Черная вдова - Мариковский Павел Иустинович - Страница 46

Потом в ту же стеклянную банку я подбросил к фаланге крупного южнорусского тарантула. Доля секунды, и оба бросились друг на друга. Паук попытался схватить своего противника мощными хелицерами. Но молниеносный бросок опередил его намерения, зазубренные челюсти схватили паука посредине хелицер, оружие тарантула было нейтрализовано, и он оказался побежденным. Не медля ни секунды, фаланга принялась поедать содержимое груди своей добычи, потом принялась за ноги. Казалось, она не особенно торопилась, но ее челюсти работали безостановочно. Между ними появилась жидкость — своеобразная смазка. Через час от паука остались только кончики высосанных ног.

Голодная фаланга

Термометр в тени показывает тридцать семь градусов. При такой температуре песок накаляется до восьмидесяти градусов, на нем можно печь яйца, а ноги жжет через подошвы ботинок. К довершению всего безветренно.

Скорпионы, излюбленным укрытием для которых служили валежины, убрались из-под них в заблаговременно вырытые норки. И только одним фалангам жара, казалось, была нипочем. Они прятались под сухие стволы саксаула, лежащие на земле, в страшной жаре пережидали день, чтобы, как обычно, ночью носиться по пустыне в поисках добычи. Одной посчастливилось, она так наелась, что брюшко ее превратилось в овальный шар размером с грецкий орех. В таком положении трудно найти подходящую щелку, и разомлевшая от обжорства фаланга не стала себя утруждать поисками убежища и просто устроилась в тени.

Сейчас, в разгар самых жарких летних дней, появились маленькие фаланги, крошечные, не больше таракана-пруссака. Они невероятно быстры, и поймать их пинцетом не удается. Приходилось, пренебрегая страшной молвой, утверждающей за этими созданиями опасные свойства, ловить малышей рукою.

Фаланги постарше, размером с черного таракана, медлительней и степенней своих младших собратьев, из убежища выбираются неохотно, но пинцет, протянутый к ним, воспринимают как врага, быстро и угрожающе подскакивают к нему в расчете испугать противника. Совсем большие фаланги ведут себя независимо. Пощелкивая острыми, почти черными зазубренными челюстями и, подняв кверху мохнатые, покрытые золотистыми волосками ноги, всем своим видом показывают намерение драться и отстаивать свои права.

Я бросил в большую банку двух среднего размера фаланг и поразился неожиданной быстрой реакции той, у которой брюшко было тоньше. Она мгновенно, за какую-нибудь долю секунды, напала на свою соседку, ловко вцепилась челюстями в ее горло, если так можно назвать ту часть головы, которая расположена книзу под мощными челюстями и где расположен один из мощных нервных узлов. Маневр оказался ловким и расчетливым. Несчастная жертва не успела предпринять меры обороны и, поникшая, отдалась во власть своей победительницы. А та немедля энергично заработала челюстями, принявшись уплетать свою добычу, попеременно двигая вперед и назад правыми и левыми челюстями, как заведенным механизмом, быстро расправилась с головой, а затем с неменьшим усердием принялась и за брюшко. Вскоре от добычи остались только одни кончики ног, а брюшко удачливой фаланги заметно увеличилось в размерах.

Короткая и быстрая расправа, учиненная над своим соплеменником, поразила меня. Я не подозревал, что этот очень активный хищник может с таким рвением и ловкостью заниматься каннибализмом. Тогда, желая еще раз испытать свою пленницу, я подбросил ей такую же, но с полным животиком фалангу. Сейчас, думал я, обжора мгновенно разделается с моим приношением.

Но я ошибся, мой подарок остался без внимания. Не проявляя никакой враждебности, фаланги принялись бегать по просторной стеклянной банке в поисках выхода из заточения.

Неожиданный финал опыта меня обескуражил. Когда фалангу мучает голод, она способна съесть кого угодно, лишь бы добыча была по силам. А может быть, побежденная фаланга относилась к другому виду? Но я хорошо знал эту фалангу, называлась она галеодес каспиус и была самой распространенной. Впрочем, быть может, этот вид распадался на несколько совместно обитающих и враждующих между собою рас.

