Лицо под маской (СИ) - Дашевская Анна Викторовна "Martann" - Страница 17

Перед отъездом я забежала туда на минутку, но днем это было просто большое помещение, заставленное мебелью в чехлах, сундуками, какими-то корзинами и боги знают, чем еще. Никакой таинственности, никакого золотого сияния открытий… Ладно, посмотрим ночью; надо полагать, на балу я достаточно сильно устану и достаточно много выпью, чтобы ничего не бояться.

Дальше… дальше карнавал заканчивается, после бала Дожей остается только одно обязательное мероприятие, как-нибудь я его переживу. Можно будет убрать поглубже платья и маски, оставить только плащ, треуголку и бауту. На всякий случай.

Теперь по операции. Если Ди Майо согласится, дату будем подстраивать под него. Но, в любом случае, нужна будет неделю на подготовку пациента — анализы, обследование, очистка организма. По результатам анализов нужно еще будет сбалансировать состав Pellis, все-таки это продукт индивидуальный. Вот почему еще так пострадала покойная миссис Рубинштейн: доктор Беннет, жулик ловкий, но не слишком умелый, даже и не подумал о коррекции состава геля.

Предположим, операция пройдет успешно, и молодой человек обретет лицо вместо маски. Все аплодируют, я получаю гражданство Венеции, и… что дальше? Чего я хочу?

Задумавшись, я рисовала в блокноте лица, то реальные, все почему-то похожие на Пьетро Контарини, то какие-то фантастические рожи…

Вообще, если подумать, жизнь мне подарила перекресток. С юности я шла вперед по прямой дороге, не останавливаясь и не глядя на повороты и развилки. Колледж, медицинский факультет Гарварда, практика, стажировки, статьи, операции, клиника… Я всегда делала то, чего от меня ждали.

Может быть, для разнообразия, сделать что-то другое? Пусть даже глупое и никому не нужное.

В конце концов, Венеция сама по себе занятие, достаточное для того, чтобы не скучать. Я посмотрела на изрисованный лист блокнота. Буду рисовать, вот! Акварели Венеции, графика, портреты… Не для продажи, не для кого-то, а исключительно для себя.

Успокоенная принятым решением, я убрала блокнот и закрыла глаза; все-таки Руди разбудил меня среди ночи, так что выспаться не получилось. Но, увы, не вышло и в поезде: стюард принес обед, и меня разбудил запах острого соуса к пасте.

Медиоланум я не люблю. И никогда не любила, честно говоря. Но есть вещи, которые здесь умеют делать — одеваться, например. Стричь. Петь. Перед началом спектакля я выпила бокал шампанского; Артур, мой муж, считал, что Моцарта особенно хорошо слушать после игристого вина, а хоралы и фуги Баха — после келимаса. И я, мысленно пожелав ему легкого посмертия, взяла второй бокал.

Выйдя из театра, я неторопливо пошла к отелю; в разные стороны растекались реки любителей оперы, постепенно становящиеся ручейками, а затем и вовсе сходящие на нет. На полпути я осталась на виа Аннунциата совсем одна. Холодный февральский ветер трепал полы плаща и задирал подол вечернего платья. Я пожалела, что не стала брать экипаж, хотя в ту минуту мне казалось это разумным: дойти пешком не больше пятнадцати минут, а дожидаться разъезда после спектакля можно и дольше. Темная тень выступила из переулка, и я невольно шарахнулась, нащупывая в кармане защитный амулет. Однако в свете фонаря увидела патруль Стражи, и сама над собой посмеялась. Этот город считается одним из самых безопасных в Старом свете…

— Синьора, вас проводить? — любезно поинтересовался старший патруля с нагрудным значком капрала.

— Буду вам очень признательна! — улыбнулась я.

- “Дон Жуана” слушали? — поинтересовался капрал, подстраивая свой шаг к моему. — И как сегодня?

— Замечательно! — даже если бы мне и не понравилось исполнение, я бы в этом под пытками не созналась: жители Медиоланума считают, что с их оперным театром не сравнится ничто в мире, и за критику могут серьезно обидеться.

Беседуя о достоинствах действительно великолепного баса Джакомо Оттоленги, блестяще исполнившего сегодня партию Лепорелло, мы дошли до моего отеля. Вроде бы в компании даже и ветер не был таким холодным…

Согревшись под душем, я нырнула под одеяло и блаженно вытянулась…

Родерико Ди Майо встретил меня на пороге своего кабинета медвежьими объятиями и сразу потащил смотреть его клинику.

