Рота - Подопригора Борис - Страница 27

• Предыдущая
• 27/62
• Следующая

– У нас, конечно, не Москва, но тоже – ничего, – нарушил молчание Филиппов.

– Я бы в Москву не полетел, – отозвался Числов. – Я там уже бывал раза три.

Филиппов хмыкнул:

– А в Питере, что же, в первый раз?

– В первый.

– М да… И с не самым веселым поводом. Ладно, не переживай… Побываешь еще и по нормальному. Сюда надо в мае приезжать, в белые ночи. Вот тогда тут – сказка. Веришь?

– Верю, – отозвался Сергей, дожигая сигарету до фильтра. – У нас там – тоже сказка. Причем – круглый год. Я иногда думаю: может, у нас по всей стране – сказка? Просто такая вот сказочная страна… А?

Филиппов улыбнулся было, но потом повнимательнее посмотрел на лицо Числова и улыбаться перестал. Помолчав, он спросил тихо и серьезно:

– Ты как сам думаешь, когда там – конец? Я из за этих груз «200 – 300»… бабу трахнуть не могу. Нервяк внутри. А после похорон – вообще… Когда все это похерят то уже?

Числов развел руками:

– Нашел, кого спрашивать… Оттуда тебе это никто не скажет. Не знают. И начальство не знает, и местные. Все говорят – недолго осталось, и никто в это на самом деле не верит. Там тупик. С нами – не хотят, без нас – еще больше боятся… Черная дыра. Провал во времени. Понимаешь?

– Нет, – честно ответил Филиппов. – Не понимаю.

Они доехали до госпиталя, постояли во дворе, пока солдаты выгружали гроб, покурили. Потом Филиппов, растоптав окурок, сказал:

– Сейчас домой к покойнику, конечно, не стоит идти – поздно уже… Тем более что у твоего – одна только мать… Вообще то, у нас к ним домой Палыч ходит. Он – спец, еще с Афгана, даже психолога с собой никогда не берет. Но он сейчас на больничном. Так что придется нам с тобой. Заночуешь здесь, в госпитале. А завтра давай ка, чтобы не тянуть, часиков в десять утра у адреса. Лады?

– Лады.

– Тогда давай сюда деньги.

Числов молча подал Филиппову тоненький, почти невесомый конверт. Старший лейтенант взял его в руку, взвесил, вдруг скривился и отдал его обратно:

– Ладно. Машину уж как нибудь. А эти – на похороны… Все, бывай…

Числов устроился в госпитале – ему даже удалось помыться в довольно приличном душе, потом его покормила совсем уже немолодая толстая сестра, а потом Сергей еле добрался до своей койки и даже не мог с утра вспомнить, как разделся и улегся, – хотя ведь и не пил ни капли.

К дому Вити Крестовского Числов не опоздал, но Филиппова во дворе не встретил. Вместо старшего лейтенанта на скамейке в детской песочнице сидел майор огромного роста. Заметив Сергея, майор встал и, глянув на часы, кивнул:

– Филиппова ищешь?

– Да.

– Я вместо него. Майор Пожидаев.

– Капитан Числов.

Офицеры обменялись рукопожатиями. Майор угрюмо заглянул Числову в глаза и спросил негромко:

– Анестезию принес?

– Что?

Пожидаев вздохнул, вынул из кармана плоскую бутылку водки и два маленьких металлических стаканчика.

– Первый раз, что ли?

– Первый.

– Ладно. Давай ка, для профилактики.

Они выпили, не чокаясь и не закусывая, потом майор сразу снова наполнил стаканчики и завинтил на бутылке пробку:

– Сто грамм надо оставить. На всякий случай.

– На какой? – не понял Сергей.

– На тот самый, – угрюмо буркнул Пожидаев, опрокинув в себя водку. – Всему вас учить.

Числов выпил и закурил.

– Хорошая водка.

– Хорошая, – согласился майор. – Иногда мне кажется, что производители водки – единственные, кто в нашей стране о народе думает. А по нашим делам без водки никак нельзя. Что бы там врачи ни говорили. Ты в следующий раз со своей анестезией приходи, понял? Меня одного на всех не хватит. У меня дети тоже есть хотят.

– Парни? – спросил Сергей, чтобы хоть как то поддержать разговор.

Пожидаев перекрестился:

– Слава Богу, девки. Хоть в этом Господь помог. Ну что, пойдем?

– Сейчас, – отозвался Числов. – Чего то голова закружилась.

– А, – хмыкнул Пожидаев. – Это ты намекаешь, что я поздоровее тебя? Сижу вот такой здоровый, пью в песочнице, а ты – в Чечне воюешь. На это намекаешь?