Мнимый самоубийца

Попробуйте в пустыне перевернуть несколько камней. Сколько под ними окажется разнообразных жителей! Большим скопищем спрятались на день уховертки. Очутившись на свету, они, совсем как скорпионы, замахали своими клещами и стали разбегаться в разные стороны. Гладкие мокрицы уползают тихо, стараясь ускользнуть в какую-нибудь щелочку. Жужелицы стремительно бросаются в заросли трав, угрожающе раскрыв свои острые челюсти. Спокойны жуки-медляки. Лишившись убежища, они некоторое время как бы раздумывают, потом нехотя плетутся искать новое пристанище. Но если побеспокоить такого медляка, то он не спеша поднимет как можно выше задний конец туловища, низко наклонившись вперед и приняв такую смешную позу обороны, надолго замрет. Серо-желтые, мохнатые, с голым брюшком фаланги, застыв на долю секунды в нерешительности, бросаются наутек, пощелкивая своими зазубренными челюстями.

Чаще всего под камнями встречаются скорпионы. Рядом с ними не увидеть насекомых. Еще бы! Скорпион никого возле себя не терпит. Днем он спит, уложив сбоку туловища свой длинный хвост с ядоносной иглой, ночью же отправляется странствовать. Но бывает, что и ночами он домоседничает, сидит в убежище, карауля тех, кто неосторожно заберется под занятый им камень. Днем скорпион спит так крепко, что, оказавшись под открытым небом, десяток секунд не пробуждается. Но горячее солнце и яркий свет будят его. Тогда засоня мгновенно поднимает хвост и несется со всех ног искать новое убежище, размахивая смертоносным оружием.

Чем жарче дни и теплее ночи, тем оживленнее жизнь обитателей тенистых закоулков пустыни. Не проходит ни одного дня, чтобы скорпионы не напоминали о своем существовании. То забредут в снятый с ноги ботинок, то запутаются в одежде, то окажутся в чайнике. Но чаще всего скорпионы заползают под спальный мешок, и утром, когда убирается постель, непрошеные посетители в панике разбегаются во все стороны. В такое время опасно спать без марлевого полога, забравшийся в постель и случайно придавленный скорпион непременно ужалит.

Вначале я загонял скорпиона в ружейную гильзу, а оттуда сбрасывал в банку со спиртом. Но вскоре банка оказалась заполненной, и мне некуда было девать свой улов. Тогда кому-то пришла мысль устроить со скорпионом опыт.

Кто не слышал об этом широко известном в народе эксперименте, когда скорпиона помещали среди огня! Мы решили его повторить. Расчищенную площадку, диаметром около одного метра, обложили со всех сторон горящими углями. Свежий ветерок раздувает угли, и они сверкают красными огоньками. В центр круга из гильзы вытряхнут скорпион. Очутившись на свету, он несколько мгновений неподвижен. Почуяв свободу и подняв кверху боевое оружие, скорпион поспешно понесся искать тенистый уголок. Но на пути горящие угли. Наткнувшись на них, он резко свернул в сторону, еще быстрее побежал и… снова горящие угли. Движения скорпиона становятся лихорадочными, он мечется из стороны в сторону, но выхода нет. Еще быстрее взмахи хвоста, ядоносная игла царапает тело и бьет по груди и голове. Потом несколько конвульсивных движений, и скорпион мертв. «Вот это да!» — с восхищением говорит шофер Володя и, переворачивая палочкой мертвого скорпиона, с любопытством разглядывает «самоубийцу».

Володе нравится этот опыт, и он, забавляясь, пускает в круг добрый десяток скорпионов. Возбужденные пленники размахивают хвостами, колотят ими друг друга. Их ядовитые иглы не прокалывают твердый панцирь и скользят по телу, как копья по латам, уколоть друг друга скорпионы неспособны. Не поэтому ли они избегают нападать на насекомых, обладающих крепким панцирем, а выбирают добычу помягче? Да и возможно ли, чтобы скорпион сам лишал себя жизни. Для животных самоубийство невозможно.