Свет в оазисе (СИ) - Дельта Марк - Страница 52

- И давно он к вам приходит в гости, дон Родриго? - спросил он.

Несмотря на то, что за последние месяцы Мануэль сблизился с пожилым эскривано, в силу разницы в возрасте они так и не перешли на "ты".

- Да уже с неделю, как перестал бояться меня. Я видел в деревне у туземцев, что их можно приручить и тогда они становятся очень доверчивыми. Обхаживать Карлоса я начал несколько месяцев назад, и с тех пор этот дикарь ведет себя все более культурно.

Агути, преодолев наконец опасения, подошел к Эсковедо и схватил зубами предложенное подношение. Отбежав в угол, Карлос уселся на задние лапы, схватив пищу передними, и стал неторопливо ее грызть.

Мануэлю невольно вспомнился его оруженосец Пепе Круус, подкармливавший кошек и собак во время осады Гранады.

- Как продвигается изучение языка? - поинтересовался Мануэль и прикрыл ладонью губы, чтобы скрыть зевок. Усталость после дозора давала себя знать, но Мануэль считал, что раннее утро не самое подходящее время для сна. Для восстановления сил намного лучше поспать в середине дня, вот только надо как-то продержаться до этого времени.

- Не слишком быстро, - Эсковедо показал на разбросанные на столе листочки, исписанные его каллиграфическим почерком.

- Майрени, юноша, которого касик приставил ко мне для этой цели, не всегда понимает, чего я от него хочу, - посетовал эскривано. - Впрочем, я его не виню. Слишком уж отличаются условия нашей жизни и представления о мироздании. Он проявил интерес к нашим иконам, и я попытался объяснить ему что-то, надеясь, что свет истинной веры найдет путь к душе этого простодушного язычника, но, как мне представляется, Майрени решил, что Господь Бог и Дева Мария это просто другие имена их богов.

- Во что верят индейцы? - Мануэлю стало любопытно.

- Индейцы? - переспросил Эсковедо. - Так это же мы называем их индейцами. А на самом деле это разные народы, и веры у них тоже разные. В последний раз, когда я был в деревне, Майрени отвел меня к их знахарю. Юноша худо-бедно переводил, и мне удалось хоть что-то разузнать об этих людях. Знахарь - кстати, он у них считается одновременно и чем-то вроде священника - рассказал, что здесь есть несколько крупных островов, причем Эспаньола не самый большой из них. Они населены народом таино. Свой язык они именуют таино или аравака. Кроме того, есть множество мелких островов, и на них проживают люди другого народа, называющие себя в одних местах карибами, в других - канибами. Карибы отнюдь не обладают таким же кротким и дружелюбным нравом, которым так удивили нас таино. Они чрезвычайно воинственны и, как утверждает знахарь, приносят пленников в жертву своим кровожадным богам, а сами поедают их плоть! Не знаю, можно ли этому верить...

Мануэль содрогнулся. Поедают человеческую плоть? Невероятно!..

- Что же касается таино, - продолжал дотошный нотариус, - то они поклоняются всевозможным духам, некоторые из которых является их предками, и считают, что те помогают им в различных делах, но могут и наказывать. Таино считают, что, когда шелестит листва деревьев, это с ними разговаривают духи. Кроме того, они верят, что мир создан высшим божеством по имени Юкаху, которого родила мать вод Атабей. И когда я рассказываю им о Пресвятой Богородице, они не спорят, соглашаются во всем, и возникает впечатление, что слово Божие находит дорогу к их сердцам. Но я подозреваю, что этому впечатлению верить нельзя: они не понимают различия между язычеством и истинной верой и считают, что я просто называю другими именами их божеств. Господи, помилуй меня за такое сравнение!

Нотариус осенил себя крестным знамением.

Мануэль взял со стола один из листов бумаги и увидел список слов: maМz,areito, barbacoa, canoa, hamaca, iguana, huracan, piragua и т.д.

Напротив некоторых из них фигурировали объяснения на кастильском.

В комнате становилось жарко, и Эсковедо, отирая пот со лба, предложил выйти во двор форта. Там ветерок колыхал листву и цветы, и действительно было немного прохладнее, особенно если спрятаться от палящего солнца в густой тени, которую в изобилии создавала местная растительность.

- Люди начинают роптать из-за того, что они столько месяцев лишены женского общества, - встревоженным голосом заметил Эсковедо, увидев одного из колонистов, который сидел, прислонившись спиной к бревенчатой стене. - Мне кажется, капитан не до конца осознает остроту ситуации.

"Капитаном" колонисты именовали Диего де Арану из Кордовы, которого Кристобаль Колон назначил командовать фортом Ла Навидад в свое отсутствие. Двумя лейтенантами Араны были Эсковедо и еще один королевский чиновник, Педро Гутьеррес.

- Вы имеете в виду угрозы Торпы и его приятелей отправиться на поиски золота? - спросил Мануэль, узнав в сидящем колонисте астурийца Диего де Торпу.

Вокруг Торпы в последнее время сложилась группировка его земляков, которые все чаще выражали недовольство командованием Араны - главным образом из-за того, что он запрещал им отбирать вещи у туземцев. Представители касика Гуаканагари?, правившего весьма крупной областью Мариен, уже жаловались Аране на то, что колонисты берут в их деревнях все что пожелают. В первое время индейцы охотно отдавали золотые украшения в обмен на любые блестящие безделушки, но теперь колонисты могли прийти в деревню индейцев и, ничего не предлагая взамен, изъять запас муки, гамак или еще что-нибудь, что им приглянулось.

- Золото интересует нас всех, - веско сказал Эсковедо. - Корона ждет от нас, что мы найдем золото. Но искать драгоценный металл следует в земле, а не в деревнях наших друзей-таино. А астурийцы, которых, кстати, поддержала группа матросов-андалусцев, присматриваются не только к вещам индейцев, но и к их женщинам. Боюсь, все это плохо кончится. Даже таких кротких людей, как подданные Гуаканагари, несправедливостью и жестокостью можно довести до сопротивления.

- Вы сказали "кротких людей", - заметил Мануэль. - Сложность же нашего положения состоит в том, что некоторые из нас не считают язычников людьми.

Он вспомнил такие выражения как "эти животные", "обезьяны" и другие эпитеты, используемые некоторыми колонистами по отношению к индейцам.

- Да, вы правы, - нахмурился Эсковеда и тревожно покачал головой. - Самих таино они людьми не считают, но женщин таино, не замечая противоречия, тем не менее желают.

Навстречу им шел магистр Хуан, ведя под руку Хуана Морсильо, матроса из Могера. Крики и ругань Морсильо привлекли внимание других колонистов. Многие из них вскоре вышли из своих комнат во двор форта, начав обсуждать случившееся.

- Я же ничего не вижу! - вопил Морсильо. - И руки отнимаются! Да и ноги тоже! Ох, держите меня, доктор, сейчас упаду! Проклятые язычники!

- Сеньор Тальярте! - обратился хирург к одному из наблюдавших эту сцену. - Помогите же мне довести его до лазарета!

Тальярте подскочил и подхватил Морсильо с другой стороны, сделав это вовремя, так как тот действительно начал падать.

Никто не знал, как на самом деле звали этого крупного рыжебородого англичанина и что за причудливые ветры судьбы сделали его членом экспедиции Колона. По-кастильски Тальярте говорил вполне сносно.

- Что это за напасть поразила его, магистр? - громко спросил Эсковедо.

Остальных тоже живо интересовал этот вопрос, о чем свидетельствовали возбужденные голоса. Все прекрасно помнили, какого страху натерпелись зимой, когда несколько колонистов чуть не отдали Господу душу из-за желтой лихорадки.

- Отравился корнем юкки, - коротко пояснил магистр Хуан, сухощавый пожилой человек, с лица которого никогда не сходила желчное выражение.

- Нельзя добрым христианам есть эту обезьянью пищу! - выкрикивал Морсильо. - Я же теперь ослепну!

- Полагаю, не ослепнешь, - сухо бросил лекарь. - А временные лишение зрения и паралич станут для тебя хорошей наукой. Если уж решил, есть то, что едят туземцы, то и готовь ее так же, как они. Где это ты видел, чтобы индейцы просто жевали сырое корневище?