Каприс для Кати (СИ) - Степанова Мария Игоревна - Страница 2

- Ну пока, - Царь улыбнулся.

- Пока, - в горле пересохло, и, прежде чем ответить, она пару раз судорожно глотнула.

Молодой человек наклонился и коснулся ее лица губами. Губы его были сухие, чуть обветренные и теплые.

Пока она ехала в лифте, ей казалось, что на щеке, как клеймо, горит этот поцелуй. Дома она быстро разделась, убежала в комнату и упала на кровать. Мама хоть и удивилась дочкиной странной молчаливости, но спрашивать не стала. Ну и хорошо. Мама всегда была понятлива, за это Катя ее любила еще больше.

Яна была не так деликатна. Ей хотелось подробностей, и она трясла подругу как грушу, чтобы вытащить из нее информацию. Когда Катя рассказала последние новости, она запищала и запрыгала на ходу.

- Котова! Голышева! Ну-ка успокойтесь! - шикнула на них Аннапална, - вы всем мешаете!

Действительно, экскурсия уже началась. "Родинка" что-то рассказывала тонким писклявым голосом, но слышно ее было плохо, звук рассеивался на воздухе. Катя подобралась поближе. Яна наконец-то отцепилась от ее рукава, приподнялась на носочках - она была невысокого роста - а потом и вовсе нырнула между одноклассниками, чтобы быть поближе к экскурсоводу.

- Воскресенский собор по сути своей является центральной фигурой в архитектурном ансамбле Ново-Иерусалимского монастыря. Его строительство началось в одна тысяча шестьсот пятьдесят восьмом году - через два года после основания монастыря. Оба этих события произошли по инициативе Святейшего Патриарха Никона. В одна тысяча шестьсот шестьдесят шестом году Никон был отправлен в ссылку и строительство собора Воскресения Христова было приостановлено, - вещала экскурсовод.

Бла-бла-бла... Тоска... Почему она так глупо говорит "одна тысяча..."? И так понятно, что одна тысяча, а не две. Сказала бы нормально - в тысяча шестьдесят... каком там? Уже забыла...

Катя потопталась вокруг себя, оглядываясь. Монастырь и правда был большой. Летом, наверно, тут хорошо, много зелени, но сейчас было уныло. Огромное здание, белое, местами с потресканной штукатуркой. И много-много каких-то мелких строений. Вон ворона летит, каркает. Здоровенная такая...

- Котова, - историчка подобралась к ней незаметно. И Катя вздрогнула от неожиданности, - во вторник я тебя спрошу обо всем, что тут рассказывают, - предупредила она и хищно прищурилась.

"Вот привязалась", - подумала Катя досадливо.

- Во время отступления немцы взорвали Ново-Иерусалимский монастырь, впрочем, как и весь город. Целым остался единственный дом, в котором жила семья Титовых. Он стоял недалеко от монастыря, на улице Советской, а рядом с ним располагалось двухэтажное кирпичное здание, которое до революции было гостиницей при монастыре, а после ....

Скучно. Невыносимо скучно. Стараясь быть незамеченной, Катя начала отходить от группы. Все зачем-то пошли по высокой лестнице наверх, а она, задержавшись, двинулась вдоль стен. Зачем она туда пошла, отбившись от группы, Катя и сама толком не понимала. Тем более, что она никогда не испытывала особого интереса к старинным строениям. Она неторопливо шла вдоль каменных стен, похожих на крепостные, и думала, что тогда, в старые времена, в монастыре, наверное, можно было неплохо отсидеться в случае нападения врагов. У одной из стен стояли строительные леса, церковь ремонтировали.

Катя потерла замерзшие руки, пошарила в карманах, достала и надела перчатки. Пора было возвращаться, погуляла и хватит. Все же она решила не идти назад, а обогнуть здание кругом и выйти с другой стороны. Она шла и шла по узкой протоптанной дорожке, казалось, это не кончится никогда. Внезапно что-то грохнуло так, что заложило уши и посыпалась кирпичная крошка. Катя испугалась и скорчилась у стены, зажав руками уши. Запахло дымом. Подождав немного, она опасливо отклеилась от стены и посмотрела вверх - сверху угрозы кажется не было. Она прижала ладонь к груди, под курткой бешено колотилось сердце. "Упало что-то наверно, - рассуждала она сама с собой, - вот как сейчас треснет кирпичом по башке и куку, Катька, привет на том свете". Стало страшновато. Девочка чуть отошла от стены и прибавила шагу. Она с облегчением выдохнула, когда вышла на открытую площадку у здания монастыря. У ступеней никого не было. "Что там можно так долго смотреть..." Катя вбежала по ступеням и с усилием потянула тугую дверь. В храме было темно, не считая горящих свечей, и холодно. Ни экскурсовода и одноклассников в этом темном помещении не было. Она выбежала на улицу, и быстрым шагом направилась к автобусу. Но автобуса и след простыл. Мало того, следов автобуса вообще не было, скорее всего, их засыпал усилившийся снег. Значит они уехали достаточно давно.