— Вот здесь мы сделали две новые операционные, смотри, как свет поставлен! В том конце коридора — шесть послеоперационных палат, оборудование заказывали у Нидерталя. Посмотри, посмотри, какие аппараты! А лабораторию я перенес на первый этаж и расширил. Мы ведь теперь и генетические анализы делаем, и патологию печени без биопсии, и…

— А чем плохо определении патологии по ауре? — перебила я его. — Сразу видно же все!

— Тем, что по ауре ты определишь наличие фиброза или стеатоза, а вот уровень — только приблизительно!

— Ну, хорошо, — смирилась я. — Показывай дальше.

Через два часа с гудящими ногами я упала в кресло в кабинете Ди Майо.

— Пока не дашь кофе, я тебе не расскажу, зачем приехала!

Буквально через мгновение передо мной стоял серебряный кофейник и чашка тонкого фарфора, отливали золотом сливки в сливочнике, шуршали фантики конфет.

— Итак? — Родерико сел за стол и посмотрел на меня выжидательно. В ответ я передала ему свой коммуникатор, где во всей красе можно было разглядеть серебряную маску и холодные серые глаза в ее прорезях. — Маска? И в чем проблема?

— Проблема в том, что эта маска составляет одно целое с кожей лица. Не наросла, будучи наложенной, а полностью собою эту кожу заменила.

Профессор Ди Майо присвистнул.

— Однако, как весело живут венецианские нобили! И как ты попала в эту историю?

— Я там теперь живу. Приедешь — остановишься у меня в Ка”Виченте.

— Однако, — повторил он. — Давно ли?

— Уже целую неделю!

— Да, приличный срок… И что, рискнешь оперировать?

— Рискну. И хочу, чтобы ты мне ассистировал.

Он задумчиво смотрел на меня, постукивая по столу указательным пальцем. Наконец стук прекратился, и профессор отмер.

— К какому клану он принадлежит?

— Контарини, друг мой, — усмехнулась я. — Он племянник графа Пьетро.

— Любишь ты приключения… — Родерико покачал головой. — Понятно, что в случае успеха тебе отольют памятник из золота. А если…

Я пожала плечами:

— Все то, что пообещал мне Пьетро, предложено не за результат, а за попытку. Со своей стороны, я готова, в качестве платы за работу, отдать тебе права на производство и использование Pellis в Старом свете. Насколько я помню, ты ведь получил для испытания одну из последних, доработанных партий препарата?

— Да, было такое.

— И как?

— Соблазнительно. Это не переворот в пластической хирургии, но очень близко к тому.

Ди Майо встал из-за стола, прошелся по кабинету и остановился у окна, глядя на голые деревья в парке. Я позволила себе ухмыльнуться в чашку с кофе: он уже попался на крючок.

— Хорошо, — мой собеседник резко развернулся ко мне. — Я с тобой. Подожди, я взгляну на свое расписание, чтобы понять, когда смогу выкроить время.

Дождавшись, пока он раскроет в компьютере расписание, я предложила:

— Ты можешь приехать ко мне завтра вечером. Послезавтра ведь суббота, в выходные никаких плановых операций не намечено? — дождалась кивка и продолжила, — Ну вот, переночуешь в моем новом доме, посмотришь въяве на эту маску, и решим, когда и как делать.

— Вообще, идея мне нравится, — задумчиво ответил Родерико. — А с Джулией я могу приехать?

— Да ради всех богов! Посмотрите на последний день карнавала, купите чего-нибудь бесполезного… Я попрошу подругу показать Джулии… ну, не знаю, фабрику муранского стекла, например, а мы с тобой тем временем обследуем пациента.

Под столом я скрестила пальцы, моля всех богов, чтобы Франческа, столь решительно названная мною “подругой”, была свободна и согласилась угробить два или три часа на развлечение ненужной ей гостьи из Медиоланума…

Тут меня осенило, что один пункт я забыла добавить в свой план, а момент-то важный: я совершенно не учла пожелание Маргарет Контарини, настоятельно приглашавшей меня в гости. И куда впихнуть эту даму? Раньше понедельника я точно никуда не смогу выбраться, получается, пройдет почти неделя с момента приглашения. Слишком много…