Эликсир вечной любви (СИ) - Хотулева Елена - Страница 17

- Архиепископ нашего славного города! - Магдалена не стала скрывать, как гордится своим сыном. - Он много лет вместе со мной ждал, что ты придешь ко мне и спросишь, как я жила все эти годы. И не желал признавать тебя до тех пор, пока ты этого не сделаешь. Он много раз предлагал мне бросить мою лачугу, но я отвечала, что буду жить там, на морском берегу, потому что однажды ты вернешься за мной именно туда. А потом это стало для меня местом добровольного отшельничества. Я примирилась и с бедностью, и с холодными ветрами... Но я была грешна в своей ненависти к тебе. И он отпускал мне этот грех, потому что разделял его со мной, ненавидя тебя за то, что ты сделал. Но потом я пришла и рассказала, что произошло. Тогда он сказал, что как видно, Господь решил дать тебе последнюю возможность. Он распорядился, вопреки желанию глав города, похоронить тебя на кладбище и отпеть, а не закопать в канаву, как колдуна и чернокнижника. И сказал мне, что совсем скоро сбудется все, о чем говорил мне святой настоятель монастыря.

- Но ведь, как я понимаю, он говорил не только о том, что однажды я вернусь к тебе? О чем же еще были его предсказания?

Магдалена рассмеялась свои мыслям. О, Амброз, ты хочешь получить все и сразу. Но так не будет. Тебе придется самому догадаться... И кстати... Я должна задать тебе вопрос.

- Так ты так и не понял, почему ни одна женщина не могла иметь от тебя детей?

- Мне говорили, что этому мешает какое-то проклятие... - Амброз нахмурил брови, а потом будто осененный догадкой, поцеловал ее. - Магдалена! Ты и наложила на меня это проклятие? Да, конечно, а мне ни разу это не пришло в голову... Что я натворил, какие мучения заставил пережить тебя... Простишь ли ты когда-нибудь все мои грехи... И простит ли меня мой сын?.. И что мне делать...

*26*

В этот вечер Амброзиус Брох не ушел, как это делал обычно, обратно во дворец графа Орского. Он остался в своем старом доме возле платана, чтобы больше не расставаться с Магдаленой. Поздно ночью, когда она заснула, Амброз спустился в подвал, где привык размышлять о жизни, и сев в свое любимое кресло начал прокручивать в памяти все, что произошло с ним за последние часы. Его что-то волновало, какая-то сильная боль души одолевала его и вселяла страх в сердце. Что это может быть? Он задумался и стал перечитывать свой колдовской свиток. Там было что-то важное, отчего он - старик Брох - отмахнулся, как от незначительного штриха, но этого не мог позволить себе Амброз, чья душа жила теперь в теле Бертрана Гюрра.

Он развернул бумагу и стал внимательно читать. И дойдя до строк о продолжительности своей новой жизни, все понял.

- Конечно, здесь сказано: "Ежели смерть второго наступит от удара кинжала или сабли, то первому будет отведено прожить еще год, после чего ему придется умереть от тяжелой болезни и раньше себя потерять того, кого он будет любить больше жизни", - он с отчаянием ударил кулаком по столу. - Да, всего несколько недель назад я был готов посмеяться над этой фразой. "Любить больше жизни"... Каким миражом казалось мне это тогда, но как же сейчас меня сковывает страх и парализует мысль, что я могу потерять Магдалену. Как я люблю ее теперь, люблю со всей нерастраченной страстью, накопленной за много десятков лет.

Как остановить это? Каким образом сделать так, чтобы весь год, отведенный им небесами, они провели вместе? Быть может, Господь пожалеет его? Хотя... Как это может быть? Жалеть его - колдуна и алхимика, который предал любовь, занимался магией и тайными науками... Нет, на это уповать не стоит. Все что может сделать он - молодой и богатый Амброз Брох граф Орский - это по возможности подарить хоть частицу счастья Магдалене. И, как бы эгоистично это не выглядело, но да, он будет наслаждаться своей молодостью в объятьях женщины, которая подарила ему весь мир... Он подошел к одному из своих сундуков и после долгих поисков вытащил узел из карминной тряпки, пропахшей имбирем и корицей. Он развернул его и посмотрел на кольцо, которое когда-то купил в городе знаменитых ювелиров, чтобы однажды, если он найдет любовь, подарить его своей невесте...

