Роман с клоуном (СИ) - Вечная Ольга - Страница 47

Забирали из детской больницы Аню с ребенком мы с ее родителями. Не знаю, что сделал Филипп с Сергеем, но тот безоговорочно дал развод, отказался от ребенка и благополучно пропал. Фил сделал все так, чтобы не пересекаться с Аней, да и со мной тоже. Я жила с подругой, каждый день мы говорили о "божке", о Филе и о его феноменальных способностях к гипнозу. Она поверила мне сразу же, потому что уже давно искала решение кошмарного уравнения, на одной стороне которого был ее ребенок, а на другом — муж-чудовище, и она упорно ставила знак равенства между ними. Перечеркивала все и начинала сначала, но поставить знак "больше" в сторону малыша никак не могла. Два месяца я прожила с ней, и только убедившись, что ей легче, уехала, причем сразу в другой город.

Аня сама попросила меня уехать. Она пошла на поправку, занималась ребенком, к ней переехала мама, и я почувствовала себя лишней. Да и что тут скрывать, именно из-за меня с ней случилось все то, что случилось. Мне самой на себя было противно смотреть в зеркало, так что я не осуждала ее просьбу оставить их в покое.

До вчерашнего дня Аня с Филом ни разу не виделись с тех пор, как она узнала о нем правду.

Вовка спал, я сидела рядом и смотрела на этих двоих, когда вдруг подумала, что Ане нужно было кому-то рассказать свою историю с самого начала. Бережно передать из рук в руки каждый момент, каждое событие, и эмоции, которые она при них испытывала, всю боль, что терпела. Возможно, психолога ей оказалось мало. Он слушает, но не проникается проблемой. Слишком жестоко свалить весь этот ад на маму. Возможно, многое она не хотела рассказывать мне, потому что стеснялась. Или просто не хотела, чтобы я это про нее знала. Фил — дело другое. Он с ней в одной лодке. С него все началось, на нем и должно закончиться, круг замкнется, Аня исцелится. Я верила в это всем сердцем, но также опасалась за мужа.

Лидия Мухина говорила, он родился таким. Со способностью чувствовать эмоции других людей, как запахи. Бессознательно перенимать боль и радость окружающих, жить в чужом внутреннем мире, как в своем собственном. А позже и менять его. На сцене его обожали.

Пьяная Лидия заливалась слезами, когда рассказывала о своем особенном, младшеньком сыночке. Столько надежд на него было, столько планов. На представления, которые он вел в цирке, ходили по несколько раз одни и те же дети и взрослые, его постоянно заказывали на детские дни рождения. Правда, перед каждым его колбасило и тошнило, потому что организм знал, что сейчас будет. Зрители снова и снова приходили посмотреть на остроумного молодого мима-клоуна, после его выступлений выпархивали из купола, ощущая легкость и невесомость, он же тащился домой не в своей, слишком тяжелой для мальчишки "обуви". Пока в один момент он не выдержал, и не ушел. С тех пор не жил, а непрерывно играл на сцене, реквизитом которой стали окружающие люди.

Играл Фил по-разному, часто жестоко, причиняя боль, но все его шалости в итоге оказывались поправимы. Раньше. А потом он встретил меня, девушку из своего прошлого, и влюбился. И не справился с ролью живого человека. И сейчас, именно в эти минуты, платит по полной программе за свои ошибки. Изменить его невозможно. Я честно пыталась, рыдала, уговаривала. Билась о его стену безразличия, за которой он укрылся, старалась проделать брешь, откопать его совесть и человечность, пока не поняла, что это бесполезно. А приносить себя и своих близких в жертву этому, хоть и горячо любимому мной человеку, оказалась не готова.

Аня вернулась заплаканная, пылающая, раскрасневшаяся, слегка дрожащая после истерики, но с легкой улыбкой на лице и, как будто, наконец, выспавшаяся после длительной многолетней бессонницы. Вовка, словно почувствовав ее возвращение, или, быть может, запах молока, тут же проснулся. Она удобно устроилась в подушках, прислонившись спиной к развесистому дубу, и устроила малыша у себя на груди. Она счастливо улыбалась довольному ребенку, а я сидела рядом и смотрела на ссутуленную спину Фила, даже не представляя, какие эмоции бушуют внутри него.

