Откройте небо - Сильверберг Роберт - Страница 32

– Здесь.

Они вошли в шестиугольную комнату, где Мюллер держал свой диагностат. Плотно прикрыв двери, он стал невидимым, и Раулинс очутился один на голом полу. Его светлые волосы приклеились ко лбу, глаза блуждали, зрачки были расширены. Мюллер спросил:

– И долго они нападали на тебя?

– Минут пятнадцать-двадцать, точно не знаю. Их было штук пятьдесят или даже сто. Я передавил их штук сорок и едва подумал, что все кончено и можно передохнуть, как пришли три больших чудовища и, конечно, клетка испарилась.

– Не спеши. Ты говоришь так быстро, что я не все понимаю. Ты можешь снять ботинки?

– То, что от них осталось.

– Сними их, и мы посмотрим твои ноги. На Лемносе хватает всякой заразы. И примитивных организмов, и клопов, и черт знает чего еще.

Раулинс схватился руками за ботинки.

– Помоги мне. Я не могу…

– Тебе будет плохо, если я подойду.

– Ну и черт с ним!

Мюллер пожал плечами, подошел к Раулинсу и стал копаться с изломанными молниями-замками на его ботинках. Металл весь был изгрызен острыми зубами, как, впрочем, и кожа самих ботинок. Через какое-то время Раулинс с голыми ногами лежал, вытянувшись на полу, скривившись от боли, и пытался прикинуться героем. Он страдал, хотя ни одна из царапин не была серьезной. Мюллер включил диагностат. Лампы засветились, блеснул сигнал готовности в щели рецептора. Нед сказал:

– Ведь это старая модель. Я даже не знаю, как с ним обращаться.

– Вытяни ноги под анализатором.

Раулинс повернулся. Голубой свет падал теперь на его раны. В диагностате что-то заклокотало и забулькало, затем выдвинулась телескопическая ручка с тампоном, которая ловко промыла ему левую ногу до самого бедра дезинфецирующим раствором. Диагностат втянул окровавленный тампон и начал анализ микроорганизмов. Тем временем вторая телескопическая ручка прошлась тампоном по правой ноге Раулинса. Он прикусил губу. Тампоны сделали свое дело: коагулятор вызвал свертывание крови. Кровь была смыта, и все жалкие ранки были видны очень хорошо. «Это и теперь выглядит не очень приятно, хотя, конечно, не так жутко, как до промывания», – подумал Мюллер.

Из диагностата появился ультразвуковой шприц. Он впрыснул какую-то золотистую жидкость Раулинсу в ягодицу. «Обезболивающее», – догадался Мюллер. Второй укол был темно-янтарным, это, вероятно, был какой-то сильный антибиотик. Раулинс явно успокаивался. Вскоре после этого из диагностата выдвинулось множество ручек, чтобы детально исследовать нанесенные повреждения и, где надо, заживить их.

Раздалось жужжание, и три раза что-то громко треснуло. Диагностат принялся обрабатывать раны. Мюллер сказал:

– Лежи спокойно. Через пару минут будет готово.

– Ты не должен этого делать, – простонал Раулинс. – У нас ведь есть первоклассное медицинское оборудование в лагере. А ведь тебе уже наверняка не хватает множества полезных вещей. Если бы ты дал этому роботу забрать меня обратно в лагерь и…

– Я не хочу, чтобы автоматы кружились у меня здесь под ногами. А мой диагностат снаряжен, по крайней мере, лет на пятьдесят. Я редко болею. К тому же, к этой штуке я добавил аппарат, который может сам синтезировать большинство необходимых лекарств. Надо только время от времени подкармливать его протоплазмой, а остальное он сделает сам.

– Но позволь тогда, чтобы мы дали тебе некоторые очень редкие и новые лекарства.

– Обойдусь. Я не нуждаюсь ни в чьем милосердии. Хватит! Диагностат уже совершил с тобой свои чудеса. У тебя, наверное, не будет даже шрамов.

Наконец, аппаратура отпустила Раулинса. Он лег на спину и посмотрел на Мюллера. Тот стоял в одном из шести углов этого здания, прислонясь спиной к стене.

– Если бы я мог предположить, – сказал Мюллер, – что они тебя атакуют, то не оставил бы тебя одного надолго. У тебя не было с собой оружия?

– Нет.

– Звери, которые питаются падалью, никогда не нападают на живых. Что их привлекло к тебе?

– Клетка, – ответил Раулинс. – Она издает запах гниющего мяса. Я думал, что они съедят меня живьем.

