Реванш у смерти (СИ) - Шакирова Алия - Страница 38

— Всех!

— Тридцать два сейчас, — после небольшой паузы выдала Индира, — В совете вождей Тарелл третий, — добавила, гордо вскинув голову. Мне цифра ни о чем не говорила.

— Огненные это…

— Рыжие большие кошки, — произнесла собеседница тоном, ясно говорящим: «Да тебя учить и учить».

Собственно, нисколько не стесняюсь невежества. Прочитать все из информационного поля невозможно. Сведения собраны там не пойми как, вразброс. Порой, настроившись на событие или личность, можно узнать больше, чем хочешь, мельчайшие подробности откопать. Например, какую запонку он потерял гуляя в парке… Или во сколько лет перестал верить в Деда Мороза. Однако часть данных закрыта. Где-то она есть, но пока найдешь, придется перекопать кучу ненужных фактов. На такое могут уйти и несколько дней, и год, и полжизни.

— Индира, тебе заняться нечем? — на пороге комнаты появился Тарелл. Никак не привыкну к его способности бесшумно двигаться.

Людоедка слегка наклонила голову в знак подчинения, как делала Стелла.

— Ты же велел показать гостье поселение, — виновато произнесла она.

— И?

Индира проскользнула мимо альфы, сохраняя позу повиновения.

Тарелл молчал, буравя меня тяжелым взглядом исподлобья. Мышцы бугрились под смуглой кожей, тяжелые смоляные волосы распушились, вздыбились.

Кан не двигался и ничего не говорил. Немая сцена тянулась несколько минут.

Взгляд людоеда изучающе бродил по телу, лицу, время от времени неожиданно стреляя в глаза. Выдержать его удавалось с трудом. Я опять не понимала Тарелла. Чего он хочет?

Кан то шумно выпускал из груди воздух, то замирал настолько тихо, что я внимала биению своего сердца. Оторопев, не решаясь пошевелиться, выжидала, нервно комкая холщевое покрывало.

— Ал и Беарн будут через час с небольшим, — густые брови Тарелла сошлись на переносице в мохнатую линию. — Решим, что делать. Всех касается.

— Что делать со мной? — голос предательски дрогнул. Ну, вот как я за считанные полтора дня умудрилась вляпаться в чужую переделку? Всего-то надо было найти Морроха, уговорить, вымолить помощь. Лишившись денег, документов, всего, необходимого для выживания, пришлось довольствоваться подачками сверхов. В итоге, их проблемы стали моими, а мои… Мои наверное уже никогда не решатся…

— Да не с тобой! — не успела глазом моргнуть, тон кана изменился. Стал мелодичным, как в лесу, но одновременно резким, гулким, — С гентами! Ты под защитой! Это не обсуждается! Не забивай голову пустяками.

Ничего себе пустяки! Я не ведала, с кем и где окажусь завтра, проведу ночь, в конце концов. Но главное, чего добиваются все эти сверхи? Зачем помог Ал? С какой стати Тарелл убеждает не волноваться?

Разрыдаться бы в голос — выпустить опасения, тревогу неукротимым потоком соленой росы. Неизвестность давила, сковывала, вытягивала энергию не хуже портала. Сейчас, цель рискованного путешествия, такая близкая, доступная, ускользала, как песок сквозь пальцы. На плечи навалилась тяжесть, безвыходность сковала, забрала недавно обретенные жизненные силы, энергию.

— Чего расстроилась? — кан двинулся навстречу. Стопы его бесшумно перекатывались на гладком бежевом полу.

Не взирая на внешность человека-горы, я давно просекла насколько Тарелл ловок и быстр. Кошка, что тут скажешь.

— Значит не чувствуешь как пахну? — без малейшего перехода сменил тему кан, — Я-то думал…

Еще шаг. Еще. Сейчас от людоеда совсем не исходила опасность. Зной оборотня привычно оседал на руках, на щеках… Везде. Хотя он оставался еще не особенно близко. Ощущения резко изменились. Переживания, боль, вонзившаяся в сердце миллионами игл отпустили также быстро, как накатили. Я вся превратилась в ожидание…

Кан замер. Скользнул взглядом по телу, будто проверяя реакцию на свои действия, в прыжок очутился рядом. Приземлился беззвучно, как и шел, нагло опровергая закон тяготения. Я замерла, чуть отшатнувшись. Кубики пресса людоеда замаячили буквально перед лицом. Тарелл задышал часто, отрывисто, глубоко. Помимо воли окутывая, пленяя, завораживая сладко припекающей дымкой. На какое-то время ненастья, ужас потери, безнадежность, сковавшие каждую мышцу холодом, пропали. Вселенная сузилась до меня и альфы, прогнавшего этих демонов прочь одним лишь своим присутствием, огнем, штурмующим студеное от переживаний тело.

