Портреты Смутного времени - Широкорад Александр Борисович - Страница 64

Шаховского, по выражению летописцев, «всей крови заводчика», сослали на Кубенское озеро в пустынь, где постригли в монахи.

А вот «вора Петрушку» закованным в цепи доставили в Москву. На допросе, вися на дыбе, «царевич» подробно рассказал свою биографию, после чего его публично повесили у Серпуховской заставы, близ Данилова монастыря.

В истинность царя Дмитрия верила только самая темная и неумная прослойка населения России. Ни польские паны, ни казачьи атаманы, ни дворяне, примкнувшие к самозванцу, в большинстве своем не задумывались всерьез о происхождении самозванца. Он им был просто нужен, вот и все. Я уж не говорю о близких к царю Дмитрию ляхах, которые прекрасно знали о его самозванстве. В такой ситуации не могла не сработать старинная формула: «Король умер, да здравствует король!»

Слухи о том, что царь Дмитрий остался жив, возникли среди москвичей еще 17 мая 1606 года. Тем более слухам поверили в отделенных городах, особенно на юго-западе страны. Произошло уникальное в истории явление. Города выходили из подчинения центральной власти и переходили на сторону царя Дмитрия, создавались целые армии, встававшие под знамена спасшегося царя, возьмем того же «царского гетмана» Ивана Болотникова. Но все это делалось без... самого самозванца. Во всех странах мятежи начинались с явления самозванца, а в России целый год, с мая 1606 по май 1607 года, шла кровопролитная гражданская война под руководством «подпоручика Киже», простите, царя Дмитрия, «секретного и фигуры не имеющего».

Разумеется, этот год прошел в напряженных поисках самозванца. В Самборе родня Мнишеков и князь Шаховский упорно уговаривали Михаила Молчанова — одного из убийц семейства Годуновых — сыграть роль вновь воскресшего Дмитрия. Молчанов долго колебался, но позже был вынужден отказаться. Его рожу слишком хорошо знали в Москве. А если честно говорить, дело было не в роже, а, пардон, в ж... Молчанова: в царствование Годунова его за какие-то провинности выдрали кнутом, и на спине и ниже на всю жизнь остались многочисленные характерные рубцы.

Между прочим, в конце июня 1606 года в Польшу прибыли русские посланники окольничий князь Григорий Константинович Волконский и дьяк Андрей Иванов. Когда поляки стали говорить посланникам о том, что-де Дмитрий жив и находится в Самборе, то Волконский, уже слышавший о Молчанове, ответил, что «царские приметы у него на ж...». (В пересказе летописи историк С. М. Соловьев смягчил выражение.) От кандидатуры Молчанова пришлось отказаться, но поиски самозванца продолжались.

И вот в мае 1607 года в городе Пропойске[60] местные власти задержали бродягу, приняв его за лазутчика. Бродяга назвался боярином Андреем Андреевичем Нагим, родственником убитого в Москве царя Дмитрия. А теперь он якобы бежал в Польшу, скрываясь от преследований Василия Шуйского.

Урядник Рагоза запросил местного магната пана Зеновича, что делать с «боярином». Тот велел выпроводить «Нагого» обратно к московитам. Приказ был выполнен, польская стража довела его до пограничного села Попова Гора и отпустила. Оттуда бродяга перебрался в город Стародуб. Там он назвал себя дядей царя Дмитрия и объявил, что сам царь недалеко и идет с войском пана Меховецкого.

«Боярину Нагому» удалось завербовать нескольких сторонников. Один из них, подьячий Александр Рукин, поехал по северским городам разносить благую весть о скором пришествии царя Дмитрия. В Путивле Рукин был схвачен местными жителями, которым надоели рассказы о самозванце. Рукину пригрозили пыткой, если он не скажет, где конкретно находится чудесно спасенный царь. Рукин заявил, что Дмитрий скрывается в Стародубе. Туда под конвоем и доставили подьячего. Делать Рукину было нечего, и он показал на «боярина Нагого». Тот сначала отпирался, говорил, что не знает ничего о Дмитрии, но когда стародубцы пригрозили ему пыткой, «Нагой» схватил палку и закричал: «Ах вы, блядские дети, еще вы меня не знаете: я государь!» Тогда стародубцы упали ему в ноги и закричали: «Виноваты, государь, перед тобою!»

Ни современники, ни позднейшие историки не имели никаких достоверных сведений о личности самозванца. По одним сведениям, самозванец был поповский сын Матвей Веревкин родом из Северской стороны, по другим — сын стародубского стрельца. Некоторые даже утверждали, что он сын князя Курбского. Наиболее распространенная версия, что самозванец был сыном еврея из города Шклова.

