Откройте небо - Сильверберг Роберт - Страница 247

Он нажал на рычаг.

Из шара поднялся столб зеленого цвета. Он распахнулся, как веер, превратился в шар около двадцати метров в диаметре, захватил почти всю лабораторию. Затем на поверхности сферы появились странные фигуры.

Высшие.

Золотой шар показывал нам панорамное кино, зрелище явно было рассчитано на тех, кто находится внутри проекционного поля. Он выдавал несколько разных последовательных событий. На границах фильмы смешивались друг с другом, и ничего нельзя было разобрать – видимо, за миллиард лет в проекторе что-то расстроилось. Когда кто-то из зрителей поворачивал голову, сюжет, «висевший» перед ним, исчезал и заменялся новым, но некоторые ленты не изменялись.

Было очень трудно воспринять хоть что-нибудь – слишком много происходило вокруг. В первые пять минут я ворочался, как гусь на вертеле, пытаясь охватить все сразу, и очень огорчался, когда очередная сцена исчезала, прежде чем я успевал уловить суть происходящего.

Не завидую ученым, которым придется все это расшифровывать. Слава богу, рядом с шаром стояла видеокамера с круглой линзой и фиксировала все триста шестьдесят градусов кошмара. Единственный способ управиться со слишком плотным потоком информации – это записать все до последнего штриха, а потом разбираться постепенно, по кусочкам, не насилуя свой мозг и органы восприятия.

Через некоторое время я перестал вертеться и сосредоточился на тех последовательностях картинок, что проходили прямо передо мной, хотя, конечно, было обидно пропускать все остальное. Попробую пересказать тебе, насколько смогу, кое-что из увиденных мною сцен.

Первая происходила в городе Высших. По крайней мере, мне кажется, что это был именно город. Я видел движущиеся фигуры – четвероруких двуногих гуманоидов с куполообразными головами, совсем как на медалях. Их кожа глубокого зеленого цвета была усыпана сияющими перекрывающимися чешуйками – вероятно, предками Высших были амфибии. Или нет. Высшие скорее скользили, чем шли, создавалось впечатление, будто они плывут над землей.

Они казались очень легкими и грациозными – не могу объяснить почему.

Город Высших представлял собой лес высоких пилонов, расположенных примерно в пятидесяти метрах друг от друга – я не мог достаточно хорошо оценить масштаб изображения. Высоко над головами прохожих пилоны соединяло что-то вроде натянутой сети, в которой, как пауки в паутине, висели здания, мягко покачивающиеся на концах длинных канатов на разном расстоянии от сети и довольно далеко от земли. Эти воздушные замки чаще имели форму капли, хотя встречались и круглые, и восьмиугольные, и квадратные дома. От здания к зданию тянулись канаты потоньше.

Воздух буквально кишел Высшими, которые скользили вниз, вверх или вбок, держась за канаты, судя по всему, двигавшиеся самостоятельно.

Зелено-золотой солнечный свет, проходя через ячейки сети, придавал городу вид подводного царства.

Пока я смотрел, наступила ночь, в небе вспыхнули тысячи ярких звезд.

Внезапно дома задвигались, заскользили вверх и вниз по канатам, и столь же легко и уверенно скользили Высшие из одного дома в другой. Мне случалось видеть странные сцены, но эта была самой невероятной из всех. Огромные грациозные создания (почему-то у меня сложилось впечатление, что Высшие существенно больше людей), качающиеся дома, зелено-золотой свет солнца и синее дрожащее сияние звезд слились для меня в один затягивающий необычный водоворот.

Повороты камеры усиливали этот эффект. Я думал, что за четыреста лет, прошедших с тех пор, как братья Люмьер соорудили первую кинокамеру, операторы испробовали все способы ведения съемок, и нового в этой области быть не может. Но кто бы ни снимал это миллиард лет назад, он явно не нашел бы общего языка с нашими современными кинооператорами. С публикой, пожалуй, тоже. Тот парень постоянно передвигал камеру, менял ракурс, снимал одну и ту же сцену то сверху, то снизу, то изнутри… Камера так свободно летала по этому странному городу, что я вынужден был ухватиться за край лабораторной скамьи, чтобы не потерять равновесия и не упасть так у меня закружилась голова.

