Ороборо: Господин Демон (СИ) - "Ie-rey" - Страница 38

Ягуар обиженно фыркнул, спрыгнул с кровати и съездил Сэхуну хвостом по лицу.

— Ну всё! — Сэхун ухватился за хвост. — Не рычи! Не рычи, я сказал! И не смей лезть в ванную! Опять на весь дом будет мокрой шерстью вонять! Чонин! Ты что… что ты… прекрати!..

Сэхун пытался вывернуться и ускользнуть, но ягуар надёжно прижимал его лапой к матрасу и раз за разом проходился шершавым языком по лицу. Вцепившись пальцами в густой мех, Сэхун всё-таки тихо спросил:

— Это ведь по-настоящему? И я не проснусь утром и не пойму, что это просто сон? Но если всё же сон… можно сделать так, чтобы никогда не просыпаться?

Ягуар растаял в дымке. Сверху вниз на него смотрел Чонин.

— Я не могу стать смертным, Сэхун. Это невозможно. Но я настоящий. Как и ты. — Чонин сосредоточенно провёл ладонью по его груди, сдвигая ткань, прижал плотнее пальцы слева. — Смотри…

Под пальцами Сэхун ощутил слабое жжение, а когда Чонин руку убрал, на коже проступил тёмный значок. Тот самый, каким Мастер Кай помечал свои печати.

— Он будет здесь. Чтобы ты не думал, что спишь. — Чонин склонил голову и тронул значок на коже Сэхуна губами, потом шепнул: — Я тоже буду здесь. У меня нет другого дома. И меня никто не ждёт, только ты. Я не знаю, правильно ли я поступил и почему так вышло, но если иногда я смогу танцевать между небом и землёй не один… это больше, чем я мог бы пожелать. Другое дело… — Чонин умолк, поймал пальцы Сэхуна и поднёс к губам, потом очень тихо спросил: — Хочешь ли этого ты? Хочешь ли ты сам быть со мной так долго?

— А разве могу не хотеть?

— Так долго? Тогда это уже мне снится сон, и совсем не хочется просыпаться. — Чонин тронул его пальцы губами и вздохнул: — Я так долго… искал тебя.

— Угу, надо вычеркнуть из плана пункт о проведении оставшейся жизни в гордом одиночестве.

— Хм?

— Забудь. Ты хотел кого-нибудь поймать и съесть, нет? Надеюсь, не кого-нибудь двуногого, а то придётся тебя арестовать.

— Помечтай. А я пока схожу и кого-нибудь поймаю. Тебе кусочек принести?

— С кровью, пожалуйста. — Сэхун проводил ягуара задумчивым взглядом, а потом забеспокоился, припомнив иногда раздражающую педантичность Чонина. — Надеюсь, ты понял, что это была всего лишь шутка? Чонин! А ещё что нам делать с этими чёртовыми убийствами? Нельзя же написать в отчёте, что это была провокация, а охотились тут вообще на тебя. И если ты каждый раз будешь превращать преступников в пыль, мы эти дела так никогда и не раскроем! Ты меня вообще слушаешь? Чёрт… если вылезаешь из дома через окно, то хотя бы закрывай его за собой лапой! Или хвостом. Или вообще хоть чем-нибудь… Чонин? Один, два, три… Проснись, Сэхун, проснись. Тебе это снится, просто снится, так не бывает… Твою мать!

Сэхун отскочил к стене, потому что на подоконник запрыгнул ягуар с поросёнком в зубах.

— Знать не хочу, где ты это взял!

— Но на ужин хватит? — поинтересовался Чонин, оставив поросёнка на подоконнике и сменив форму на ту, что Сэхуну нравилась больше. — И нет, тебе это не снится. Я, увы, существую, а ты уже не совсем смертный, так что… Кстати, у крыльца стоит странный тип. Наверное, шаман. Ещё у него с лицом… гм… как бы…

— Чёрт! Это мой дядя. Надо тебя куда-нибудь спрятать, иначе…

— Уймись. Он меня уже видел. Может, ты просто спустишься и откроешь дверь?

— Он видел тебя в меховом виде? С хвостом и поросёнком в зубах? — пришёл в ужас Сэхун.

— Хвост всегда при мне, и не бросать же поросёнка — хороший же поросёнок, упитанный. На троих хватит. Перестань запихивать меня в шкаф. Он же шаман, так что всё равно понял, кто я. И даже если я буду сидеть в шкафу, он всё равно меня найдёт.

— Господи, но как я всё это ему объяснять буду? И в доме же погром…

— Как-нибудь. Иди уже, а я хоть переоденусь спокойно. И поросёнка прихвати, лучше его пока сунуть в холодильник.

