Поперчить посахаренное (СИ) - "AlmaZa" - Страница 4

- Ого… - тихо прошептала она. Её щеки покраснели. Юнги понял, о чем она, закусив нижнюю губу.

- Да, и поэтому я не решался начинать тоже, - смущенно отвел взгляд он. Впервые в жизни он так много разговаривает в постели, при этом всё получается как-то слишком забавно для ответственности момента. – Боюсь, для первого раза я великоват…

- Ты хочешь, чтобы я начала с кого-то другого? – хитро прищурилась Джинни. Шуга стиснул челюсти, гася ярость и ревность, которые дыбились при любом упоминании того, что его девушка может войти в какие-то другие контакты, помимо него.

- Ни за что! – взяв её за подбородок, он завладел её устами, демонстрируя своё единоличное право на их пользование. Джинни решилась продолжить движения, и провела ладонью по готовому к действиям стволу.

- Я хочу посмотреть, - залившись краской, попросила она, когда Юнги высвободил её рот от своего языка, репетирующего наступательные движения, которые позже должен будет продолжить другой орган. У него не нашлось возражений и вообще каких-либо слов. Он уже был предельно возбужден, поэтому только слез с неё и лег на бок. Джинни села, сразу же потянув с него джинсы вместе с трусами, и только когда раздела догола молодого человека, осторожно приблизилась, направив взгляд туда, куда хотела. Член в полной боевой готовности. Разумеется, как современная девушка, она примерно знала, как они выглядят, но на таком расстоянии ей разглядывать их не приходилось. Мужское достоинство Юнги было достаточно крупным, особенно относительно него самого, ведь он не был парнем с выдающимся ростом. Зато у него было выдающимся кое-что другое. Член был ровным, гладким и светлокожим, как и сам Шуга. Он не вызывал никакой неприязни, как бывает впервые у девушек, чьи молодые люди являются обладателями чего-нибудь посредственного или и вовсе корявого. Джинни член Шуги на всех основаниях показался красивым. Его захотелось подержать снова, что она и сделала, сомкнув вокруг него пальцы. Юнги еле слышно простонал. – Мне нравится, - призналась девушка и, хихикнув, подтянулась к губам молодого человека. – Я ему доверяю.

- Правда? Мы рады, - снова навалился сверху Шуга и, опустив вниз руки, сдернул с Джинни трусики. Он не планировал никакого секса, и презервативов с собой не имел, но, благо, за те годы, что был холостым и свободным, предохраняться научился и без этого, вовремя вынимая своего похотливого младшего товарища откуда надо. На этот раз проблем тоже не должно возникнуть. С первого раза слишком глубоко его и засовывать не стоит, и главное будет подготовить Джинни к дальнейшей сексуальной жизни, не причинив ей лишнего вреда. Вновь запустив пальцы между её ног, Шуга заиграл ими, как по струнам, заставив девушку взвизгнуть, стиснуть зубы, опять вскрикнуть, простонать и прикрыть веки, выгибаясь дугой. Промежность увлажнилась, подтверждая, что звуки наслаждения из Джинни вырываются не поддельные. Юнги ненасытно обрушился на её щеки, скулы и подбородок поцелуями. Пошевелив влево-вправо бедрами, чтобы Джинни развела ноги пошире и расслабила их, парень вжался впритык и, помогая себя рукой вонзиться в цель, стал плавно давить. В самом деле, ему лучше не говорить, что женщин у него до неё было много, не одна, не две, не десять, а много – точной цифры он сам не мог бы назвать. И когда-то, когда он ещё был новичком во всех этих делах, любовницы прозвали его «сахарным» именно из-за того, что им очень нравился его «конец». Так что истории его клички Джинни тоже лучше не знать. Довольно того, что успех его пениса вновь подтвердился – он понравился даже девственнице, не имеющей возможности сравнивать. И Шуге хотелось надеяться, что так будет отныне и всегда. Никого кроме него у неё, никого кроме неё у него.

Джинни едва не закричала, но, сама не желая пугать Юнги и боясь, что он остановится, развернула лицо к подушке и, вцепившись в неё зубами и заглушив свой крик, обхватила ногами бедра парня и, прижимая к себе, без слов попросила продолжить. Шуга с удовольствием подчинился, осторожно вводя себя внутрь, стиснул ягодицы Джинни в руках.

