Неизвестные страницы истории российского флота - Виленов Влад - Страница 15

Подозвал вахтенного и приказал переписать наши фамилии.

— В трюме нет места! — кричали наши.

— Хватит места! — рычал в ответ вахтенный начальник. — Не подохнете! Гони их в трюм!

По железным трапам спустились мы в трюм. Всех разжигали злоба и ненависть. В трюме тесно и холодно. Улеглись рядами. Но не прошло и часа, как с верхней палубы в трюм загромыхали баки. Наверно, кто-нибудь повалил их нечаянно, и они загремели по трапам вниз. Ребята спросонья подумали, что это взрыв. Поднялся крик:

— Взрыв! Спасайся!

Через минуту все были на верхней палубе. Спрашивали друг друга, что произошло. Матросы знали, что на корабле находились снарядные погреба, в которых хранились бомбы для аэропланов. Уж не эти ли бомбы взорвались? Начальство гнало нас в трюм и угрожало расправами. Голые пошли в трюм, а одетые потеплее остались все-таки на палубе.

Утром нас выстроили на поверку. Проверили. Оказалось, что восемь человек сбежали. Начальство набросилось на нас:

— Говорите, куда матросы сбежали?

Мы молчали. Одни потому, что ничего не знали, другие потому, что знали о побеге, но не хотели выдавать товарищей. Впоследствии мы узнали от своих, что все эти восемь человек ушли на берег. С корабля спустились по веревке, а там — метров пятьдесят — вплавь. Предприятие было довольно рискованное. Море неспокойное. Холод. Некоторые из бежавших были либо обожжены, либо ранены. Но они говорили так:

— Лучше утонуть в море, чем терпеть эти издевательства от начальства!

После проверки нас посадили на баржу, прицепленную к буксиру, который и потащил нас к Экипажской пристани. Матросы ворчали:

— Хотя бы портовый катер дали, на котором перевозят рабочих! Нет, обязательно в корыте надо!

Ветер пронизывал до костей. Матросы бранили начальство и всех святых. Но толку от этого никакого, конечно, не было. Издевательство над больными, обожженными матросами осталось непревзойденным издевательством!»

Еще развозили раненых по госпиталям, когда командный состав «Императрицы Марии» собрался в кают-компании «Георгия Победоносца». Было установлено, что все началось с пожара в носовом артпогребе главного калибра, где находились 12-дюймовые заряды. Пожар вызвал мощный взрыв. Затем начали рваться соседние погреба со снарядами для 130-миллиметровых орудий. Предпоследний взрыв, решивший участь «Марии», видимо, повредил наружный борт или же сорвал кингстоны.

Телеграмма вице-адмирала А.В. Колчака Николаю II от 7 октября 1916 года 8 часов 45 минут: «Вашему императорскому всеподданнейше доношу: „Сегодня в 7 час 17 мин на рейде Севастополя погиб линейный корабль „Императрица Мария“. В 6 час 20 мин произошел внутренний взрыв носовых погребов и начался пожар нефти. Тотчас же начали затопление остальных погребов, но к некоторым нельзя было проникнуть из-за пожара. Взрывы погребов и нефти продолжались, корабль постепенно садился носом и в 7 час 17 мин перевернулся. Спасенных много, число их выясняется. Колчак“».

Телеграмма А.В. Колчака А.И. Русину. Секретно. № 8997 от 7 октября 1916 года: «Пока установлено, что взрыву носового погреба предшествовал пожар, продолжавшийся около 2 мин. Взрывом была сдвинута носовая башня. Боевая рубка, передняя мачта и труба взлетели на воздух, верхняя палуба до второй башни была вскрыта. Пожар перешел на погреба второй башни, но был потушен. Последовавшим рядом взрывов числом до 25 вся носовая часть была разрушена. После последнего сильного взрыва около 7 час 10 мин корабль начал крениться на правый борт и в 7 час 17 мин перевернулся килем вверх на глубине 8,5 сажени. После первого взрыва сразу прекратилось освещение, и нельзя было пустить помпы из-за перебитых трубопроводов. Пожар произошел через 20 мин после побудки команды, никаких работ в погребах не производилось. Установлено, что причиной взрыва было возгорание пороха в носовом 12-м погребе, взрывы снарядов явились как следствие. Основной причиной может быть только или самовозгорание пороха или злоумышление. Командир спасен, из офицерского состава погиб инженер-механик мичман Игнатьев, нижних чинов погибли 320. Присутствуя лично на корабле, свидетельствую, что его личным составом было сделано все возможное для спасения корабля. Расследование производится комиссией. Колчак».

