Хроника Монтекассини. В 4 книгах - Марсиканский Лев - Страница 40

В это же время вышеназванный князь Пандульф, который был графом Теан-ским, построил часовню блаженного Иоанна Крестителя возле церкви названного Капуанского монастыря, а именно над телом господина Ланденульфа, [славного]* князя, который, как мы говорили выше, был убит капуанцами⁵²⁴, и пожертвовал этой часовне к выгоде этого монастыря целую половину двора, который называется Англ, со всем, что к нему относилось. А вторую половину этого двора гораздо позже, а именно во время аббата Дезидерия, купил у Пандульфа⁵²⁵, графа Презен-цано, которому она отошла по праву наследования, настоятель Бенедикт.

В это время некая аббатиса по имени Раймбурга из города Фермо пожертвовала в этот монастырь свой монастырь имени святой Марии в местечке Левериано⁵²⁶, а также церковь святого Иоанна в Гарзании⁵²⁷ и крепость в Барбулано⁵²⁸ с церковью святой Марии и святого Власия со всем без исключения имуществом и владениями этих церквей⁵²⁹.

Также Пётр, сын Райнерия, из города Соры, сделал нашему монастырю пожертвование⁵³⁰ в виде церкви святого Сильвестра в Арпинском округе, в месте, что зовётся Валле де Фрассу, со всеми её владениями и имуществами. Кроме того, в те же дни названный аббат передал церковь святого Григория в Патерне в Марсикан-ском графстве со всеми её владениями в аренду некому Рокко за 60 солидов и ежегодный ценз в 800 рыбин. То же самое он сделал и в отношении горы под названием Сабук⁵³¹, выше Ания, получив за это 40 солидов и ценз в 200 рыбин. То же он сделал и в отношении земель в Калабретто, передав их сыновьям Гваненга за 40 солидов и ценз в 12 денариев. Точно так же он поступил с сыновьями Вильгельма, за 40 солидов и ценз в 2 солида и 300 рыбин. То же он сделал и в отношении двора под названием Боцетула⁵³² в Пенненском округе за 140 солидов и ценз в 6 солидов, и церкви святого Бенедикта в Ломбардии, в усадьбе Персикета⁵³³, за ценз в 10 солидов.

[В эти дни, когда в Риме умер папа Бенедикт VIII, ему на престоле понтифика наследовал Иоанн⁵³⁴, его брат, родом тускуланец, сын Григория.]**

56. Итак, когда августейшей памяти император Генрих умер в 1025 году Господнем⁵³⁵ и герцог Конрад⁵³⁶, который звался также Коно, был возведён в короли по выбору самого Генриха, князь Пандульф, освобождённый наконец по просьбе Гвай-мария⁵³⁷ от оков, которые заслуживал носить вечно, вернулся домой⁵³⁸; показав себя мужем всяческой кротости и смирения, он пришёл в наш монастырь и, клятвенно обещав аббату всяческую дружбу и верность, заявил, что впредь будет почитать его, словно отца и господина. Итак, вскоре он призвал из Апулии своих прежних сторонников - греков во главе с [катепаном]* Бойоаном - и, целых полтора года осаждая и атакуя Капую, хотя Гваймарий, [князь Салернский]*, его родственник, вместе с норманнами - [Райнульфом⁵³⁹, Арнолином⁵⁴⁰ и прочими из Комино]*, а также графами Марсики сопротивлялись ему изо всех сил, наконец вошёл в город. А Пандульф Теанский, которого, как мы говорили, император поставил князем Капуи⁵⁴¹, был взят названным [катепаном]* Бойоаном под защиту вместе с [сыном Иоанном⁵⁴² и]* всеми его людьми и доставлен в Неаполь; в следующем же году⁵⁴³, когда Неаполь также был взят капуанским князем, а магистр милитум Сергий⁵⁴⁴ изгнан оттуда, Пандульф Теанский, вновь спасаясь от его лица, бежал в Рим и там умер изгнанником; капуанский князь владел Неаполем почти три года. Затем Сергий, отвоевав Неаполь, привязал к себе узами родства Райнульфа, деятельного мужа, и, сделав его графом Аверсы⁵⁴⁵, велел находиться там вместе с товарищами норманнами из-за ненависти и вражды князя [Пандульфа]. Тогда Аверса впервые начала заселяться. [Итак, в течение этих трёх лет, когда умерли сперва Василий, а затем и Константин⁵⁴⁶, императоры Константинопольские, императорскую власть получил их зять Роман⁵⁴⁷. После Генриха римское королевство по выбору самого Генриха получил герцог Конрад]*. Кроме того, Пандульф, ни в коей мере не оставив своих прежних беззаконий⁵⁴⁸ и якобы из ненависти к императору стараясь дать удовлетворение своей злобе в разорении монастыря, с притворным благоговением просил, вернее, заставил аббата Теобальда остаться у него в Капуе будто бы ради безопасности их обоих, так что уже не позволял ему вернуться сюда; хотя и выдал ему грамоту о подтверждении за ним всего аббатства по обычаю прежних князей⁵⁴⁹. В то время настоятелем в Капуанском монастыре был некий Василий, родом калабриец, весьма склонный к светскому образу мыслей, который некогда, исполняя обязанности министериала в епископии святого Стефана⁵⁵⁰, испугался прихода императора Генриха⁵⁵¹, ибо был весьма близок к князю, и бежал в наш монастырь. Впоследствии же названный аббат сделал его монахом, и тот [довольно долго]* пользовался у него немалым почётом. Но, когда этот князь вернулся и вновь, как мы говорили, овладел Капуей, он, призвав к себе этого Василия, велел передать ему приорство в Капуанском монастыре. Совершенно не помня о тех благодеяниях, которые оказал ему аббат, он причинил ему все тяготы, какие только мог, и, возгордившись от дружбы с князем, так держал в узде хор братьев, словно второй аббат⁵⁵².