Очень долго, словно во сне, я наблюдал, как странные существа занимаются своими невообразимыми делами, как они скользят вверх и вниз по канатным дорожкам, кланяются друг другу, нежно соприкасаются руками, обмениваются подарками (я видел, как трубочки с надписями переходили из рук в руки) и прямо в воздухе ведут оживленную беседу, которую я не слышу, потому что проектор передает только изображение. Потом я на мгновение отвлекся, и картина на экране изменилась.

Теперь мне показывали один из висячих домов изнутри: большую комнату, залитую красным светом, чьи стены, казалось, были покрыты каким-то живым веществом, чем-то мягким и чмокающим, дрожащим и скользящим, время от времени вспухающим и твердеющим и тут же снова расползающимся по всей поверхности пола или стены.

В комнате находилось девять Высших. Двое свисали на канатах с потолка и, как я решил, были погружены в глубокий транс или вовсе давно умерли и мумифицировались. (Похоронные обряды инопланетян бесконечно странны, а порой даже страшны. Впрочем, наши собственные не менее интересны. Ты можешь объяснить мне, почему человека непременно надо уложить в деревянный ящик и засыпать этот ящик землей?) Трое Высших в дальнем углу не то исполняли медленный и степенный народный танец, не то предавались сексу: они стояли тесным кружком, глядя друг на друга, тесно переплетя руки и прижавшись щеками к головам соседей, и медленно кружились на месте, раскачиваясь, колыхаясь, кружились на месте, кружились… Черт! Меня опять затянуло. Чем же это все-таки они занимаются?

Еще один Высший сидел скрючившись над миниатюрной копией нашего шара.

Бледный луч проектора был едва заметен, я не мог разглядеть, что он показывает. Оставшиеся трое расположились в углублении, образованном в живом и текучем полу, и передавали по кругу фляжки с разноцветной жидкостью. Время от времени кто-нибудь погружал в нее пальцы. Это что, местный эквивалент пирушки?

Следующая лента показывала строящееся здание. Сначала из узла небесной сети спустился толстый канат. Потом стоявшие на земле механизмы послали вверх струи неизвестно чего – пластика? На полпути между землей и сетью этот пластик – или как его там? – собрался на конце каната, будто притянутый магнитным полем, и непонятным мне образом перетек в невидимую форму, образовав четкую восьмиугольную структуру. Все это происходило без вмешательства живых существ – работали только автоматы. Операция заняла около шести минут.

Четвертая картинка была совершенно абстрактной. На экране перед моими глазами раскручивались и закручивались зеленые и красные спирали.

Зрелище это посеяло во мне неуверенность и тревогу. Я не хочу о нем говорить.

Следом за абстракцией на картине появился вполне реальный, но очень пустой пейзаж: ни деревьев, ни травы, только сопки, покрытые изморозью, медно-рыжее небо, серо-стальная земля, бледное и совсем не греющее солнце.

На среднем плане группа из трех Высших – тесный круг, руки сплетены, головы соприкасаются щеками, медленный, непонятный, завораживающий танец.

Пейзаж исчез, и на его месте возникла огромная сводчатая пещера, стены которой были усеяны друзами драгоценных камней, большими сверкающими кристаллами самых разных форм и цветов. Камера уперлась в пол пещеры, по всей видимости сделанный из толстого стекла, и показала нам, как в подземных чертогах рычат и колотятся огромные машины. Бесконечно ухали насосы, плыла черная и скользкая лента конвейера, крутились турбины.

Высшие в широких желтых поясах (я впервые видел Высших хоть в чем-то напоминавшем одежду) ходили по рядам между механизмами, время от времени останавливаясь, чтобы бросить взгляд на контрольные панели.

Наверное, я прошел полный круг, потому что вслед за фабрикой передо мной снова появился город и пошли те же самые кадры. Но комната с девятью обитателями исчезла и вместо нее мне крупным планом показали какого-то Высшего, сжимающего в руках трубку с надписью. Камера остановилась на иероглифах и держала кадр долго, достаточно долго, чтобы надпись успела несколько раз полностью перемениться.