Первое дело при Красном - Попов Андрей Иванович - Страница 2

Генерал А. Бюрт (1772–1830)

Э. Детай. Французские гусары на аванпостах

Казачий корпус: генерал от кавалерии М.И. Платов

обер-квартирмейстер: подполковник П.А. Чуйкевич

дежурный штаб-офицер: полковник И.Я. Шперберг

старший адъютант: войсковой старшина С.Д. Лазарев 3-й

при штабе: полковник принц Э. Хессен-Филиппсталь-Бархфельд, майор барон Г. фон Барнеков

2-я бригада: подполковник Т.Д. Греков 18-й

Донской казачий Иловайского 5-го полк: войсковой старшина И. Г. Давыдов 3-й

Донской казачий Грекова 18-го полк: войсковой старшина А. С. Греков 26-й

3-я бригада: генерал-майор В.Т. Денисов 7-й

Донской казачий Денисова 7-го полк: войсковой старшина Г. П. Победнов 1-й

Донской казачий Мельникова 3-го полк: подполковник И. Г. Мельников 3-й

5-я бригада: генерал-майор Д.Е. Кутейников 2-й

Донской казачий Харитонова 7-го полк: подполковник К. И. Харитонов 7-й

Симферопольский конно-татарский полк: подполковник князь К. М. Балатуков 1-й

не входили в состав бригад:

Атаманский Донской казачий полк: полковник С.Ф. Балабин 2-й

1-й Башкирский казачий полк: командир — майор Нарвского драгунского полка М. М. Лачин

конная Донская артиллерийская рота № 2: войсковой старшина П.В. Суворов 2-й — 12 орудий.{6}

Офицер 1-го вюртембергского шволежерского полка, июль-август 1812 г.

Акварель А. Ежова

Генерал М. Б. Барклай де Толли (1761–1818)

Рисовал и гравировал К. Зенф

Ослаблен был, впрочем, не только конский, но и личный состав полков. Описывая лагерь у Лешно, хирург вюртембергского полка X. Роос писал: «Жаркие дни и очень холодные ночи, которые приходилось проводить на голой земле, в связи с плохим питанием и отвратительной водой, вызвали усиление желудочных заболеваний». Прибывший к полку в Лешно аудитор Крафт говорил: «Горестно смотреть, как офицеры и солдаты лежали больные в лагере; поносы так сильно свирепствовали там, что невозможно было производить учение, и едва отправлялись обыкновенные службы. Все дома были переполнены больными, многие умирали, в самом лагере происходила такая беготня за фронт, как будто всем полкам сразу даны были слабительные средства». В этом лагере войска простояли неделю.

Тем временем генерал М.Б. Барклай де Толли начал наступление на центр неприятельской армии. К вечеру 26 июля/7 августа Главная квартира 1-й армии расположилась в Приказ-Выдре, 2-й армии — в Катыни. Ранним утром 27 июля/8 августа войска готовились продолжить наступление, и квартирьеры уже выехали вперёд для обозрения местности по дороге к Рудне. Так, обер-квартирмейстер казачьего корпуса М.И. Платова подполковник П.А. Чуйкевич на ночь отправился к его авангарду для обозрения неприятеля. «При мне, — пишет он, — прибыл к авангарду в деревню Кастрице [Костричино] от генерала Бермана парламентер, которого я оставив на ночь сегодня отправил назад совершенно противною дорогою, ибо он приезжал по пустякам». Полковник К.Ф. Толь ночью выступил «с авангардом генерал-майора графа Палена дабы успеть рекогносцировать дальнейшего марша».