На следующий день он предложил Магдалене прогуляться по берегу моря. Они шли, держась за руки и больше не вспоминали о былом, они оба по какой-то молчаливой договоренности начали жить с чистого листа.

- Какой удивительный сегодня день, Амброз, и этот теплый ветер, он будто дарит мне надежду на что-то прекрасное...

Она казалась ему такой красивой со своими длинными смоляными волосами, из которых ветер пытался заплести замысловатые косы. Шелест ее платья, крики чаек, шум морского прибоя... Все это было как песня его любви, которой он хотел наслаждаться бесконечно.

- Пойдем в твою лачугу, - он поцеловал Магдалену и улыбнулся ее удивленному взгляду. - Я немного нарушил ритуал, принятый в славном Аньере и забрал тебя в свой дом раньше, чем получил на это право.

По взгляду, он понял, что она не догадалась, о чем он говорит, однако, согласилась вернуться в свой почти развалившийся дом. Когда они вошли в него, Амброз попросил ее сесть у окна так, как она сидела все эти годы, глядя на прибывающие корабли. А сам вышел за дверь, а потом снова зашел:

- Магдалена! - он крикнул это так, будто не было семи десятилетий, которые он заставил ее напрасно ждать. - Любовь моя, я никуда не хочу от тебя уезжать, мне не надо искать других женщин на ненужных и далеких берегах! Я пришел за тобой, чтобы ввести тебя в свой дом как жену. И поэтому я задаю тебе вопрос. Скажи, моя милая Магдалена, согласна ли ты выйти за меня замуж? - он протянул ей кольцо, которое будто специально поймав заглянувший в окно луч солнца, засияло яркой радугой.

Она встала и, едва не разрыдавшись, надела на палец его подарок.

- Как я могу отказать тебе? Тебе, человеку, которому полностью принадлежу... Да, Амброз, да, я стану твоей женой и пусть нас разлучит только смерть.

Он вздрогнул от этих слов, но не стал ничего говорить, надеясь на то, что она забыла, о чем прочитала в его колдовском свитке.

- А теперь, Магдалена, отведи меня к нашему сыну. И пусть он обвенчает своих родителей, чтобы наконец-то хотя бы в тайне для всех стать мои законнорожденным сыном.

Они пошли по лабиринту улиц и проулков, ловя на себе удивленные взгляды людей, которые не могли знать, кто шел им навстречу. Из уст в уста молва стала передавать новость о том, что граф Орский открыто шел по улицам с правнучкой колдуна Магдаленой Брох.

Они отыскали архиепископа в монастырском саду и Амброз впервые в жизни заметил, что у этого, уже пожилого человека действительно глаза старика Амброзиуса. А потом он долго исповедовался своему сыну, каялся в том, что превратил жизни многих людей в вереницу страданий и греховных страстей. Он рассказал и о том, что, обретя всего лишь на год это чужое тело, он в любой день может потерять Магдалену, которую любит всем сердцем. И попросил обвенчать их как можно скорее...

А чуть позже, когда они втроем шли к воротам монастыря, архиепископ сказал:

- Сегодня для меня великий день, которого я ждал с самого раннего детства. Я совершил большой грех, когда отпел чернокнижника и разрешил похоронить его на кладбище. Я так же совершил грех, когда сегодня благословил своего отца, который колдовством вернул себе и моей матери молодость. Я буду отмаливать это до конца своих дней. Но у меня нет сожалений о том, что я это сделал. Отчего-то Господь решил подарить нам всем немного времени на то, чтобы мы могли очистить души. И я рад, что завтра обвенчаю своих родителей - странная честь, которая выпадает далеко не каждому.

*27*

На следующий день дул самый добрый из всех ветров Аньера. Люди знали, что в такие дни в городе происходит что-то богоугодное. Поэтому сильно удивились, что колокола на соборе звонят в честь того, что граф Орский повел под венец Магдалену Брох. Но еще больше они были поражены, узнав, что эту странную пару венчал сам архиепископ. Женщины усмотрели в этом добрый знак и побежали смотреть на роскошное платье графини Орской, а потом долго судачили о том, как эта пара сияла светом любви. У многих было в тот день прекрасное настроение, отчего-то народ воспринял эту свадьбу как праздник, и многие искренне молились за счастье молодых.