- Я люблю тебя, - видя, как выступила венка на виске девушки, поцеловал в неё Юнги и, крепко зажав в объятьях Джинни, завершил начатое, прорвав девственность до конца. Судорожно дернувшись, её тело слегка обмякло, привыкая к новому ощущению внутри себя. Выпустив из зубов подушку, девушка положила голову прямо и посмотрела на Шугу. Она не умела объясняться в чувствах, вообще не любила сантименты, и в этом плане Юнги она подавляла своим немного капризным, но волевым характером, вынуждая его брать на себя роль романтика, хотя ему от природы это тоже было мало свойственно. «Я тоже» произносить не хотелось – это пошло. Поэтому Джинни обняла его за плечи и заставила полностью опуститься на себя, вдавившись в одеяло под его тяжестью, чтобы дать почувствовать, что она хочет слиться с ним, продолжать соединяться и совокупляться. Брату не за чем знать о произошедшем, она, наконец, стала взрослой.

Убедившись, что девушка больше не морщится от боли, Юнги плавно задвигал бедрами, чтобы закрепить результат, когда в нос им ударил запах чего-то горелого. Остановившись, они обменялись удивленными взглядами. Запах усиливался.

- Лапша!!! - закричала Джинни и, спешно выбираясь из-под Юнги, подскакивающего следом, побежала на кухню спасать её от пожара. Испорченная кастрюля не успела распространить жар вокруг себя, но её содержимое было погублено. Посмотрев на воняющую пепелищем черноту, Шуга с Джинни посмотрели друг на друга и засмеялись. От любви теряется голова и забывается всё на свете.

* * *

На учёбу к первой паре Джинни пришла оживленная, какой давно уже не бывала. Второй курс университета с одной стороны давался легче, чем первый, а с другой – тяжелее. Не было уже того энтузиазма, что при поступлении, но зато уже была привычка, новые друзья, сокурсники. Быть студенткой – здорово! Теперь, с более опытными подругами, ей будет о чем поговорить. Хотя нет, делиться личным она ни с кем не собирается, зачем уподобляться этим легкомысленным болтушкам? Джинни хоть и не была тихоней, прячущейся от общества, и скрывающей о себе совершено всё, но знала, что стоит озвучивать, а что нет. Это пришло к ней в последние полгода. Взрослеет, наверное. Ещё шесть месяцев назад, когда она была влюблена в Чон Хосока, и мечтала с ним встречаться, хвастаясь перед университетскими приятельницами высоким и богатеньким бойфрендом, она бы не удержалась от потока, вихря рассказов, но когда Хосок дал понять, что не заинтересован в ней и никогда не будет встречаться с сестрой друга, а Шуга, наоборот, признался в симпатии и предложил быть его девушкой, в Джинни постепенно всё начало меняться. Она стала проще, сдержаннее, хоть и не сильно, она научилась наслаждаться тем, что приносит удовольствие лично ей, а не тем, что вызывает зависть других, и лишь поэтому кажется значимым.

Но у этого был и недостаток. Из-за того, что с Юнги они встречались не часто и не у всех на виду («Нет, я его не прячу, просто не вижу смысла показывать» - убеждала себя Джинни), местные злословы стали подкалывать её, что у неё нет парня, а когда она заверила, что есть, её попросили показать. Джинни отправила досужих в игнор. У Шуги и без неё полно дел, чтобы приволакиваться сюда и что-то доказывать. Да и девушка прекрасно знала, откуда растут ноги насмешек. Ханбин. На первом курсе он пытался подкатить к ней, но, получив от ворот поворот, вроде бы остыл и растворился, однако спустя некоторое время стал подкалывать её при встрече. Сначала беззлобно, а потом передав инициативу травли своим приближенным и друзьям, звавшим его БиАй – черт знает почему. БиАй был уже на последнем курсе и негласно признавался королем университета, со своей свитой, фаворитками и всем, что полагается коронованной особе. Как показала жизнь, Джинни сделала очень верно, что не стала с ним встречаться. Ханбин за пять с лишним лет учебы поимел едва ли не половину университетских девчонок. Он искал вовсе не любви или славы, он просто вел счет. Или уже не вёл. Ему было принципиально сорвать все цветы, которые цвели на поляне его жизненного пути, и если один цветочек не рвался, то он подвергался атаке до полного увядания или сдачи. Джинни чудом избежала этого на первом курсе потому, что подалась в некоторую фриковость, красила волосы в фиолетово-малиновый, заплетала в них индейские амулеты, таскала полосатые гетры, расшитые бисером митенки, несочетающиеся кофты. В общем, вышла из того ряда, в котором БиАю было бы престижно поиметь очередную. И он забыл о ней почти на год. Угораздило же её начать принимать снова чинный внешний вид! Буквально месяц назад она была опять замечена.