Атаман М. И. Платов (1751–1818)

Раскрашенная гравюра В.Сэя

Но в ночь с 7 на 8 августа Барклай получил от генерала Ф. Винцингероде, отряженного к Велижу, донесение о сосредоточении значительных сил противника у Поречья. Барклай посчитал, что Наполеон собирается из Поречья двинуться на Смоленск, и решил отказаться от предпринятого наступления. По его приказу все передвижения войск были приостановлены. Затем он отдал приказ перевести войска 1-й армии с Рудненской дороги на Поречскую, 2-й армии — занять её место у Приказ-Выдры, а корпусу Платова — не продвигаться вперёд.{7}

На пути движения Платова как раз и находилась дивизия Себастьяни, стоявшая возле большой дороги из Рудни в Смоленск, занимая «выходы из теснины леса до берега Каспли». Капитан 12-го конно-егерского полка Т.Ж. Обри вспоминал: «Три бригады были расположены поэшелонно на расстоянии полульё: бригада гусар в первой линии, шассеров — во второй и иностранная бригада — в третьей». Приданный дивизии 4-й батальон 24-го полка лёгкой пехоты (шеф батальона Аллар) был распределён по бригадам: при 7-й находилась 1-я рота (Лешно), при 8-й — 3-я и две элитные роты (Roussiski — Роскошь?), при 16-й — 2-я и 4-я роты. Монбрён ещё б августа предупредил Себастьяни о возможности нападения на него русских, и тот продержал дивизию на конях с 1 до 5 часов.{8} Утром 7 августа Себастьяни язвительно сообщил своему начальнику, что ничего опасного не произошло, и его дивизия понапрасну «провела часть ночи на конях. Разведки, которые продвинулись до Инково, ничего не обнаружили. Бригада Сюберви была вынуждена из Чистик (Taustiki) выехать в Лешно, чтобы напоить своих лошадей”. В тот момент генералу сообщили, что “сильная разведка неприятеля появилась перед аванпостами”.

Схема боя при Молевом Болоте

В 5 часов вечера Себастьяни донёс: «Неприятель направил на нас этим утром сильную рекогносцировку; он продвинулся до линии наших ведетов, где он мог оценить наши силы… Три раза неприятелю удавалось доходить до нашей позиции, и три раза мы выходили на него, каждый раз продвигаясь более чем на одно льё. Я не смог удержать один эскадрон 5-го полка гусар под командой г. шефа эскадрона [Сен-] Перна, который, совершенно лишившись стойкости, позволил сотне казаков себя опрокинуть; мы понесли бы большие потери, если бы не храбрость одного эскадрона 9-го гусарского [полка] под командой г. шефа эскадрона Фодоа [-Барбазана] и г. капитана Рейнаха; не только всё было восстановлено, но мы причинили много вреда неприятелю. Наши потери ограничились двумя убитыми и одиннадцатью ранеными. Генералы и наши адъютанты были вынуждены сражаться саблями. Противник ретировался, и мы возвратились на свою позицию, так как имели большую нужду в отдыхе». Силы нападавших Себастьяни определил в 2 тыс. чел., но по тучам пыли в стороне Смоленска предположил, что имеет перед собой 5 тыс. чел.

В 9 часов вечера он сообщил: «Неприятель находится перед нами; его ведеты соприкасаются с нашими, они ежеминутно обмениваются выстрелами из пистолетов. Я ещё не могу понять, является ли их намерением предпринять что-либо против нас, или они хотят только потревожить нас и утомить; им вполне удалось заморить нас голодом». Тогда же он попросил Монбрёна отпустить его для поправки здоровья. Тот, сам будучи больным, в этом ему отказал, но переслал его просьбу генералу Бельяру. При этом Монбрён пожаловался на своего подчинённого: «Я ему сделал несколько замечаний во время разговора; но он никогда не вникает в мои мысли». «Я задержан приступом подагры, которая помешала мне обуть сапоги», — написал он, а в 2 часа ночи сообщил: «Я приведу в порядок мои ноги как смогу и сяду на лошадь, чтобы поехать осмотреть всё, что происходит на аванпостах». Он разрешил Себастьяни «разместить свою дивизию в Лешно, выдвинув немного вперёд свой авангард и свои аванпосты».{9}