Рота - Подопригора Борис - Страница 34
- Предыдущая
- 34/62
- Следующая
– Товарищ старший лейтенант… А можно, я в третьем взводе буду… Ну, они чаще на боевые ходят… И почти весь призыв мой… Вы, конечно, хороший командир, и пацаны уважают… Но я хочу к Орлову. Он тоже – псковский…
Рыдлевка сплюнул с губы табачную крошку:
– А я в космос хочу… Что, все из за этих фоток разобраться не можете?
Коняев ничего не ответил, и Панкевич повторил свой вопрос:
– Я спрашиваю, с фотками проблема?
Конюх прошелестел еле слышно в землю:
– Они говорят: срок – сутки, а где я их возьму… Ну не брал я их, товарищ старший лейтенант.
Рыдлевка скривился, оглянулся на труп Малецкого и аж головой замотал:
– Нашли время… уроды. При покойнике из за каких то фоток… Иной раз смотришь на вас, на себя… Думаешь: нормальные мы или уже все тряхнутые какие? Что, по человечески не разобраться?
– Ну товарищ старший лейтенант… Ну пожалуйста…
– Не нукай, не запряг… Ладно, я подумаю чего нибудь. Хорош глину долбить.
Рыдлевка махнул рукой Веселому, Маугли и Квазимодо. Они подошли, взялись за концы веревки. Панкевич отер лоб, на котором выступила испарина.
– Все, парни, пора! Тянем по моей команде. Не рвем, а именно тянем! Как только он завалится – кротами в землю. Ясно? Конюх, ты понял? Ты вообще не вставай и не смотри туда даже. Главное, не дрейфить, все будет – спок!
– А если он не завалится? – спросил Коняев, вытирая глиняную пыль с лица.
– Че ж ты каркаешь то, ты! – заорал на него Маугли. – Тебе ржать положено, а не каркать.
– Тихо! – рявкнул Квазимодо. – Завалится… Куда он денется…
Однако прапорщик все же еще раз почесал голову, потом достал из ножен трофейный штык от древней «Токаревой самозарядки», подошел к трупу и вонзил лезвие по рукоять в землю сбоку от тела, образуя некий дополнительный упор.
– Вот так то лучше будет. Упрется в рукоятку и завалится, как миленький… Коняев! Чего засопел, как паровоз? Очко, поди, заиграло? Не бзди…
Панкевич огляделся внимательно и залег за брустверок последним.
– Вот будет смешно, если под ним ничего нет, – шепнул Веселый Маугли. Москвич кивнул:
– Ага. Ухохочемся прямо.
– Поехали! – махнул рукой Рыдлевка.
Веревка натянулась, как струна. Негнущийся Малецкий вздрогнул, сдвинулся, нехотя приподнялся, наткнулся боком на рукоятку воткнутого в землю штыка и с запрокинутой головой плюхнулся на живот. Наступила тишина, в которой отчетливо слышалось тяжелое дыхание людей за невысоким глиняным брустверком. Веселый повернул было голову к Маугли – мол, кто был прав? – но через секунду ухнуло, ударив всем по барабанным перепонкам. Уши заложило, ветки кустов затрещали, посеченные осколками, а сверху дождем посыпалась труха и редкие ржавые листья. Квазимодо встал и отряхнулся:
– «Феня», как пить дать… Пацана нашего, кажись, все же зацепило?
Несколько осколков безжалостно впились в бок мертвеца, остальные пришлись впритирку, разодрав ему в клочья спину и связанные руки. Подошли Панкевич, Веселый, Маугли и Конюх, все обнажили головы. Потом закурили. Теперь они смотрели на убитого товарища совсем не так, как до «разминирования». Теперь в их взглядах было гораздо больше чего то человеческого.
Панкевич обернулся к Конюху:
– Коняев! Накрой его брезентом. Вот и все. Отвоевался, братишка.
Маугли задумчиво и грустно смотрел на покойника:
– Он же такой тихий тихий был… Ни одного духа не завалил, а смерть принял… лютую такую… Не позавидуешь.
