Самый лучший враг - Емец Дмитрий Александрович - Страница 53

—      Погоди! Внутри кто-то есть! Кто-то отжал багажник, залез и выкинул диван!

Ирка присела возле сиденья и, ощущая себя всадником павшей лошади, погладила его по велюру.

—      Может, он уже ушел… ну который это сделал? — спросила он.

—      Нет. Он там, внутри. Автобус на рессорах качается, видишь?.. Ну схлопочет он у меня!

Багров поставил на обледеневший асфальт ящик и материализовал палаш. Ирка засуетилась с рун кой, которую тащила на плече. На острую часть рунки, чтобы не пугать прохожих, был нахлобучен здоровенный пакет из супермаркета.

В этом пакете рунку постоянно с чем-то путали и раза три в день Ирку обязательно спрашивали: «Девушка! А где вы метлу купили?»

И вот теперь она соображала, снимать ли ей пакет с рунки или можно оставить и так. В конце концов решила не снимать. Багров подбежал к микроавтобусу первым. Дернул вверх багажник, оказавшийся открытым, заглянул и тотчас исчез, не успев даже крикнуть.

Ирка успела только увидеть, как мелькнули его ноги.

Из автобуса раздался хрип, он подпрыгнул, закачался точно там шла схватка, после чего чей-то ржавый голос просительно просюсюкал:

—      Дай телепон! Дай! Я хосю игать!

Заглянув через стекло, Ирка увидела Зигю, одетого в красные трусы, буденовку и просторной вязки свитер.

На правом колене у малютки, держа в руке палаш так, как царь держит скипетр, сидел захваченный в плен Багров.

—      Телепон! — с угрозой истерики в голосе повторил Зигя.

—      У меня нет!

—      Мамуля казала: у тебя есть! — непреклонно отрубил малютка.

Спорить с авторитетом мамули было бесполезно. Багров обреченно вручил ему свой смартфон, и Зигя — очень умело при его огромных ручищах! — стал рыться в нем большим пальцем, выуживая в меню игры.

Багров, покинувший великанское колено, хмуро изучал дыру, возникшую на месте вырванного сиденья. Сейчас ее занимал обшарпанный металлический ящик, завинченный на впечатляющих размеров болт.

Видно, иначе ящик не влезал, вот Зигя и расправился с креслом.

—      А в ящике что? — спросил Матвей.

Гигант оторвался от телефона и, всполошившись, плюхнулся на ящик:

—      Мое! Не тлотай!

—      Да игрушки там его! Оставь, а то распсихуется, совсем нас без автобуса оставит! — Ирка открыла раздвижную дверь и стала наискось пристраивать рунку, стараясь уложить ее так, чтобы она не громыхала о багажник.

—      Погоди! — озабоченно сказал Багров. — Откуда Зигя вообще тут взялся? Кто его привел, да еще с ящиком?

Малютка важно надул щеки, отложил телефон и с победным видом задрал на голову свитер. На груди у него, чуть ниже шрамов от крупнокалиберного пул-мета, помадой было крупно выведено:

‹‹ПрИсмОтри за нИм. ПраСковЬя››.

—      А где сама мамуля? — спросила Ирка.

—      Мамуля сколо велнется! — уверенно пообещал Зигя.

Матвей с облегчением улыбнулся. Малютка посмотрел на него и ласково добавил:

—      Да-да-да! Она казала: стобы все дни, сто я у вас буду носевась, я холосо себя вел! И тогда Витя плинесст мне подалосек!

Улыбка Багрова изогнулась в противоположном направлении:

—      Что?! Ночевать?! У нас нет для тебя свободной кровати!

—      Ну и сто? Я буду спать с вами! Я боюсь спать один! — сказал Зигя.

Матвей беспомощно оглянулся на Ирку. Та пожала плечами.

—      Будешь спать на одной кроватке с папой Матвеем! — объявила она.

—      Я ему не папуля. Папуля у него Дохляндий Осляев… Ладно-ладно, поехали! — сказал Багров и, торопливо отвернувшись, чтобы не встречать кислый взгляд Ирки, занял водительское кресло.

Микроавтобус им. Бабани (хотя по документам это была «Тойота-таун-айс-ноах››) подпрыгивал на дороге, считая крышки канализационных люков. Такая уж у Багрова была привычка — наезжать на все люки подряд, чтобы послушать, как они звучат. Матвей утверждал, что каждый люк звучит неповторимо. Ирка же спорила, что когда-нибудь они провалятся и останутся без колеса.

