Лесничая для чародея - Комарова Марина - Страница 16

— Мне нужно в лес, — тихо, но уверенно сказала я.

Не сидеть же сложа руки, когда в родном доме творится шир знает что. Ализар чуть качнул головой. Ни от меня, ни от Хиллара это движение не ускользнуло. Аллорет недовольно поджала губы. Однако не понять, что именно ей не понравилось.

— Мне нужно, — настойчивее произнесла я. — И лучше — сегодня.

Ализар и Хиллар переглянулись. Аллорет насторожилась, но тоже молчала. Мне стало неуютно. Захотелось сбежать как можно дальше В кабинете повисло напряжение, ощущаемое почти физически.

— Сейчас нельзя, — мягко сказал Ализар.

И в то же время я прекрасно понял(поняла), что меня так просто никто не отпустит. Внутри вдруг стало горячо от обиды. Почему? С чего он взял, что может управлять мной? Кажется, по моему лицу было всё понятно, потому что чародей вдруг поднялся из-за стола, подошёл ко мне, ухватил руку и вывел в коридор. Вопить и упираться не было смысла. Да… по-детски это. Поэтому я молча последовала за ним. Всё равно куда приятнее находиться с Ализаром наедине, чем в обществе сразу трёх чародеев.

Мы отошли достаточно далеко и остановились в коридоре, наполненном полумраком. А потом вдруг как-то резко я оказалась притиснута к стене, а руки Ализара упирались в неё на уровне плеч. Голова закружилась, запах ландышей и снега коснулся ноздрей.

— Ализар… — начала было я.

— Виор, — глухо сказал он. — Мне очень жаль, что некоторые мои родственники не в состоянии думать головой. Я приношу тебе извинения за неуместное поведение Аллорет. Она, как ты уже слышал, моя сестра. Никакой даэ никогда не была, не испытывает ко мне никаких чувств, кроме родственных.

— Зачем… — хрипло шепнул я. — Зачем ты мне это говоришь?

Ализар склонился ко мне, белые волосы защекотали мою шею.

— Чтобы не решил(решила), что я тебя обманываю. Поверь, я таким не занимаюсь. Даэ у меня никогда не было. Жены — тоже. Хотя я и не жил затворником. Только не в моих правилах говорить одно, а делать другое.

Я молча смотрела на него, не решаясь произнести ни слова. Да и что решаться… Хотелось верить. Мне он нравился. А месячное наваждение только подливало масла в огонь. Говоря по правде, о жизни королевских чародеев обычно болтали все, кому не лень. Но как-то я ни разу не слышала, что он собирался принять чародейский обет даэ или повести под венец какую-то женщину.

— Ты меня слышишь? — требовательно спросил Ализар и, подцепив пальцами мой подбородок, заглянул в глаза.

Сердце застучало, как бешеное. Стало невыносимо жарко, словно весь Ализар был воплощением живого огня. И плевать, что чародейская аура — холодная. Мне вдруг безумно захотелось прикоснуться к нему. И плевать, что в кабинете остались Аллорет и Хиллар, если прислушаться — их голоса долетали даже сюда. Плевать, что в любой момент может пройти кто-то из слуг. Плевать…

— Слышу, — шепнул я. — Хоть и не рада. Зачем ей это?

Губы Ализара коснулись моей щеки, по телу пробежала волна жара. Ещё чуть-чуть — и ноги подогнутся, а я безвольно рухну на пол.

— Проклятье Талларэ — это правда, — выдохнул он, нежно проводя пальцами по моей скуле. — Я долго держался. Держалась и Аллорет. Мы действительно были напуганы. Однако, прорицатель Ифрэ, присутствовавший при нашем рождении, позже был уличен в шарлатанстве. Большая часть его предсказаний оказалась ложью. И хоть Аллорет это знает, но всё равно боится. Умирать… — Ализар криво улыбнулся: — не хочет никто.

Услышанное заставило позабыть обо всем на свете. Я ошарашено уставилась на Ализара. Как? Разве такое может быть?

— Неужто связь влюблённых чародеев может принести смерть?

Ализар улыбнулся, только ничего весёлого в этой улыбке не было:

— Как знать. Может быть всё, что угодно. На то небесные духи и наделяют нас благодатью, чтобы однажды её забрать.

Хотелось возразить, что небесные духи хорошие и не будут поступать, словно злые ширы. Однако взгляд чародея, полный горечи и какой-то неуместной иронии, не дал и рта раскрыть.