– Нет, – сказал Числов.

– На это… – усмехнулся майор. – Я привык. Я давно ни на кого не обижаюсь. У меня психики нет. Вообще. Вот поэтому я здесь, а ты – там. Это там у тебя – любые сгодятся. А здесь – только такие, как я. Без психики и высокие ростом. Чтобы до рожи трудно было дотянуться. Все, пойдем, Клаус.

– Я не Клаус, – удивился Числов. – Меня зовут Сергей.

– Какая разница… Сергей, Ваня… Клаус ты. И я – Клаус. Два Клауса, в смысле – Санта Клаусы. Подарки ходим делать. Пошли к Зинаиде Степановне. Лучше не тянуть, побыстрее отмучиться. Лицо береги – все по разному реагируют. Бывает, и вцепиться могут.

На третий этаж они поднялись быстро, и Пожидаев сразу же нажал на кнопку звонка. Дверь открылась почти сразу, на пороге стояла еще совсем не старая аккуратная женщина, у которой как то сразу неуловимо дрогнуло что то в лице, как только она увидела офицеров. Майор кашлянул:

– Зинаида Степановна Крестовская? Мы к вам. Я из военкомата, а капитан – из части, где служил ваш сын.

Зинаида Степановна быстро прижала руки к груди:

– Служил?

– Так точно.

– Значит… значит, больше не служит?!

– Зинаида Степановна, – не выдержал Числов. – Ваш сын…

Договорить он не успел – дверь с грохотом захлопнулась, и офицеры остались стоять на лестничной площадке. Майор снял фуражку, отер лоб рукавом и перевел дух. Числов поднял было руку к звонку, но майор молча остановил его, покачав головой. Через несколько секунд дверь снова распахнулась.

– Проходите, – мертвым голосом сказала Зинаида Степановна.

Офицеры вошли в маленькую однокомнатную квартиру, поражавшую неприкрытой бедностью и большим количеством книг, часть из которых были просто сложены в стопки на полу. А еще везде, где только можно было, стояли фигурки собачек – деревянные, пластмассовые, резиновые, фарфоровые… На старом круглом столе в центре комнаты лежали папки ученических тетрадей. Зинаида Степановна села на стул, не отрывая взгляда от офицеров:

– Извините, у меня не прибрано. Я никого не ждала. Я учительница, работы очень много… Вот собираюсь в школу зайти. Я совсем рядом работаю, но времени совсем не хватает… Я дополнительно занятия беру. Надо Витеньке что то откладывать. Сколько могу. Немного, конечно, могу… Но на первое время… У него же невеста есть, вы знаете?

Женщина говорила все более лихорадочно – лишь бы не заговорили два молчаливых офицера. Ей было страшно, и она инстинктивно тянула время, заглушала сама себя какими то сумбурно слетавшими с языка фразами. На самом деле она, конечно, уже все поняла. Понять поняла, а поверить – еще не поверила. Числов почувствовал, как по спине у него поползли капли пота.

– Зинаида Сергеевна, – хрипло сказал майор, даже не заметив, что оговорился в отчестве.

Женщина резко встала и закричала, показывая на фигурки собачек:

– Что?! Что?! А с этим что теперь делать?! Он же их всю жизнь собирал! Выкинуть их теперь? Он же с ними и разговаривал… Выкинем их теперь? Да? Да?!

Она метнулась к серванту и смела несколько собачьих фигурок на пол. Числов шагнул было вперед, но женщина не дала ему ничего сказать, погрозив пальцем:

– Молчите! Молчите! Не говорите мне ничего. Вы же живой! Вот и молчите! А Витенька… Он ведь тоже живой, да?

Зинаида Степановна резко обернулась к майору:

– Я тебя помню! Что смотришь, думаешь, не узнала? Когда забирали Витеньку… Ты речи говорил – долг, честь, Отечество. Что смотришь? Садись, пей. Я налью. Ты же пьян, я вижу!

Зинаида Степановна резко, по мужски толкнула майора на стул, подбежала к серванту, открыла его рывком и достала початую бутылку водки.

– На, пей, вояка!

Числов забыл все, о чем хотел рассказать матери Вити. Самое главное – он понял, что ей просто бесполезно рассказывать о последнем бое ее сына. И уж тем более бессмысленно говорить о том, что тот бой чуть не стал последним и для него самого. Чуть было… но ведь не стал же. Маленькое отличие – размером в жизнь, и не в одну. Витя Крестовский погиб в Чечне, а его мать умерла на глазах Сергея. И никто уже не мог ничем помочь этой женщине.

• Предыдущая
• 27/62
• Следующая