—      Типично женский подход! Когда действительно стоит бояться — тут ты ничего не боишься! Готова с вилкой на полк солдат кинуться, если они щеночка обидят! А когда бояться не надо — тут ты дрожишь и трясешься! — возражал Багров.

Ехать пришлось не особенно далеко. Первых два вызова были поблизости. Один на Большой Черкизовской, другой на Оленьем Валу. На Большой Черкизовской, во втором корпусе 28-го дома, на заваленном балконе третьего этажа сидел дракон и пожирал кошку. Кошка была очень толстой и, должно быть, вкусной. Дракон же выглядел истощенным. Перепонка правого крыла была у него разодрана вершиной сухого дерева. Та же вершина рассекла ему и бок, который теперь гноился.

—      Hic sunt dracones⁸, — сказал Багров. — И смотри, опять раненый! Надеюсь, поблизости нет охотников за глазами, потому что это легкая добыча.

Ирка старалась не делать резких движений, чтобы не пугать дракона. Встревоженный, он мог полыхнуть огнем.

—      Да! Эссиорх прав. Москва наполняется созданиями первомира, — сказала она.

—      Ранеными созданиями первомира, — поправил Матвей. — Они пугают нежить, выживая ее с привычных мест обитания. С этим связаны все наши вызовы.

Ирка с Багровым позволили дракону доесть кошку («Не пропадать же продукту!›› — сказал Матвей), после чего послали разбираться с ним Огнедыха. Саламандр, недовольный, что его выпустили из керосиновой лампы, пулей взмыл к небу. Некоторое время Огнедых и дракон обстреливали друг друга огнем. Со стороны это выглядело как фейерверк. Балконный дракон бил алой расширяющейся струей, Огнедых же, уклоняясь, отвечал короткими раскаленными плевками. На первый взгляд казалось, что дракон и саламандр пытаются самоуничтожиться, однако и Ирка, и Багров знали, что это не так. Скорее это можно назвать установлением иерархии. После пары минут огненного салюта, превратившего в свечи все деревья поблизости, балконный дракон согласился признать первенство за Огнедыхом, после чего и дракон, и саламандр куда-то улетели. А еще минут через десять саламандр вернулся один и сразу полез в лампу греться.

—      А где длакон? — спросил Зигя.

—      Он его спрягал, — ответила Ирка.

—      Куда?

—      Откуда ж я знаю? Он как-то объясняет им, что надо спрятаться. А как и куда — это секрет! — сказала Ирка, и они поехали на следующий вызов.

На Оленьем Валу на компьютерщика, тянувшего на чердаке кабель Интернета, напала какая-то потусторонняя сущность. Сейчас этот парень, даже не блед-ный, а какой-то синий, сидел на ступеньках верхнего этажа и раскачивался. Он не помнил ни своего имени, ни где живет.

—      Видимо, мавка! Они любят память выпивать! — предположил Багров, наклоняясь, чтобы заглянуть парню в глаза. — А мавка — это значит что?

—      Что? — спросила Ирка.

—      Правильно! Мавка — это не к нам! Мавка — это к златокрылым! — сказал Багров, ничтоже сумняшеся перебрасывая мавку на ближайшую боевую двойку светлых стражей, курсировавшую в районе Преобреженской площади.

—      А с парнем что делать? — озаботилась Ирка. — Его же за наркомана примут!

—      Точно, — согласился Багров — Примут. И в психушку упекут. Зигя, отлипни от телефона! Ну-ка, подними его! Придется залить ему новую память. Старую мавка уже не вернет, особенно когда златокрылые залепят в нее пару маголодий… У меня осталось только две матрицы: «женщина-которая-всегда-права» и «датский король››. Которую заливаем?

—      Не женщину же... Давай датского короля! — сказала Ирка и, подойдя к парню, свешивавшемуся с плеча у Зиги, капнула ему в ухо из желтого пузырька с узким горлышком.

Капелька мгновенно всосалась, распространив слабый, но упорный запах ландыша. С полминуты парень болтался на плече неподвижно, лишь слабо вздрагивая руками, а затем открыл глаза и произнес.

—      Undskyld mig, mine herrer! Hvor er jeg? Hvem er du?⁹

—      Простите, ваше величество! Мы не понимаем! — извините, Ирка. — Зигя, отпусти!