Ороборо: Изгоняющий кошмары (СИ) - "Ie-rey" - Страница 3

Чонин вообще в последние минуты говорил резко, с неприязнью, даже грубо, но его голос всё равно оставался именно таким, какой Кёнсу слушал бы и слушал.

― Куда мы сейчас направляемся? ― выдержав паузу, спросил Кёнсу и зашёл в лифт следом за Чонином и Чипом.

Чонин кончиками пальцев правой руки медленно провёл по выпуклым кнопкам.

― Я могу…

― Я сам, ― отрезал Чонин, тронул вторую снизу кнопку и уверенно нажал. Створки сомкнулись, кабина дрогнула и поползла вниз.

Кёнсу вновь убедился, что этот человек не желает, чтобы его считали слабым и беспомощным. Потому что он «сам». И помощь ему не нужна.

Кёнсу без стеснения разглядывал Чонина с головы до ног и обратно. Тот всё равно не мог увидеть ничего, так что и объясняться не требовалось.

Если сравнивать со снимками годичной или двухгодичной давности… сейчас Чонин был худым, даже тощим. Его хотелось накормить как следует, чтобы сгладить в теле «острые углы».

― Я ― домой. Полагаю, ты ― со мной. Мне надо сегодня много тренироваться. ― Чонин соизволил ответить на вопрос о цели назначения только теперь.

― Ясно. Знаешь, я тут вспомнил, как мой знакомый высказывался о худых до костлявости девушках… Он говорил: «Член сломать можно». Ты ничего такого не думай, но, может, лучше сначала забежать куда-нибудь и перекусить?

Чонин не повернул голову, не поперхнулся и даже не закашлялся, чтобы спрятать смущение, но Кёнсу отлично видел в зеркальных панелях отражение его лица. Сведённые на переносице брови, закушенная нижняя губа и лёгкая задумчивость.

Между вопросом и ответом вновь пролегла пауза длинной в вечность, а то и пару вечностей.

― Глупо тренироваться на полный желудок. Ты голоден?

― Нет.

― Ну и к чёрту тогда.

Створки медленно разошлись, и Чип двинулся вперёд. Чонин следовал за псом, держась за жёсткий пластик поводка, но всё равно его движения казались гибкими, изящными и уверенными. Он ни с кем не сталкивался и не налетал на посторонние предметы.

Кёнсу двигался на пару шагов позади и лениво изучал вид со спины. Тёмные волосы несколько длинноваты, но Чонину такая причёска была к лицу. Ещё ― идеальная шея: каждая мышца на своём месте и великолепно развита. Широкие плечи, сильная спина, заметно сужавшаяся к поясу, узкие бёдра и тренированные ноги. Мечта любой юной прелестницы, а не человек. Только слепой, правда.

Кёнсу впервые столкнулся с подобным заказом. Он не представлял, что могло заставить клиента раскошелиться, дабы сломать и получить этого человека. И получить именно так, как клиент хотел.

Кёнсу невольно перевёл взгляд на лодыжки и голени Чонина.

«Ударить молотом, чтобы раздробить все кости в колене…»

Ничего необычного. Если не думать, что инструкция касалась Чонина.

И Кёнсу впервые в голову вдруг пришло, что его предшественник мог сработать чисто. Что именно в этом заказ и заключался: клиент хотел, чтобы Чонин потерял зрение, а вовсе не убить. Хотел этого, чтобы заставить Чонина страдать. По крайней мере, это отлично соответствовало инструкциям: разбить колени и растянуть агонию. Клиент хотел, чтобы Чонин умирал очень долго, лишился всего в буквальном смысле слова ― по вине и от рук человека, которому он будет верить. Умирал, зная, что его предали все, все от него отвернулись. Умирал долго и в полном одиночестве. И чтобы он лишился всего, что было ему дорого, включая честь и достоинство.

Попытки представить, что же такого Чонин мог кому-то сделать, дабы вызвать к себе подобную ненависть, ни к чему не привели. У Кёнсу просто не хватало воображения. Он знал, что «звёзды» многих могут выбешивать, что есть мономаньяки и просто маньяки, а ещё есть политика. И любая «звезда» может легко загнуться от всех этих вещей ― вместе или по отдельности. Но именно легко и быстро. Поэтому Кёнсу не представлял, что могла сделать «звезда», дабы заслужить то, что светило Чонину.

