«Она утонула...». Правда о «Курске», которую скрывают Путин и Устинов Издание второе, перерабо - Кузнецов Борис Григорьевич - Страница 42

Никаких признаков тревоги или попыток противодействия развитию катастрофы при осмотре АПЛ зафиксировано не было. Все члены экипажа находились на своих местах, согласно боевому расписанию.

Фрагменты торпеды подняли со дна Баренцева моря, но металлические осколки пережили два взрыва и пожар, поэтому установить, в каком точно месте торпеда «слезилась», оказалось невозможно. Ученые не исключают, что струйка окислителя сначала вытекла на настил отсека и загорелась, а затем пламя обратным ходом перекинулось в торпедный аппарат, где и произошел взрыв.

При осмотре следователи обнаружили заднюю крышку торпедного аппарата, которую взрывной волной закинуло в чрево корабля. По проводу задней крышки торпедного аппарата Устинов в своей книге пишет:

«Аварийная, как считается, торпеда находилась в трубе аппарата в штатном режиме. То есть задняя крышка была задраена. Взрыв топливной смеси внутри аппарата выбил эту крышку, и она, словно ядро, пролетев расстояние в десяток метров, буквально вварилась в переборку между первым и вторым отсеками. Крышка эта стала своего рода роковой печатью, открыв тайну которой можно раскрыть и тайну гибели „Курска“. Но вся загадка заключается в том, что этого не должно было случиться!»

Да не так это было, господин генеральный прокурор! Кремальера на задней крышке торпедного аппарата была недовернута на два часа. Как можно писать книгу по предмету, с которым совершенно не знаком?

В беседах с Артуром Егиевым мы много раз обсуждали варианты развития событий. Их могло быть два. Торпедисты могли просто не докрутить в связи с тем, что началась неконтролируемая ситуация с вытеканием пероксида водорода. Но более вероятной представляется другая причина: моряки поняли, что с торпедой происходит что-то неладное, и решили визуально проверить ее состояние. Как только они начали отворачивать кремальеру, чуть ослабив жим крышки, огонь, сорвав ее, под огромным давлением вырвался из аппарата в 1-й отсек.

Вот как описывает первый взрыв Игорь Спасский:

«Протечки перекиси, попадая в кольцевой зазор (пространство между корпусом торпеды и корпусом торпедного аппарата), в основном концентрируются в этом районе в нижней части аппарата и могут вызывать возгорание смазки, капроновых направляющих дорожек и лакокрасочного покрытия торпеды. Естественно, при этом происходит повышение температуры с распространением ее в верхнюю часть кольцевого зазора. При исследовании поднятого со дна моря фрагмента верхней части корпуса торпеды, идентифицированного как фрагмент отсека перекиси водорода, на его внешней поверхности выявлены следы температурного воздействия величиной 450–500 градусов… При давлении в 22 атмосферы срабатывает предохранительный клапан, и продукты разложения перекиси (газожидкая фракция), в основном кислород, попадая в зону горения, усиливают данный процесс…

Корпус резервуара, имея хорошую пластичность материала, раздувается до очертаний внутренней поверхности торпедного аппарата (как показали исследования, отсек с окислителем был действительно раздут. — Б.К.), и при давлении около 140 атмосфер происходит разрушение переборок резервуара. Фрагменты разрушенной носовой переборки буквально выстреливаются в носовой отсек торпеды, разрушают хранилище керосина и 80-литровую воздушную емкость с давлением 200 атмосфер. Происходит очень эффективное смешение керосина, кислорода и воздуха (все эти компоненты представлены в достаточно больших количествах), причем все это протекает в герметичном объеме корпуса торпеды, что в итоге вызывает так называемый тепловой взрыв…

Взрыв полностью разрушил торпедный аппарат № 4 и часть носовой оконечности лодки в этом районе. Фрагменты торпеды, торпедного аппарата и конструкции носовой оконечности найдены на дне на расстоянии около 70 метров за кормой лежавшей на грунте погибшей подлодки, то есть в районе взрыва. Одновременно воздействие взрыва, направленное в сторону кормы, привело к разрушению казенной части торпедного аппарата. Фрагменты конструкций вместе с частью элементов большой торпеды со скоростью около 200 метров в секунду, разрушая все на своем пути, достигли переборки между первым и вторым отсеками, где впоследствии и были найдены. Летящая масса металла (около 3 тонн) однозначно разрушила аналогичную боевую торпеду 650-го калибра, лежавшую на ее пути на стеллаже, что привело к выбросу из этой торпеды в отсек полного объема перекиси водорода и керосина. Боевой заряд торпеды разрушился, но не сдетонировал.

Через разрушенную часть торпедного аппарата в первый отсек взрывом было выброшено большое количество газообразного кислорода (продукт разложения перекиси водорода) и керосина в дисперсном состоянии. Одновременно через это разрушение в отсек хлынула вода».

Я долго размышлял над этим вариантом развития событий: почему моряки, вместо того чтобы отстрелить торпеду, решили открыть крышку аппарата, что привело к роковым последствиям. Выскажу предположение. У Артура Хейли есть прекрасный роман «Аэропорт». В книге на трагическом примере наглядно разъяснено, чем отличается психология военного летчика от гражданского. В одной из глав диспетчер, слишком поздно заметивший опасное сближение двух самолетов, дал команду одному пилоту отклониться влево, другому — вправо. Летчик в погонах немедленно выполнил команду, а штатский начал озираться по сторонам, пытаясь понять, чем вызван столь поспешный приказ. В результате промедления произошло столкновение. То же самое могло случиться в последние секунды перед первым сейсмическим событием: возможно, моряки стали обсуждать, что случилось, почему и как, и стереотип «есть опасность — отстрели торпеду» не сработал.

Самый реальный вариант говорит о том, что подводники 1-го и 2-го отсеков погибли при первом взрыве. Это был тот самый первый взрыв, который в 11:28 зафиксировала сейсмическая станция в Норвегии. Ерофеев пишет:

«Очевидно каждому подводнику, что причиной катастрофы явился взрыв торпеды. Причина этого взрыва пока не установлена. Возможно, здесь была и ошибка личного состава. Вероятнее всего, что это именно так и было. Но мало кому известно, что при проектировании комплексов оружия должны быть обеспечены как минимум три степени защиты. Раньше их называли „поправкой на дурака“. Не думаю, что при выполнении этого условия мог произойти взрыв, даже в результате ошибки экипажа или при столкновении субмарины с другим объектом, на чем настойчиво настаивало командование флота. Хотелось бы, чтобы результаты работы комиссии были предельно объективными, а выводы позволили конкретно определить комплекс мер по недопущению подобных трагедий.

Кроме того, данное событие могло произойти только при недостаточном контроле над состоянием перекисно-водородной торпеды в трубе торпедного аппарата. В этом, несомненно, просматриваются недостатки как в обучении личного состава, так и в воспитании его ответственности при выполнении Инструкции по эксплуатации данного вида торпеды. Как говорится — утрачено чувство опасности. Хотя, к слову сказать, система контроля над состоянием этого оружия устарела за более чем 40-летний срок его эксплуатации. Стыдно признаться не только читателю, но и нашим партнерам, и даже воинам африканских стран, что наши подводники до недавнего времени оценивали безопасность торпеды по визуальному подсчету количества пузырьков, стравленных из торпеды в единицу времени. Неужели конструкторы торпедного оружия не понимают, что рано или поздно такой контроль закончится трагедией? Справедливости ради следует сказать, что на последних лодках, в том числе и на „Курске“, данная система контроля за состоянием перекисных торпед была усовершенствована. Она позволяет оценивать их безопасность даже из центрального поста ПЛ, но при этом контроль ведется только за основным баком окислителя, пусковой же бак продолжает оставаться бесконтрольным. Кроме того, Инструкцией по эксплуатации этих торпед разрешено (т. е. гарантирована безопасность торпеды) хранение их в течение трех часов без подключения системы контроля».