Тем временем в Генмор пришла телеграмма от Непенина: «О случае на „Императрице Марии“ много говорят в Ревеле и Гельсингфорсе и написано в шведских газетах, получаемых в Гельсингфорсе. Считаю необходимым объявить об этом офицерам и команде». Это мнение разделял и начальник Генмора адмирал А.И. Русин. «Здесь сплетни растут», — говорилось в его телеграмме.

Поддерживаемый морским министром, Колчак настаивал на том, что давать официальное сообщение о катастрофе преждевременно. В архиве имеются две телеграммы Колчака, близкие по содержанию. Во второй из них говорится: «Минмор и я продолжаем держаться мнения о недопустимости в настоящее время официально опубликовывать известный Вам случай. Непенину сообщите о желательности дать указания морским офицерам о случившемся и необходимости некоторое время не разглашать сведения. Министр обращает внимание, что англичане не опубликовывают подобных случаев».

Николай II высказал желание ознакомиться с проектом сообщения ранее его публикации. Официальное сообщение о гибели «Императрицы Марии» было напечатано в газете «Русский инвалид» 26 октября 1916 года.

Уже через несколько дней после катастрофы были начаты мероприятия по подъему линейного корабля. «Императрицу Марию» рассчитывали отремонтировать и снова ввести в боевой строй.

Гибель линкора «Императрица Мария» вызвала большой резонанс во всей стране. Морское министерство приступило к разработке срочных мер по подъему корабля и вводу его в строй. Предложения итальянских и японских специалистов были отклонены из-за сложности и дороговизны. Тогда А.Н. Крылов в записке в комиссию по рассмотрению проектов подъема линкора предложил простой и оригинальный способ. За исполнение проекта А.Н. Крылова взялся корабельный инженер Сиденснер, старший судостроитель Севастопольского порта.

Профессор Крылов мыслил все это следующим образом: «Корабль поднимался вверх килем нагнетанием в него воздуха, в этом положении вводился в сухой док, где предполагалось заделать люки, кожухи дымовых труб, повреждения и всякие отверстия борта и палуб, затем после всех исправлений корабль вверх килем выводился из дока, накачивалась вода в междудонные отсеки, и корабль самым небольшим усилием переворачивался в нормальное положение».

Однако отсутствие необходимых средств, а также события на фронтах отвлекли на время внимание от судьбы затонувшего линкора. Водолазы, осмотревшие «Марию» спустя два года после катастрофы, нашли корабль в грустном состоянии: он зарос тиной и ракушечником. На дне, как сказочные чудовища, лежали огромные орудийные башни, выпавшие из корпуса.

Изучив проект А.Н. Крылова, инженер Г.Н. Сиденснер, которому поручили руководить работами, взял его за «рабочую основу».

Из воспоминаний бывшего офицера «Императрицы Марии» В.В. Успенского: «Затонувший на неглубоком месте корабль окружили баканами и вешками. Его положите — поперек Северной бухты — мешало движению кораблей, а посему решили его поднять. Обследование показало, что особых затруднений для подъема линкора не предвиделось. Работы поручили инженеру Сиденснеру, который взял себе помощником С. Шапошникова.

Корабль лежал на дне вверх килем. В его днище водолазы вырезали отверстие диаметром 3 метра и к нему приварили башенку. Она крепилась на перегородке и имела две герметически закрывающиеся двери с перепускными воздушными кранами и манометрами. После этого в корпус стали закачивать воздух. Когда линкор всплыл, у бортов сделали добавочные гении, и стало возможным через башенку проникнуть внутрь корабля».

К концу 1916 года вода из всех кормовых отсеков была отжата воздухом, и корма всплыла на поверхность. В 1917 году всплыл весь корпус. В январе — апреле 1918 года корабль отбуксировали ближе к берегу и выгрузили оставшийся боезапас. Только в августе 1918 года портовые буксиры «Водолей», «Пригодный» и «Елизавета» отвели линкор в док.