— Я не собираюсь сдаваться, Вийора, — сказал он, глядя прямо мне в глаза. — Чтобы там ни было — не хочу отдавать тебя. Ни ширам, ни духам небесным.

Я на миг вспыхнула, однако тут же невольно улыбнулась. Наши желания совпадали.

— Какой ты собственник, — хмыкнула прямо в его губы.

— Да, я такой, — согласился Ализар и поцеловал меня, не давая шевельнуться.

Он сжал меня настолько сильно, что стало нечем дышать. Но можно было потерпеть. Целовал чародей настолько сладко, что не хотелось прекращать.

— Да чтоб тебя ширы сожрали! — вдруг раздался полный гнева голос Аллорет, а потом что-то жалобно зазвенело.

Ализар оторвался от меня и пробормотал:

— Прощайте парные хрустальные бокалы из Дочбранда.

И снова прижался к моим губам. Меня не смогли отвлечь ни новый рассерженный возглас Аллорет, ни воистину ширский хохот Хиллара. Однако, собрав силу воли в кулак, я всё же положила ладони на грудь Ализара и мягко отстранила его. Поцелуи — это хорошо. Но сейчас не время для них.

— Так что касаемо леса?

Дверь хлопнула, и спустя несколько мгновений в коридоре появился Хиллар. Посмотрел на нас, оценил ситуацию, невозмутимо поправил воротник, сдувая невидимые пылинки.

— Ализар, друг мой, его величество Кейран ІІ выделил мне дивные помещения для лабораторных экспериментов. И всё чудесно, только материалов для проведения опытов маловато. Может, уступишь мне Аллорет? Клянусь, заплачу достойно. Такой экземпляр пропадает! — Он покачал головой.

Ализар ухмыльнулся, а я недоумённо уставилась на чародеев. А потом, словно по команде, мы расхохотались.

Лес замер. Солнце уже ушло за горизонт, оставив на небе сиренево-розовые и золотистые цвета. Ветер задул с севера, принося ароматы хвои, свежести и сонницы. А ещё — холода. Перед Срединным днём весны всегда холодно. А иначе быть не может — плетенье чародейское окутывает лес в это время, замораживает на время, чтобы вдохнуть новую силу.

А возле Шировой горки так всегда что-то творилось. Не зря же и название такое.

Тир-ши лениво плеснул хвостом по воде. Медленно рассекая её руками, поплыл к старой мельнице. Хвост людям показывать нельзя — сглазить могут. Потому только среди своих или наедине с собой.

Под Шировой горкой жил земляной шаман. Каждые пятьдесят лет начинал он плясать да колотить в бубен, нашептывая лесной заговор. Чтобы деревья росли выше, чтобы реки текли быстрее, чтобы зверью и птицам покой да кров был. И как только просыпался шаман — исчезал домик лесничего, спадали чары фрэйре, охранявшие горку. И тогда шаман мог выбраться наружу, чтобы продолжить свой безумный танец, провести ритуал до конца. А потом снова — в горку. Ибо нечего земляному не под, а на земле разгуливать. Ширский народец может быть хорош, но редко. Не место ему тут.

Тир-ши положил ладони на деревянное колесо водяной мельницы. Сейчас оно стояло. Слепой Дого куда-то отлучился. Жаль, поговорить бы. Сатор ушёл по зову шамана и больше не вернётся. Каждый лесничий, поселяясь туда, сразу становился Душой Леса. Только кто-то мог раскрыть потом в себе нечеловеческие способности, а кто-то — нет. Как Сатор, который пронёс все чары в себе, усиливая их за годы жизни собственной любовью к лесу. Но прошло время — надо идти к шаману, чтобы стать одним из его подземных помощников и помогать беречь лес. Только закончится ритуал, и вход в подземный мир снова закроется. Земляной шаман спрячется и вернет дом лесничего на место. Туда бы вернуться Вийоре… Лес благосклонно принял девочку, ей и дальше хранить деревья, реки и зверей. Только вот дранг Талларэ, жаба ему в постель…

Сбоку что-то плеснуло. Тир-ши повернул голову и чуть нахмурился. Рядом, искрясь зеленым светом, на кувшинке сидел ри, воздушный дух. Маленькие крылышки трепетали, золотистая пыльца осыпалась на белые лепестки. В тоненьких пальчиках ри находилась изящная флейта. Он взмахнул крылышками и сел на плечо Тир-ши. Тот улыбнулся и погладил крошку по голове.