Растерявшись, девочка потопталась на месте, размышляя. Как так-то?! Ее забыли! Уехали и даже не пересчитали, все ли на месте! Негодуя, она поправила сумку и пошла по заснеженной тропе в сторону города, злясь на всех. На маму, которая заставила ехать, на учительницу, на Янку, которая даже не вспомнила о ней. Но больше всех она досадовала на саму себя. Пройдя пару сотен метров Катя вдруг вспомнила про телефон. Можно же позвонить! Она радостно выхватила из сумки телефон, набрала номер. Но, телефон молчал. Связи не было. Ну конечно, в этом городишке еще и связь не работает. Досадливо засунув гаджет в задний карман брюк, Катя двинулась дальше.

Она все шла и шла, отыскивая глазами следы цивилизации - многоэтажки, магазины, кафе. Ну, хотя бы автобусные остановки. Но ничего этого не было. И вообще, Истра, мнившая себя городом, очень смахивала на деревню. И ни одного человека, как-будто вымерли все. Только редкие собаки пробегали мимо, да и те не лаяли, торопясь по своим делам.

Услышав неподалеку голоса, Катя обрадовалась. Наконец-то она спросит дорогу. Из-за угла появились двое мужчин в форме немецких солдат, наверно участники исторической реконструкции, о котором взахлеб рассказывала историчка, и ради которой она притащилась сюда. Она уже хотела окликнуть их, но тут услышала тихий свист. Оглянувшись, Катя заметила в воротах одного из домов движение. Она не рассмотрела, кто там, но, кажется, ей махали рукой. Ну ладно, ей все равно, у кого спрашивать путь до мемориала. Она подошла к воротам, из которых ей сигналили, ворота приоткрылись ровно настолько, чтобы она могла в них пройти, оттуда высунулась рука, и Катю втащили внутрь.

2.

Она даже не успела испугаться, поэтому отбиваться не стала. А когда до нее дошло, что произошло, рука уже отпустила ее. Катя развернулась к нечаянному похитителю в готовности драться, но он не собирался нападать. Наоборот, он повернулся к ней спиной и смотрел в щель забора. Это был мужчина. Ну, то есть он выглядел как мужчина - в широких потертых брюках, ватной телогрейке и шапке-ушанке из неизвестного лохматого, но изрядно полинявшего зверя. Рукав телогрейки был порван на плече и оттуда торчала грязная вата. Бомж что ли? Стало страшновато.

- Эй, - Катя настороженно окликнула мужчину, - чего тебе надо?

Мужчина обернулся, и Катя увидела, что это не мужчина, а мальчишка. Ну, не совсем мальчишка, а парень. Из-под старой шапки на нее смотрели сердитые стального цвета глаза.

- Тебе что, жить надоело? - вопросом на вопрос ответил парень.

- В каком смысле?! - Катя растерялась.

- В таком, - парень говорил почти шепотом, - сейчас бы эти тебя кокнули и всё.

- Да что ты несешь, - хихикнула Катя, - с чего бы им меня кокать?

- Смейся, смейся, - буркнул парень и снова приник к щели.

Кате стало любопытно. Она подошла к забору и нашла в нем дырку от выпавшего сучка. Двое в форме шли по улице и громко смеялись. И совершенно не собирались никого кокать. Вот из одного двора выскочила дворняга и принялась остервенело лаять на проходящих. Она напрыгивала и отступала, захлебываясь звонким лаем. Катя хотела отпихнуть мальчишку и выйти из двора, куда ее так невежливо затащили, как вдруг один из мужчин вскинул автомат, который до этого висел у него на груди, и выстрелил очередью. Катя прижалась глазом в отверстию и обмерла - раненое животное конвульсивно дергалось на обочине, красная кровь разливалась вокруг подбитого тела. Проходя мимо, мужчина не глядя выстрелил еще раз, и собака замолчала.