Он спохватился и постарался выкинуть из головы все вопросы. Вопросы приводили к поискам ответов, а ответы давали пищу для размышлений. Много размышлений ― много эмоций. В работе Кёнсу эмоции всегда были лишними и нежелательными. На самом деле никто не запрещал исполнителям чувствовать и думать. Наоборот. Эти переживания делали их пусть не совсем «людьми», но «похожими на людей». И их учили справляться с этим, чтобы не скатиться на ступень ниже и не стать «людьми».

«Наверное, потому я и не понимаю. Потому что просто выгляжу так же, но думаю по-другому. Не так, как люди».

Кёнсу смотрел на гибкую спину Чонина и механически шагал следом. В мыслях мелькали способы поставить точку прямо сейчас. Меньше было бы мороки. Убить, а потом выполнить инструкции клиента. Хотя нет… Клиент потребовал не только снимки, но и видеозапись процесса. Жаль, но схитрить при таком раскладе не выйдет.

Кёнсу уделил внимание Чипу. Пёс уверенно вывел Чонина из здания и преградил ему путь, остановившись на краю тротуара за три секунды до того, как машины по обе стороны пешеходного перехода сорвались с мест.

Чонин кончиками пальцев поглаживал белый мех и терпеливо ждал. Кажется, ему было наплевать, следует Кёнсу за ним или нет.

Кёнсу остановился рядом и повернул голову, наблюдая за размеренными движениями узловатых пальцев с небрежно остриженными ногтями. Потом он посмотрел вверх ― на лицо Чонина. Тот не выглядел слепым ― именно сейчас. Скорее, погружённым в себя, задумчивым. А ещё он едва заметно переступал с ноги на ногу, словно не мог устоять спокойно на месте ни секунды.

Кёнсу выхватывал все эти мельчайшие детальки и раскладывал по полочкам в собственной голове в строгом порядке. Чем больше знаешь о цели, тем легче выполнить задание. Чем больше узнаёшь о человеке, тем большую власть над ним получаешь.

Пока что Кёнсу знал биографию Чонина в общих чертах. Танцор, певец, актёр. Выбрал сцену ещё в детстве, трудоголик, тренировался каждый божий день до изнеможения. Талантлив во всём, но твёрдо выбрал танцы, отказавшись от карьеры актёра. Третий ребёнок в семье, отношения с родными неплохие. Хореограф. Засветился в паре скандалов с юбками, но оно и неудивительно. На взгляд Кёнсу, у этого парня в принципе не могло возникнуть проблем с женщинами. Ему даже на лоб табличку «бабник» лепить не надо ― оно и так прекрасно видно невооружённым глазом и с любого расстояния. Даже сейчас видно, когда он сам ни черта больше не видит.

Чип как-то чуял дурные наклонности своего хозяина ― Кёнсу подметил, как пёс провожает взглядом особенно привлекательную дамочку, вторую…

«Два кобеля…»

Дамочки заинтересованно пялились на Чонина и разочарованно вздыхали, когда ответной реакции не следовало.

Наконец они пересекли улицу, оставив дамочек позади, и двинулись по тротуару в сторону парка.

― Ты живёшь рядом?

― Так удобнее. ― Ответ прозвучал спустя вечность. Кёнсу уже начал привыкать к тому, что Чонин отвечает далеко не сразу. Но отвечает ― это уже хорошо.

― А что ты обычно делаешь? С чем именно нужна помощь?

― Мне. Не. Нужна. Помощь, ― замораживающим и резким голосом отчеканил Чонин, показательно отделяя слова друг от друга. И его ярость пропиталась холодом и угрозой ― как он сам.

Они оба прекрасно понимали, что Чонину помощь необходима так или иначе. Каким бы чудесным ни был его слух, он потерял зрение всего год назад. Слишком мало времени прошло, чтобы приспособиться к оставшимся чувствам и научиться смело полагаться только на них.

Однако Чонин не желал этого признавать и не хотел, чтобы ему помогали.

― Хорошо, тогда просто скажи, чем обычно ты занимаешься? И что ты любишь готовить себе по утрам, днём и вечером? ― как можно спокойнее поинтересовался Кёнсу, чтобы не раздражать своего подопечного ещё больше. Когда собака рычит, надо говорить ровно, спокойно и уверенно. Чтобы не цапнула.

До парка они не дошли ― Чип свернул налево немного раньше и повёл их к двум похожим домам. Один был высоченный, второй ― поменьше и понаряднее. Вот на крыльцо второго Чип и привёл Чонина. Чонин толкнул прозрачную дверь, бросив через плечо: