Убийство в запертой комнате - Макбейн Эд - Страница 22

Бернс подошел.

— Он хочет доложиться вам. А я послушаю. На всякий случай.

— Как дела? — спросил Бернс.

— Никак, — ответил Браун. — И вообще вряд ли что-нибудь из этого выйдет.

— Почему?

— Когда я ушел из швейной мастерской, то заглянул в кондитерскую купить пачку сигарет и разговорился с хозяином. Он сказал, что в районе много ограблений. В основном грабят швейные ателье.

— Интересно…

— Но он сказал, что скоро это кончится. И объяснил почему.

— Почему же?

— Потому что — я передаю его слова — сейчас в задней комнате швейного ателье на этой улице засел легавый и ждет, когда появится налетчик. Вот что сообщил мне хозяин кондитерской.

— Ясно.

— Раз он об этом знает, то и все остальные торговцы на этой 'улице тоже в курсе. Л коли так, то знают об этом и все их покупатели. Значит, можно биться об заклад, что и грабителю все известно. Номер не прошел, Пит. Придется придумывать что-нибудь другое.

— Дела, — протянул Бернс.

— У вас все? — сказала Вирджиния.

— Все.

— Тогда попрошу в тот конец.

Бернс отошел от стола. Браун не двигался.

— Ты меня слышал?

— Как не слышать.

— Тогда шевелись.

— А к чему тебе пушка и нитроглицерин? — спросил Браун. — Зачем ты сюда пожаловала?

— Я пришла убить Стива Кареллу.

— Бутылкой нитроглицерина?

— Я застрелю его. А нитроглицерин — это для страховки.

Браун понимающе кивнул и спросил:

— Нитроглицерин настоящий?

— Вполне.

— Как докажешь?

— Никак. Хотя, конечно, если кому-то очень хочется, могу и доказать, — сказала Вйрджиния с улыбкой.

— Спасибо, обойдусь, — улыбнулся в ответ Браун. — Это я просто так поинтересовался. Значит, ты задумала убить Стива? Что он тебе такого сделал? Оштрафовал за превышение скорости?

— Не смешно, — пробормотала Вирджиния, и улыбка исчезла с ее лица.

— Я и не собирался шутить. А это что за девица — твоя напарница?

— Нет, я работаю в одиночку, — ответила Вирджиния, и Брауну показалось, что глаза ее на мгновение заволокло дымкой. — Это арестованная.

— Все мы тут арестованные, — сказал Браун и снова улыбнулся, но Вирджиния оставалась серьезной.

К столу подошел Хэл Уиллис.

— Послушайте, — сказал он. — Мисколо в плохом состоянии. Нужно обязательно позвать врача.

— Нет, — отрезала Вирджиния.

— Господи, да он же помирает! Слушай, тебе ведь нужен Карелла, а не Мисколо. Что толку, если помрет ни в чем не повинный…

— Никаких врачей, — упорствовала Вирджиния.

— Почему? — спросил Бернс, подходя к столу. Не задумываясь, четверо полицейских расположились так, словно шел допрос задержанного. Хоуз, Бернс и Браун оказались перед столом, за которым сидела Вирджиния, Хэл Уиллис стоял справа, не спуская глаз с бутылки, Вирджиния сжимала в правой руке револьвер.

— А что,если я все-таки позвоню по телефону и вызову врача? — поинтересовался Хоуз.

— Тогда я тебя пристрелю.

— А не боишься, что нитроглицерин взорвется? — задал очередной вопрос Уиллис.

— Нет.

— Признайся, тебе стало немножко не по себе, когда сюда зашел Мерчисон? — спросил Хоуз.

— Заткнись, рыжий. Ты мне уже осточертел.

— Настолько, что ты готова меня пристрелить?

— Вот именно.

— И не боишься, что бутылка взорвется? — вставил Браун.

— Или опять кто-то поднимется с первого этажа?

— Ты здорово рискуешь, Вирджиния!

— Знаю, черт бы вас всех побрал! Но если кто-нибудь из вас сделает еще шаг, я взорву бутылку.

— Как же тогда Карелла? Нас ты взорвешь, а он останется в живых. Ведь тебе нужен Карелла, верно?

— Да, но…

— Какой тогда смысл взрывать нитроглицерин?

— И зачем привлекать внимание выстрелом?

— Ты не можешь перестрелять всех нас, верно? Слишком уж велик риск…

— Назад! — крикнула она. — Все назад!

— Чего ты боишься, Вирджиния?

— Ты вооружена, а мы нет.

— Ты умеешь стрелять?

— А может, боишься?

Хоуз подошел к столу слева, он оказался совсем рядом с Вирджинией.