Стародубцы собрали деньги «государю» и начали рассылать по городам грамоты, чтобы выслали к ним ратных людей. В грамотах риторики о происхождении государя перемешивались с откровенными призывами к грабежу: «Чтобы вы прислужились государям нашим прирожденным Дмитрию и Петру, прислали бы служилых всяких людей на государевых изменников, а там будет добра много. Если государь царь и государь царевич будут на прародительском престоле на Москве, то вас всех служилых людей пожалуют своим великим жалованьем, чего у вас на разуме нет». Итак, вперед, на Москву, «а там будет добра много».

Во главе своих войск Лжедмитрий II поставил гетмана Меховецкого. В августе 1607 года к самозванцу перешел из Литвы отряд мозырьского хорунжего Будзило. Из-под Тулы прибыл в Стародуб с письмом от Болотникова казацкий атаман Заруцкий, сподвижник Болотникова. Заруцкий, увидев «царя», сразу понял, что перед ним самозванец, но Стародубцев уверил, что это «настоящий царь». Лжедмитрий II поспешил ввести Заруцкого в «боярскую думу», заседавшую в Стародубе.

В сентябре 1607 года Лжедмитрий II двинулся в поход. В Брянске его встретили колокольным звоном, а все население вышло навстречу. Трехтысячное войско самозванца штурмом овладело Козельском. В Козельске поляки взяли большую добычу и решили отправиться домой. Лжедмитрий II испугался мятежа и бежал в Орел. Однако большая часть войска сумела убедить поляков, что уходить рано и впереди «будет добра много». Послали за Лжедмитрием, которого насилу уговорили вернуться к собственному воинству.

Узнав о первых успехах самозванца, к нему за поживой потянулись сотни польских панов от самых именитых до голозадых «рыцарей». 2 октября подошла тысяча человек пана Валавского, который был послан Романом Рожинским. Затем подошли отряды пана Тышкевича, пана Лисовского, князя Адама Вишневецкого и другие. Заметим, что, к примеру, пан Лисовский был отпетый бандит, приговоренный королевским судом к смертной казни.

По совету Лисовского Лжедмитрий II пошел осаждать Брянск. На помощь к городу поспешили царские воеводы князья Куракин и Литвин-Мосальский. Войско Мосальского подошло к Десне 15 декабря. Но река еще не стала, лед шел по ней большими глыбами. Жители Брянска, увидев, что войско встало за рекой, кричали им: «Помогите! Погибаем!» Ратники, видя это, говорили: «Лучше нам всем помереть, нежели видеть свою братию в конечной погибели. Если помрем за православную веру, то получим у Христа венцы мученические», и, попрощавшись друг с другом, бросились в ледяную воду и поплыли на другой берег. Ни лед, ни стрельба с другого берега не остановили ратников, и они благополучно добрались до другого берега. Ни один человек, ни одна лошадь не погибли.

Вслед за Мосальским подошел и отряд Куракина. Куракин ввел в Брянск обоз с продовольствием, а сам отошел к городу Карачеву. Самозванцу пришлось отойти от Брянска и уйти зимовать в Орел.

Тем временем в Польше князь Рожинский закончил сбор искателей поживы. Их набралось до четырех тысяч. Поляки перешли русскую границу и заняли город Кромы, откуда Рожинский направил послов в Орел к Лжедмитрию II, чтобы сообщить ему о своем приходе, предложить условия службы и потребовать денег. Однако у командующего войсками самозванца пана Меховецкого были какие-то свои счеты с Рожинским, и он потребовал от Лжедмитрия отказаться от его услуг. Посему самозванец ответил послам: «Я рад был, когда услышал, что Рожинский идет ко мне. Но дали мне знать, что он хочет изменить мне. Так пусть лучше воротится. Посадил меня прежде бог на столице моей без Рожинского и теперь посадит. Вы уже требуете денег, но у меня здесь много поляков не хуже вас, а я еще ничего им не дал. Сбежал я из Москвы от милой жены моей, от милых приятелей моих, ничего не захвативши. Когда у вас было коло под Новгородом, то вы допытывались, настоящий ли я царь Дмитрий или нет». Послы отвечали на это: «Видим теперь, что ты не настоящий царь Дмитрий, потому что тот умел людей рыцарских уважать и принимать, а ты не умеешь. Расскажем братьям нашим, которые нас послали, о твоей неблагодарности, будут знать, что делать». С этими словами послы вышли, а Лжедмитрий II послал потом звать их обедать и просить, чтобы не сердились на него.