Роман с клоуном (СИ) - Вечная Ольга - Страница 20

«Сейчас мы отправляемся в семью этого уникального ребенка, несколько лет назад на себе испытавшего, каково быть подверженным жутчайшим экспериментам гостей нашей Галактики», — сказала девушка устрашающим голосом. Она старалась подать сюжет так, словно вела прямой репортаж по «Первому каналу» с места катастрофы. Словно информация, которой она делилась, имела какое-то значение для телезрителей.

Дальнейшая съемка походила на любительскую. На экране возник общий вид палаточного городка и виднеющийся вдалеке купол цирка.

«Мы приехали в Подмосковье специально, чтобы успеть пообщаться с необычным мальчиком, который, несколько лет назад уснул дома в кровати, а очнулся в лесу, обнаружив у себя уникальные способности. Он выступает с труппой гастролирующего цирка „Лицедеи“.

Девушка идет вперед, повернувшись к камере полубоком, пока не достигает большого шатра с клетками для животных. Вместе с ней мы проникаем в шатер и быстро находим довольно высокого, угловатого и несуразного мальчишку, одетого в джинсовый комбинезон и синюю клетчатую рубашку. Большой лопатой он загружает навоз в телегу. Услышав шаги, мальчик поднимает голову и недовольно хмурится.

„Филипп Мухин или, правильнее, Буфф-младший, это вы? — улыбается ему репортеша, прекрасно зная, кто перед ней. — Разрешите отвлечь вас от работы. Телезрителям „Они давно среди нас“ необходимо узнать вашу историю“, — ее голос становится серьезным и сочувствующим. Фил ухмыляется и открывает рот, но следующий кадр не показывают, вместо этого камера, изрядно трясясь, удаляется из шатра, ей в след слышны обрывки ругательств, которых довольно неумело прикрыли пиканием. На секунду камера разворачивается и Фил, улыбаясь, показывает репортеру, оператору, а так же всем поклонникам „Они давно среди нас“ средний палец, который скрыт за квадратиками.

Кажется, Фил чем-то грязным кинул им в след, потому что в следующем кадре ведущая одета уже в другую блузку. Но ее прическа — длинные темные волосы — уложенные на бок, и макияж по-прежнему безупречны.

„Трудно представить, что этот мальчик раньше был добрым и милым. Они запретили ему рассказывать, угрожали жизни и здоровью. Что скрывает этот ребенок? Грозит ли катастрофа всей нашей планете? Почему власти отказываются говорить о нем, но запасаются оружием? Как скоро нам ждать пришельцев? Пролить свет на эти вопросы нам поможет мать Филиппа. Мы направляемся прямиком к ней, оставайтесь с нами!“

В следующем кадре появляется Лидия Мухина. За последующие годы она мало изменилась. Такая же нездорово худая и сутулая. Женщина нервно курит сигарету и, кажется, немного пьяна. На ней широкие темно-желтые штаны и черная майка. Лидия выглядит взволнованной и даже испуганной, но я, пообщавшись с ней в свое время довольно долго, могу сказать, что ей нравится то, что с ней сейчас происходит на экране. Она в восторге от внимания, которое ей дарят репортеры шоу. Придав себе трагическое выражение лица, она начинает:

„До того случая Филипп был совсем другим. От него слова плохого никогда не услышишь. Бывало, я сижу за столом, чищу картофель, а он подбежит, залезет на колени и крепко обнимет за шею и говорит: „Мамочка, так тебя люблю“. Хороший мальчик. Наш младший. Теперь, признаюсь, мне страшно засыпать с ним в одном доме“.

Трейлере или комнате в общежитии, — поправляю я ее про себя. У Фила никогда не было дома, он вырос при непрерывно гастролирующем цирке.

„Он как-то проявлял агрессию?“

И тут Лидия Мухина начинает плакать. Наигранно и фальшиво, но, тем не менее, крупные слезы катятся по ее щекам, она громко всхлипывает.

„Нам предлагали отдать Филиппа в приют, чтобы обезопасить себя. Психологи, беседовавшие с ним, дают неутешительные прогнозы. Но, — она поднимает глаза на камеру и говорит твердым голосом, — мы никогда не откажемся от своего ребенка. И если эти твари, испортившие жизнь моему мальчику, каким-то непостижимым образом смотрят эту программу, я хочу к ним обратиться“.

Она кидает нерешительный взгляд на репортера, и та, поджав губы, быстро кивает, подбадривая Мухину, которую уже не остановить в этом нескончаемом словесном идиотизме:

„Слушайте меня. Мы никогда не отдадим вам нашего ребенка! Мы справимся, что бы вы там с ним не сделали. Слышите? Наша любовь к нему…“

— Джеки, выключи, — Фил быстро сбежал по лестнице и подошел ко мне. Захлопнул крышку ноутбука.

— Прости, я не хотела лезть в твой компьютер. Это случайно получилось.

— Это шоу снова начали показывать. Можешь посмотреть по телеку, но без меня.

— О, нет.

— Именно повтор этой передачи не так давно увидели наши партнеры, после чего Луи меня уволил.

— Я думала, ты сам уволился.

— Он разрешил написать заявление по собственному. Господи, люди снова начали узнавать меня на улице и спрашивать, когда война с пришельцами. Мать с катушек слетела после смерти отца, захотела славы. И даже угроза отобрать дом не повлияла. Жди, скоро наша фамилия снова станет популярной. Сменить ее к чертовой матери давно пора.

— Подожди, причем здесь ваш дом?

— Ты же знаешь, что раньше мои родственники постоянно мелькали в подобных шоу. Заткнуть им рты получилось, только купив дом. А теперь опять началось. Позорище.

— А на какие средства ты купил дом? Он стоит целое состояние, Фил.

— А ты как думаешь? Гордиться тут нечем.

— Ограбил банк?

— Нет. Господи, конечно, нет. Просто попросил деньги в долг, и мне, как ты сама уже знаешь, иногда сложно отказать. Мать выбрала дом, и я ей его купил. — Он говорил быстро, стараясь закончить неприятный разговор поскорее. — При каждом удобном случае она пытается попросить что-то еще. Она не понимает, что нельзя просто так отнимать у кого-то деньги.

— Я думала, ты этого тоже понимаешь.

— Джеки, — он усмехнулся. — Классический гипноз, когда навязывают волю, — это зло, низкоуровневая, презренная манипуляция. И ты знаешь главное правило.

— Ничем хорошим это дело никогда не заканчивается.

— Именно. В состоянии транса людей нужно лечить, а не пользоваться беззащитностью.

— С теорией у тебя проблем нет. Но когда дело доходит до практики…

— По крайней мере, я пытаюсь бороться с искушением. Хотя, может и стоило податься в „Битву экстрасенсов“ или что там сейчас популярно. Кажется, к дому подъехала машина.

— Еще один вопрос. Ты мне говорил, что твой лучший друг Стрельников, с которым ты не общался вплоть до нашей свадьбы, на что-то сильно обиделся. Скажи честно, вы поссорились из-за покупки этого дома?

Фил кивнул.

— Стрела был против того, чтобы я брал те деньги. И я благодарен ему за это.

— Почему?

Он пожал плечами и улыбнулся.

— Он у нас сама честность. Мне есть к чему стремиться.

Практически всю дорогу до бара мы преодолели молча. Борис сидел за рулем, мы с Таней на заднем сидении. Она ждала, что я сяду к Боре, а Фил устроится рядом с ней. Ха, нашли дурака. И дело тут вовсе не в том, что Мухину претила мысль ехать рядом с Таней, он просто не мог позволить мне сидеть так близко к Борису.