Сэхун обхватил Чонина за шею руками и прижался губами к губам, потом едва слышно спросил:

— Ты же точно никуда не исчезнешь?

Чонин согрел его широкой улыбкой и помотал головой, притянул к себе, чтобы шепнуть на ухо:

— Не дождёшься.

— Чонин. Ещё кое-что… — Сэхун помедлил, но всё же продолжил: — Если я в самом деле теперь бессмертный… и ты… сделал из меня печать…

Чонин мягко поймал его за руку, сжал пальцы в ладони и поднёс к своему лицу, чтобы потереться о кончики пальцев щекой.

— Не бойся, твоя душа никуда не делась. Ты стал таким не потому, что сам захотел. И не из-за сделки или чего-то подобного. В этом виновата моя невнимательность. Поэтому ты такой же, каким был.

— Чонин, но я же теперь…

— Нет. Ничего не изменилось, слышишь? Да, я сделал из тебя печать, но я не собираюсь использовать тебя как печать. — Чонин прямо посмотрел ему в глаза, сжав пальцы в ладони чуть крепче.

— Но я — твой двойник. И ты высвободил мой потенциал, ведь так?

— Мне достаточно того, что я обращаюсь не по часам, а тогда, когда хочу. Это твоя заслуга. Большего и не нужно.

Сэхун помотал головой, высвободил пальцы, чтобы коснуться обеими ладонями жёстких скул и заставить Чонина вновь посмотреть ему в глаза.

— Нет, я хочу, чтобы ты использовал мою силу. Как печать. Я — твой двойник, ты высвободил мою силу, но от неё нет пользы, если она тебе не нужна. Сам же я ничего не могу с ней сделать, только отдать. Тебе. Потому что я — твоя печать. И я хочу, чтобы ты использовал эту печать для защиты.

Чонин смотрел на него с недоверием, но хотя бы не пытался ускользнуть.

— Я не хочу, чтобы ты снова оказался где-нибудь, откуда тебя придётся вытаскивать. И не хочу, чтобы тебя опять разделили. Или сделали ещё что-то плохое. Поэтому пообещай мне прямо здесь и сейчас, что я буду твоей защитной печатью.

— На печать защиты всегда приходится первый удар, — тихо подсказал ему Чонин.

— А мне плевать. Пусть даже этот удар меня прикончит. Лишь бы защита сработала.

— Сэхун…

— Не надо умных слов, — попросил Сэхун шёпотом, притянув Чонина к себе и крепко обняв. — Просто выполни моё одно такое маленькое и простое желание. Я ведь не дурак и прекрасно понимаю, что сейчас твоя самая сильная печать — это я. И эта печать хочет тебя защищать. Отказ не принимается. И не пытайся предвидеть будущее — ты этого не умеешь, поэтому не можешь знать, что я хочу и чего захочу через годы. Пока просто поверь мне, идёт? Печать хочет защищать то, что больше, чем жизнь, чтобы потом не пришлось лечить вот эти ожоги…

Чонин ничего не ответил, но погладил его ладонью по спине, а через несколько долгих минут напомнил:

— Твой дядя всё ещё торчит на крыльце, и у него приоритеты могут не совпадать с твоими. Даже как-то неудобно. Может, ты всё-таки впустишь его в дом?

— Ох, чёрт!.. Ещё раз поцелуешь, я снова забуду о нём.

— Это предложение или предупрежде… чёрт, да понял-понял уже…

Внизу раздался громкий и настойчивый стук в дверь.

Сэхун не сдвинулся с места, пристально глядя на Чонина.

— Что?

— А можно нам прямо сейчас рвануть в какое-нибудь твоё любимое место? И… чтобы ты потанцевал со мной?

— Но если…

— Потанцуй со мной. Так просто. Без музыки или с музыкой. Где угодно. Только мы вдвоём. Далеко отсюда. Только ты и я. Между небом и землёй. Две души — и больше ничего. Чтобы посмотреть на цвет твоей любви. Можно?

Сэхун осторожно прикоснулся пальцами к губам Чонина. Напряжённо ловил взгляд и едва дышал, чтобы не спугнуть мгновение и сияние в глазах Чонина.

— У неё твой цвет, Сэхун. Всегда.

— Покажи мне.

Чонин привлёк его к себе, обнял и потёрся носом о светлые пряди за ухом. И с тихим смехом затянул в клочья чёрного тумана.

Громкий и уже нетерпеливый стук во входную дверь гулко разносился по пустому дому, теряясь в шелесте занавесей у распахнутого окна. У кухонного стола валялась карта тёмного всадника, придавленная к полу карманным кристаллом на шнурке и присыпанная пеплом с крыльев демона. На карте чёрного ягуара белело перо голубя. А к северу в вечернем небе над лесом разливалось радужное сияние.