— Назад! — крикнула она еще раз.

Уиллис, стоявший справа, сделал шаг к столу, и Вирджиния, обернувшись, наставила на него револьвер. В это мгновение Хоуз оказался между ней и бутылкой. Вирджиния стала подниматься со стула. Уиллис заметил, что ее рука далеко от бутылки и что ей трудно будет удержать равновесие. Он с силой ударил ее левой ногой по лодыжке. В тот же миг Хоуз бросился на Вирджинию и сбил ее с ног. Она полетела вправо и очутилась на полу. Правый кулак ее разжался, револьвер выпал, и к нему ринулся Хоуз.

Но револьвер запрыгал по полу, завертелся и, наконец, остановился. Уиллис протянул к нему руку, и Хоуз вздохнул с облегчением: неужели они наконец избавились от этой мерзавки?

В этот самый момент Уиллис взвыл от боли, потому что трехдюймовый кинжал из стали, обтянутой кожей, вонзился ему в руку.

Вытянутую ногу Анжелики Гомес прикрывала черная юбка. Юбка плотно облегала бедро, закрывала колено и заканчивалась над красивой икрой. Тонкую лодыжку опоясывал черный лакированный ремешок, ниже алела туфля с острым каблуком, похожим на стилет. Этот стилет и пригвоздил к полу руку Хэла Уиллиса.

Анжелика отдернула ногу, присела на корточки и подняла револьвер. Не подымаясь, она окинула огненным взором комнату и крикнула лейтенанту Бернсу, протянувшему руку к бутылке с нитроглицерином:

— Не трогать!

Бернс застыл на месте.

— Прочь от стола! — скомандовала она. — Назад! Все назад!

И все они отодвинулись, отступили, ретировались перед лицом новой угрозы, которая оказалась пострашнее предыдущей. Анжелика Гомес один раз уже пустила в ход бритву, и, судя по всему, ее жертва скончалась. Теперь она очутилась меж двух огней: с одной стороны закон, с другой — уличная банда, одержимая жаждой мести. Спокойствие, близкое к исступлению, читалось на ее лице. Анжелика Гомес поставила на карту свою голову, и горе тому, кто окажется у нее на пути.

Она встала, крепко сжимая в руке револьвер, и сказала:

— Я ухожу отсюда,и не вздумайте меня останавливать.

Вирджиния Додж тоже поднялась с пола. Она повернулась к Анжелике и сказала с улыбкой:

— Умница! Давай сюда револьвер.

Сначала Анжелика просто не поняла, что от нее требуют. Потом удивленно посмотрела на Вирджинию и спросила:

— Ты что, рехнулась? Я ухожу. Сейчас же.

— И уходи на здоровье. Только сначала отдай мне револьвер. Я прикрою тебя, чтобы ты могла спокойно уйти.

— Зачем я буду отдавать тебе револьвер? — удивилась Анжелика.

— Господи, неужели ты переметнулась на их сторону? Они же хотят упрятать тебя в тюрьму! Давай сюда револьвер.

— Еще чего! Я просила тебя по-хорошему: «Отпусти меня». Ты сказала: «Нет». А теперь ты просишь револьвер? Видать, совсем сошла с ума.

— Ладно, объясню тебе по порядку. Если ты заберешь револьвер с собой, они схватят меня, как только ты выйдешь из комнаты. А это значит, что они сразу же поставят на ноги всех полицейских в округе и тебя опять сцапают. А если ты оставишь мне револьвер, я тебя прикрою. Они у меня будут сидеть тихо, как мышки. Никуда не позвонят, ничего не передадут по рации, и ты будешь на свободе.

Анжелика задумалась.

— Давай револьвер, не бойся, — сказала Вирджиния и сделала шаг в сторону пуэрториканки. Та стояла, изогнувшись, словно тигрица, готовая к прыжку. Ноги широко расставлены, в дрожащей руке револьвер. Вирджиния сделала еще шаг.

— Давай его сюда, — повторила она.

— Ты прикроешь меня, да? — спросила Анжелика. — Ты их задержишь?

— Да.

— Подойди. Ближе.

Вирджиния протянула руку, и Анжелика вложила в нее револьвер.

— Я пошла, — сказала она. — Не выпускай их. Я ухожу. На свободу. На свободу…

Она повернулась и сделала шаг к коридору. Но едва пуэрториканка оказалась спиной к Вирджинии, та занесла руку и с размаха, жестоко ударила Анжелику по голове рукояткой револьвера. Девушка без сознания рухнула на пол, а Вирджиния, переступив через нее, быстрым шагом вернулась к своему столу.