Мюллер улыбнулся:

– Любопытно. Значит, эта клетка еще и ловушка. Благодарю тебя, ты помог мне немного углубить знания о лабиринте. Ну что ж, мы оба получили любопытную информацию благодаря твоему приключению. Я даже не могу тебе передать, как интересуют меня эти клетки. И как меня интересует все, что хоть как-то связано с лабиринтом. Акведук. Столбы-календари. Приспособления, очищающие улицы…

– Я знаю еще одного человека, который так же смотрит на, жизнь. Для него неважно, кто рискует или сколько это стоит – лишь бы вытянуть из своих экспериментов полезные данные. Бордмен…

Энергичным взмахом Мюллер прервал Раулинса.

– Кто?

– Бордони. Эсмилио Бордони, мой профессор системологии в университете. Лекции читал поразительно. Геоминистику… как учить…

– Эвристику, – поправил Мюллер.

– Ты уверен? Я готов спорить, что…

– Ошибаешься. Ты говоришь с экспертом. Геоминистика – это дисциплина, занимающаяся интерпретацией священного писания. Твой отец знал это отлично. Собственно, моя миссия к гидрянам и была экспериментом по прикладной геоминистике. Но, увы, неудачным.

– Эвристика, геоминистика, – Раулинс фыркнул. – Но во всяком случае, я рад, что помог тебе хотя в чем-то и чем-то. Но на будущее я хотел бы обойтись без этой эвристики.

– Я думаю. – Мюллер почувствовал удивительный прилив добрых чувств. – Ты пьешь, Нед?

– Спиртное?

– Ну да, я это имел в виду.

– Умеренно.

– Здесь есть один напиток… Его делают какие-то гномы во внутренностях планеты, – он достал искусно сделанную плоскую бутылку и налил в кубки по глотку. – Я добываю это в зоне С. Там напиток бьет прямо из фонтана. Наверное, ему надо прилепить этикетку: «Пей меня!» – он подал один кубок Раулинсу.

Раулинс осторожно попробовал.

– Крепкий!

– Примерно, шестьдесят процентов алкоголя. Даже понятия не имею, что в нем еще есть, как его приготавливают и для чего. Мне он просто кажется вкусным. Одновременно и сладкий, и выдержанный. Конечно, не очень сильно пьянящий. Думаю, это еще одна ловушка: достаточно выпить один стакан, чтобы окосеть, а остальное довершит лабиринт, – он поднял кубок. – Твое здоровье!

– На здоровье!

Они оба улыбнулись этому архаичному тосту и выпили.

«Осторожно, Дик, – напомнил себе Мюллер. – Ты уже начинаешь брататься с этим парнем. Не забывай, где ты и почему».

– Могу я взять немного этого напитка в лагерь? – спросил Раулинс.

– Пожалуйста. Но для кого?

– Для того, кто может его по достоинстову оценить. Он у нас дегустатор. Путешествует с запасом различных напитков. У него их, наверное, сто сортов. И, как мне кажется, со ста различных миров. Я даже не смог бы запомнить все названия.

– А есть там что-нибудь с Мардука? С планет Денеба? С Ригеля?

– Точно не знаю. Это значит: «Люблю пить, но не знаю названий».

– А может, твой док захочет выменять какой-нибудь напи… – Мюллер оборвал сам себя. – Нет, нет. Забудь о том, что я сказал. Не хочу я никакой торговли.

– Ты мог бы и сейчас пойти со мной в лагерь. Он бы с удовольствием угостил тебя всем, что у него есть в баре.

– Очень уж ты хитрый, Нед, – Мюллер уже уныло смотрел в свой кубок. – Я не дам себя охмурить. Не хочу иметь ничего общего с этими людьми. Мне жаль, что ты так уверен в этом.

– А мне жаль, что ты так уперся.

– Выпьешь еще?

– Нет. Мне пора идти. Я ведь шел сюда не на целый день и мне, наверное, зададут в лагере, что я не выполнил дневного задания.

– Но ведь ты просидел большую часть времени в этой клетке. Тебе не может попасть за это.

– Могло бы. Мне и так немного попало за вчерашний день. Наверное, им не нравится, что я прихожу к тебе.

Мюллер внезапно почувствовал, что сердце у него сжалось. Раулинс продолжал:

– Я потерял весь сегодняшний день, поэтому не удивлюсь, если они мне и вовсе запретят приходить сюда. Итак уже держали зуб на меня, и раз уж знают, что ты не горишь желанием сотрудничать с ними, то уже точно считают мои визиты сюда пустой тратой времени.