57. Итак, Пандульф, заставив всех людей монастыря принести ему клятву верности и раздав норманнам, которые к нему тогда примкнули, все крепости и деревни этого монастыря, кроме святого Германа, святого Петра, святого Ангела и святого Георгия, поставил над тем, что ещё, по-видимому, оставалось за монастырём, некоего Тодина, одного из монастырских слуг, соучастника его беззаконий, велев ему находиться в Сан-Джермано в резиденции аббата; передав ему, сверх того, замок под названием Бантра, он велел повиноваться ему как норманнам, так и всем остальным. Мы, даже если бы была такая возможность, всё равно бы не смогли полностью рассказать о том, сколь отвратительным и нечестивым выказал себя этот Тодин в отношении рабов Божьих, в какую нужду и бесчестье вверг он их и это святое место⁵⁵³, а именно, настолько, что - упомяну из всего этого лишь немногое -в самое вознесение Пресвятой Богородицы⁵⁵⁴ у них не было даже вина для служения алтарю. Кроме того, если он хотел прогнать из монастыря кого-либо из монахов, то, якобы считая ниже своего достоинства сказать ему это, приказывал поднимать со стола его чашу и класть на пол, чтобы по этой жидкости тот мог понять причину изгнания, и с этого времени не смел больше оставаться в монастыре. [Но, помимо прочего]*, он приводил в трапезную братии, в которую до тех пор не смел входить никто из мирян, самых низких людей и некоторых мирян из монастырской челяди, чтобы те подавали на стол хлеб и вино. И монахам тогда не оставалось ничего иного, как только бросаться в плач вместе с Иеремией: «Рабы господствуют над нами, и некому избавить от руки их»⁵⁵⁵. Но был ещё жив господин Лев⁵⁵⁶, главный страж церкви, который, войдя однажды в трапезную и застав рабов, о которых мы говорили, выполнявших указанные обязанности, тут же воспылал религиозным рвением и с великим бесчестьем прогнал их за ворота, а затем, повернувшись к братьям, сказал: «Доколе же мы будем оставаться при таком поношении нашего распорядка, при таком беззаконном и нечестивом господстве рабов? Следуйте за мной, и мы все вместе уйдём отсюда, и отправимся за горы к императору, и со слезами расскажем ему жалостную историю нашего несчастья». Итак, по этому призыву они все разом тут же воспрянули духом и последовали за ним. Тодин, узнав об этом через гонца, весьма спешно поднялся и, застав их уже довольно далеко от монастырских ворот, тут же соскочил с коня и, пав им в ноги, умолял и, принося многочисленные извинения, упрашивал, чтобы они соизволили вернуться; и впредь обещал всё исправить по их воле. И они, видя такое его смирение и обещания и полагая, что он обещает взаправду, будучи людьми радушной и сострадательной души, без промедления вернулись обратно. Но получили за это мало облегчения и утешения. [И поскольку названный Тодин упорствовал в своём беззаконии]*, то малое время спустя, а именно при аббате Рихерии, по приговору Божьему случилось, что он был схвачен некоторыми нашими людьми и пострижен, а также облачён во власяницу и по обычаю слуг помещён в пекарню просеивать муку.