и ужас. А глупые люди решили, что ты принял кровавую дань и подарил им живительную влагу.

Рыжеволосая была первой жертвой. Сколько их еще было? Много. И с каждой смертью, менялся и ты. Ужас давно не сковывал твое лицо. Безразличие тоже исчезло. Теперь ты ждал новых жертв.

Новой боли и агонии. Нового всплеска энергии.

Я не могла винить тебя. Ко мне не долетала и сотая часть того, что получал ты. Кто знает, как изменилась бы я сама.

Сто лет, ровно столько прошло после первой жертвы. Отрезок равный одному дыханию, застывшему на месте изваянию.

Сто лет поклонения и кровавой жатвы. Я смотрела на тебя и не узнавала. В облике надменного чужака сквозила не роскошь и сила, а ужас и боль.

Что стало с тобой? Ты вряд ли мог ответить на этот вопрос. Но…новый всплеск энергии от череды смертей и каменная крошка с отчаянным скрежетом слетает с твоего тела.

Если бы я могла кричать — я бы кричала. Если бы я могла зажмуриться, сделала бы это. Если бы могла затаить дыхание, забыла бы как дышать. Ты был восхитительно красив.

Ты был чарующе прекрасен…до первой улыбки, вселившей в меня ужас и трепет.

Если бы могла — убежала.

Но нет. Безмолвная статуя взирала на твои неуклюжие шаги. На то, как ты скидываешь последнюю пыль и крошку. На искреннее изумление, когда ты схватил белоснежный локон в свои тонкие пальцы. Они изменили тебя, неотвратимо, Эльхор.

Твое рычание, сорвавшееся с губ, громом отдалось в небе. Ты прощался с собой в немом плаче.

Ты разминал плечи и растирал ноги. Твои шаги, совершенно точно, причиняли тебе боль. Но ты все равно шел вперед,…тебе была нужна я.

Со страхом взирала на то, как ты приближаешься. Со страхом и тайным желанием. Я боялась тебя и неумолимо хотела быть частью твоей жизни. Извращенная пытка. Ты сделал выбор за меня. Не могло быть иначе, Эльхор.

Ты приближался и мне все четче был виден твой взгляд. Умей дышать — задохнулась бы. Столько огня и любви, страсти и желания. Ты любил меня, любил обжигающе, испепеляюще и фанатично. В тот миг, мне казалось, будто мы виделись раньше. И любили другу друга давно, в те времена, пока не стали камнями. Я не успела подумать об этом, ты дотронулся до моего лица. Родная. Вот кем я была для тебя.

А ты… нес мне боль. Всего одно касание, а меня словно окунули в жерло вулкана. Я горела и не могла сказать об этом. Лицо жгло от твоих пальцев. Мука, превратившаяся в агонию. Твой поцелуй убил меня, и лишь отпрянув, ты воскресил меня вновь.

Нет, я не ожила, все так же оставшись камнем, но я вернула свой разум и душу, ускользающие от меня.

Гримаса боли, исказившая твое лицо, навсегда врезалась в мою память.

Ты звал меня сияющей девочкой, твоей Хеллой. Жарко шептал о том, что вернешь меня, подаришь моим оковам дыхание. Содрогаясь, слушала тебя и мысленно качала головой. Я не знала, о ком говоришь ты. Девочка Хелла? Была ли ею я?