– Не завалил?! – оскалил зубы Квазимодо. – Так мы завалим! И будем долбить этих сволочей, пока всех, под корень!.. Сегодня же село чистить пойдем, там и…
– Сегодня вряд ли, – покачал головой Панкевич. – Сегодня уже не успеем. На «выезде» много, и с «вованами» не успеем договориться. Завтра с утра, я думаю…
– У нас случай был, – задумчиво сказал Квазимодо, успокоившись. – В декабре вытаскивали солдата из развалин. Дураки были, без опыта. Пацаны еле от земли отодрали. Накануне слякоть была, а тут морозец вдарил. Ну и примерз наш солдатик крепко накрепко. Подняли его, глядим, а под ним – «фенька», нас дожидается. Вот она – смерть. Ребрышками поблескивает. Ну мы так и встали, в убитого вцепились, заклинило нас… А пронесло. Рычаг у «феньки», оказывается, ледком прихватило, оттого и не рванула…
Панкевич кивнул и махнул рукой, прекращая разговоры:
–Ладно, хорош… Родионенко! Опять мечтаешь? Снова в свой Питер «улетел»? Числову там уже, наверное, икается от твоих медитаций…
…Словно эхо далекого взрыва под трупом рядового Малецкого вышвырнуло из дремы капитана Числова – он рывком сел в кресле, оглядел шикарное кафе, интерьер которого просто ни в малейшей степени не мог ассоциироваться с пейзажами Чечни, потряс головой и увидел прямо перед собой лицо Дыли:
– Э…Э… Чисел?! Ты чего? Вздремнул, что ли? Не спи, брат, замерзнешь. Разморило тебя? Сейчас я тебя взбодрю. Тема есть!
– Какая тема? – покрутил шеей Числов, с трудом отходя от короткого странного забытья. Дылев самодовольно заулыбался:
– Короче, Лена… В общем, мы с Леной тебе решили маленький подарок сделать, чтобы ты хотя бы вечерок один оттянулся по людски. Все красиво будет… Да не спи ты! Короче. У Лены есть подруга – Анька. Она… В общем, у нее тоже мужа завалили, он бензином торговал, еще чем то там… Они так себя и называют – «клуб первых вдов». Та акая… Сечешь?
– А я то тут?.. – не понял Числов.
Дылев махнул рукой:
– Сейчас поймешь! Они сегодня в ночной клуб собирались. В самый навороченный, в «Плазу». А Аня два дня назад своего охранника личного уволила. Точнее, не охранника, а… ну, типа помощника секретаря…
– Типа тебя, – уточнил Числов.
– Ну… – повел головой Сашка. – Типа, не типа… Я уж не знаю, что там вышло. Но, в общем, не могут же они одни в этот клуб тащиться – не по понятиям и вообще неприлично. Стали думать, кого подтянуть. Знакомых то много, но, знаешь, приглашения обязывают… А тут – ты. Лучший вариант. Ленка созвонилась – сейчас Анна подъедет и…
– Не не не, – замотал головой Числов и даже попытался встать из глубокого кресла. – Ты что такое плетешь, Дыля? Какая «Плаза»? Саня, ты представляешь, сколько у меня денег на кармане? Ты что?
Дылев вздохнул и посмотрел на Сергея, как на контуженого.
– Чисел, какие деньги? Я тебя умоляю…
– Погоди, Саня…
Однако возразить толком Числов не успел – к их столику подошли Елена Андреевна и еще одна женщина – помоложе и, пожалуй, поинтереснее дылевской хозяйки. То есть не то чтобы покрасивее, а… поаристократичнее, что ли. Эти две женщины просто представляли собой два отличающихся друг от друга стиля.
Сергей вздрогнул. Он давно, конечно, изголодался по бабам, а тут… А тут было, где глаз «похарчить». Состоялась короткая церемония представления.
– Анна… Дмитриевна.
– Сергей… Николаевич.
Елена Андреевна залилась жизнерадостным смехом и тряхнула якобы беспорядочно (а на самом деле очень стильно) уложенными локонами.
– Вы прямо как на официальных переговорах.
При этом Елена искоса с лукавинкой глянула на Анну: мол, как? Хорош? Мол, ничего для любимой подруги не жалко.
– Так, – похоже, Елена Андреевна решила взять бразды правления в свои руки. – Все на самом деле очень кстати. Сергей, мы действительно хотели заглянуть сегодня в «Плазу», и вы просто обязаны – как офицер – нас туда сопроводить. «Плаза» – хорошее место, и вам понравится. Я уверена.
– Не сомневаюсь, – хмуро откликнулся Числов. – И я очень благодарен. Только…
– Что «только»? У вас уже есть какие то планы?!
– Нет, – покачал головой Сергей. – Дело не в этом. Извините, но… Просто мне это не совсем по карману.
Анна в первый раз взглянула ему прямо в глаза:
– Это… единственная причина?
Числов нахмурился, чувствуя себя полным валенком и провинциалом и вообще черт знает кем.
– Да… Но она – достаточная.
Он очень злился на себя и на Дылю. Больше, конечно, на себя. Вроде все правильно говорит, а получается все равно, будто ломается, словно пряник тульский. А с другой стороны, в кабак за бабский счет? М да…
- Предыдущая
- 34/62
- Следующая