— Проверим, — без предупреждения кан притянул мою голову к своему животу. — Чувствуешь?

Мой ступор усилился — аж мышцы свело. Опаляющая кожа людоеда едва касалась кончика носа. Кан почти не пах. Должно быть, потому, что из кошачьих. Но теперь аромат его достиг и моего ничтожно слабого нюха.

Терпкий, островатый, очень… приятный. Честно говоря, не люблю вдыхать мужской пот. Раньше буквально выворачивало наизнанку. Сейчас будто тестировала дорогой дезодорант из мачо-коллекции. Хотелось втянуть побольше, ноздри слегка щекотало, я совершенно разнежилась.

Тарелл отступил на шаг и… расшнуровал брюки. Он что намерен раздеться?

Приспустив мешковатые штаны, кан шагнул вплотную. Я отклонилась, но огромная ладонь притянула голову почти к оголенному мужскому лобку. Сопротивляться не выходило — рука Тарелла — мягкая, но непобедимая, не позволяла.

Закрыла глаза, потому что увидела слишком много. Во всяком случае, в страсти кана можно совсем не сомневаться. Людоед надавил на затылок, и я опять впечаталась носом в его пышущую огнем кожу.

Запах изменился — прорезалась сладковатая нота, сродни очень слабому цветочному аромату… Довольно тонкому. Тарелл шумно выдохнул еще и еще. Отпустив, ретировался, позволяя разглядеть себя целиком.

Черные глаза сверкают, подобно кускам полированного гематита. Налитое, окаменевшее тело само желание.

— Зверям проще, — ухмыляется людоед, — Запахи не обманывают. Не путают красивыми словами, не лгут.

— Я не разбираюсь, — говорю зачем-то.

— Думаешь? — Тарелл исчезает, а спустя несколько минут появляется в дверях, толкнув впереди себя другого кана.

Тот заметно меньше, но достаточно крепок.

— Посмотри на нее! — командует альфа.

Людоед тормозит в нескольких шагах от меня, пара вмиг почерневших зрачков обдают знакомым ощущением нескрываемого вожделения. Ноздри незнакомца вздрагивают, хищная улыбка кривит налившиеся кровью губы.

— Нравится? — оклик альфы заставляет вздрогнуть.

Парень молчит, сопит, старательно изучает пол.

Тарелл наклоняется, резко проводит рукой по его голому животу, близко к паху и сует мне под нос. Миллиметронщик! Все-таки не коснулся… Еще бы чуть… Но ладонь кана останавливается в самое время. Аромат чересчур кислый что ли, насыщенный, утрированный… Инстинктивно морщу нос, не выдержав, отворачиваюсь. Боже! До чего я дошла! Нюхаю мужиков — одного за другим.

Краем глаза вижу — Тарелл небрежным движением руки приказывает соплеменнику уйти. Тот повинуется, склонив голову и подставив вожаку шею.

— Теперь разбираешься? — спрашивает альфа стаи, угольные зрачки пригвождают к месту.

Пожимаю плечами. Что сказать? Тело ответило за меня.

Прыжок — и Тарелл снова рядом.

— Свой запах знаешь? — хватает за руку, вдыхает, прикрыв веки. Не всякие изысканные духи так смакуют. — Попробуй, — сует в нос. В каком-то оцепенении подчиняюсь. Аромат солоноватый, напоминающий запах молодых огурцов, разломанных садовником.

Грудь кана вздымается все чаще. Рывок за локоть, и я со всей дури врезаюсь в него. Боже! Какое блаженство! Жар охватывает, пропитывает. Руки, ноги в кои то веки не студеные. В экстазе прикрываю глаза.

Никакая ванна с объятием рядом людоеда не стояла! На считанные мгновения то, что он делает совершенно неважно, по сравнению с этим всеобъемлющим ощущением. Людям не понять! Аура полу-рептилии не позволяет нам иметь нормальную температуру. Мерзнем, коченеем, всегда, даже удушливым летом. Тарелл согрел, одной лишь близостью, мимолетным касанием. Тепло рванувшее в ладони достигает кончиков пальцев. Потрясающе!

Некоторое время почти не замечаю как людоед медленно водит языком по шее… Вылизывает подобно огромной кошке. Опускается ниже. Воздух изо рта Тарелла парит. Язык поразительно гладкий, нежный скользит по коже, словно прокаленный шелк. Руки вздрагивают, грудь ходит ходуном, спина выгибается дугой.