Все танки Первой Мировой. Том II Самая полная энциклопедия - Федосеев Семен Леонидович - Страница 58

Нередко германские артиллеристы проявляли немалую инициативу. Лейтенант 97-го германского пехотного полка рассказывал о бое 8 августа 1918 г.: «По прибытии в Мерикур лейтенант 7-й батареи 243-го полка легкой артиллерии Шрер попросил у меня прикрытия, так как он хотел пройти через деревню, чтобы подбить один танк, проходивший мимо, около 1000 м южнее. Орудие заняло позицию на южной окраине; один унтер-офицер навел орудие и открыл огонь; 2 снаряда упали возле самого танка, третий попал прямо в цель. Чудовище окуталось дымом и огнем».

Южнее Варфюзе, у балки Кирх, в этот день стояли два германских орудия 6-й батареи 58-го полка легкой артиллерии, выдвинутые для ведения огня прямой наводки. Перед ними сначала показались пехотные колонны, обстрелянные ими с расстояния 1300 м, затем со стороны Балки и по направлению от селения Ламот показались 3 танка, но все три были остановлены огнем двух орудий. Затем от Ламота подошли еще три танка, но и они вынуждены были остановиться. Один танк зашел с левого фланга батареи и с дистанции около 60 м нанес большие потери орудийной прислуге огнем своих пулеметов и пушек. Но и он вскоре был подбит. Появление новых танков в сопровождении пехоты и усилившийся огонь вынудили батарею отойти.

13,3-мм пулемет TuF (MG. 18) на высококолесном полевом станке с сиденьем для пулеметчика и креплением для патронных коробок.

Лейтенант Борхард 9-й батареи 243-го полка легкой артиллерии так описывал бой с танками и пехотой: «Я указал командирам орудий цели и т. д. и приказал открыть по танкам огонь. Вплотную за танками двигалась английская пехота. Всякий раз, когда мы попадали в танк, англичане рассыпались, и одно орудие батареи открывало по ним шрапнельный огонь. В горячке боя мы мало думали о возможности быть пораженными английской артиллерией или авиацией, хотя, конечно, наша батарея уже несла потери. Мы наверняка подбили 4 танка, а результаты нашего огня по трем или четырем другим обстрелянным танкам не были ясно определены; они скрылись в лощину и больше не обнаруживались». Позже батарее все же пришлось отойти, чтобы не попасть в плен.

Командир 2-го батальона 152-го германского полка капитан Вебер описывал бой в районе Байонвилера: «Вплотную возле меня на дорогу выехало наше зенитное орудие на автомобиле. Мы видели, как люди устанавливали свой дальномер, и мы слышали, как офицер с полным спокойствием отдавал распоряжения; вскоре из одного танка показалось пламя. Овраг очень быстро покрылся дымом, причем нельзя было понять, откуда тот шел. Перед нами поднялась абсолютно непроницаемая для глаза стена. Под ее защитой противник продолжал свою атаку; прошло немного времени и из дыма стали выползать танки. Передние танки подошли на расстояние в 20–30 м. Дальше нельзя было держаться. Батальон, ввиду невозможности успешно бороться против танков, растаял. Он буквально разбежался».

Однако вплоть до перемирия германцы еще не раз демонстрировали «местные» примеры довольно действенной ПТО. Эффективность борьбы артиллерии с танками резко снижалась, когда танковые атаки производились под прикрытием естественного или искусственного тумана и в сопровождении стрелков и пулеметчиков, приводивших к молчанию выдвинутые вперед противотанковые орудия.

Явно сказывался недостаток инженерных заграждений. Примеры тому дали Камбрэ, Суассон, прорыв у Амьена 8 августа. Большинство заграждений требовало на их организацию немало времени и материалов. Так, германские саперы, кроме рвов, готовили надолбы в виде рельсов, вкопанных под наклоном 45° в сторону противника на расстоянии 1,5–2 м друг от друга. Иногда несколько рельсов скрепляли болтами, протягивали между ними проволоку. Использовали завалы из бревен, повозки с камнями, стенки из пней, залитые бетоном. Улицы селений в ряде мест перегораживали бетонными пирамидами, располагая их в шахматном порядке и усиливая рельсами. Но они нередко оказывались слишком редки для легких танков. Зато широкие британские тяжелые танки эффективно задерживались баррикадами на улицах и завалами в лесных просеках. Осенью 1918 г. у Сент-Этьен шоссе и железная дорога были перегорожены широким барьером из железобетонных столбов высотой 2,5–3 м и основанием примерно 2x2 м, соединенных прочным стальным тросом, на который даже подавали напряжение — препятствие более затратное, чем полезное.