— Скоро начнет темнеть, — сказала Аня, и звонко ударила себя по руке. — Появляются комары. Поехали-ка домой, пока мелкого не искусали.

— А что делать с Филом? Как вообще все прошло?

Она посмотрела в его сторону, недолго помолчала.

— Он попросил дать ему время переварить все это. Мы сможем все наши вещи донести до машины сами?

— Попробую прицепить сумки к багажнику велосипеда.

Прежде, чем уехать, я несколько минут простояла, глядя на мужа, колеблясь подойти или нет. Аня сказала мне не лезть к нему, но когда я ее слушала, если дело касается Мухина? Нет, все же это его война, и он должен научиться справлять сам. Позвоню ему позже. Я села на велосипед и уехала вслед за Аней.

Руки, чуть дрожа и потея, разглаживали приклеенный скотчем к входной двери лист А4 с надписью "Фила нет!! И я не знаю, где он. И я не знаю, где он может быть. Честное слово. Если бы знала, сдала бы его с потрохами". Аня стояла рядом, якобы незаметно постукивая пальцем по виску. "Нервный срыв, нервный срыв", — повторяла она шепотом, но так, чтобы я услышала. Шел восьмой час утра, мы, во главе с жизнерадостным и полным энергии Вовкой, бодрствовали с шести. От Фила по-прежнему не было вестей, а я пыталась разобраться, что больше меня волнует: вышеуказанный факт или то, что я не могу выкинуть его из головы снова.

О, Господи, если она не перестанет так на меня смотреть, я психану!

— Что?! — рявкнула я.

Аня отрицательно покачала головой, с трудом сдерживая смех.

— Не успели мы вчера зайти домой, как забежал Сашка, потом Таня, мама Бори. Даже мама моего парня интересуется, где мой муж! Ей он срочно нужен по личному вопросу! Представляешь, по личному! С ней-то у него какие дела могут быть?!

Аня смеялась, запрокинув голову, Вовка тоже улыбался, сидя у нее на руках.

— Ничего смешного. Продолжай загибать пальцы: два его брата, которых выселяют из дома кредиторы, заглядывали раза три, ну и Света со своими никому ненужными извинениями и яблочным пирогом.

— Кстати, вкусным.

— Он из ближайшей кулинарии, ты же не думаешь, что сама пекла?

— Сказала, что домашний.

— Домашний из соседней кулинарии. Ань, можно подумать, если бы я знала, где Фил, я бы сама… — осеклась на полуслове, резко замолчав.

— Ты бы поехала к нему?

— Не знаю. Нет, не поехала бы. Нельзя давать слабину, он должен понять, что я не собираюсь больше ему помогать. Именно это и называется развод. Когда двое людей больше не помогают друг другу.

— Ты в порядке?

— Не уверена. Я не знаю. Просто хочу знать, где он ночевал. Не в парке же, Господи! Его братья весь вечер наворачивали круги по улице, а теперь их нигде не видно. Что, если они встретились?

— И что? Подруга, Мухин — взрослый мужик. Он, должно быть, снял номер в гостинице, и дрыхнет до сих пор, видя десятый сон. Лучше бы меня пожалела, за прошлую ночь Вова проснулся шестнадцать раз! В семнадцатый уже окончательно, а на часах было пять пятьдесят.

— Да, и не забывай, что я тоже считала, сколько раз он просыпался. А у меня впереди собеседование! Извини, я не хотела повышать голос, просто… Ненавидеть Его намного проще, когда находишься на расстоянии.

— Это потому что ты меня не ненавидишь, Жень, — раздался за спиной хриплый, но такой знакомый голос. — Это что такое? О-па-чки-и, — протянул Филипп, который незаметно подошел со спины и теперь, прищурившись, внимательно перечитывал надпись на двери. Сердце ёкнуло и застучало в висках. Жив-здоров, и на том спасибо.

— Фил, Господи, где ты был всю ночь? Выглядишь кошмарно.