В качестве противотанковых мин использовали фугасные артиллерийские снаряды, мины тяжелых минометов, снаряжая их нажимным взрывателем мгновенного действия. Снаряды зарывались вертикально или с наклоном в сторону противника, накрывались нажимной планкой, укрытой дерном. Поскольку считалось необходимым совершенно разрушить танк — а значит, обеспечить мощное фугасное действие, — предпочитали 24-см и 30-см снаряды.

Но минные заграждения часто оказывались слишком редки, и мощность фугасов оказывалась бесполезной. Так, лейтенант Кнапс, командир роты 97-го пехотного полка, рассказывал о бое 8 августа 1918 г. южнее Соммы: «Мой предшественник при передаче участка сказал мне, что они в последнее время слышали шум танковых моторов. Поэтому я тотчас же приказал саперам поставить 2 противотанковые мины на полевой дороге в 50 м впереди пулеметного взвода, а также на полевой дороге южнее хутора Гайи… Рано утром 8 августа… начался страшный ураганный огонь… Мимо пулеметного взвода прошел большой танк, который подошел с полевой дороги, не задев, к нашему несчастью, противотанковых мин». Это пытались как-то компенсировать, соединяя мины наложенными сверху поперечными брусками и дощечками так, чтобы танк обязательно нажал на брусок, а через него — на взрыватели одной-двух мин. С помощью артиллерийских снарядов минировали и проволочные заграждения («затаптывание» которых было одной из задач танков), используя взрыватель с выдергиваемой чекой. Применяли и мощные фугасы, вмещавшие до 50 кг бризантных ВВ. Опыт вскоре показал, что такие заряды излишни, поскольку для обездвиживания танка достаточно перебить гусеницу и разрушить пару катков, что достигалось зарядом около 1 кг. К тому же большие ямы под фугасы требовали больше времени и демаскировали минное поле — на аэрофотоснимках такие поля проявлялись в виде рядов точек. Мины из снарядов или изготавливавшиеся из подрывных зарядов непосредственно в войсках были малонадежны. Была срочно разработана и запущена в производство противотанковая мина с корпусом из просмоленного деревянного ящика размером 330x230x150 мм, снаряженная 3,6 кг пироксилина, со взрывателем нажимного действия или с чекой. Датчиком цели мог служить нажимной брусок. При использовании натяжного взрывателя от него протягивали проволоку к столбу (колу) проволочного забора так, чтобы при наезде танка на столб мина взрывалась под днищем танка. Были созданы и переносные быстро маскируемые противотанковые мины в виде плоских деревянных коробок размером примерно 250x205x50 мм, снаряжавшиеся стандартными шашками ВВ и снабжавшиеся рукояткой для переноски с пружинным креплением, так что рукоятка служила еще и нажимным датчиком цели. Усилие срабатывания было не более 45–50 кг, так что мина могла сработать и от наступания ногой. Эти мины окрашивали камуфляжной окраской, что должно было затруднить их обнаружение при быстрой открытой установке на грунт. 25–26 октября 1918 г. близ Виллер-ле-Сен шесть танков «Рено» подорвались на тщательно замаскированном свежем германском минном поле, а 30 октября в том же районе один «Рено» был выведен из строя переносной миной, уложенной в высокой траве. О значении минных полей свидетельствуют хотя бы британские опыты конца войны по созданию танка-тральщика.

Британские танкисты осматривают взятое в германских окопах однозарядное 13,3-мм противотанковое ружье «Маузер» (Tankgewehr 1918).

Стоит отметить появление уже в 1918 г. специальных противотанковых средств — противотанковой пушки, мины, ПТР, крупнокалиберного пулемета.