Черная вдова - Мариковский Павел Иустинович - Страница 34

Так вот в чем дело! Пауки, оказывается, притворяшки и обманщики, умело разыгрывающие роль погибших.

Теперь я уже не сомневаюсь в том, что, заметив мое приближение, хозяева тенет заблаговременно падают на землю и там затаиваются. Но не все так умеют, а только некоторые. Прежде у дольчатой аргиопы я не замечал такой манеры поведения, хотя знаком с этой жительницей пустыни много лет. Или, быть может, себя так ведут только пауки, обитающие в этой местности?

И еще вопрос. Против кого предназначена такая уловка в поведении? Против птиц, вообще против крупных животных, если пауки падают на землю, издалека заметив меня?

Чабаны уверяют, что овцы любят есть пауков, фаланг и скорпионов и от этого, якобы, очень быстро жиреют. Может быть, из-за овец и стали себя так вести аргиопы. Как бы там ни было, неплохой манерой защиты обладают эти пауки.

Родительская обитель

Иду по берегу залива Балыктыколь, присматриваюсь к кустикам тамариска, курчавки, эфедры, к другим растениям и продолжаю удивляться: какое здесь изобилие редкого паука аргиопа брюенхи: коконы его, похожие на миниатюрные кувшинчики, торчат едва ли не на каждом шагу. Необычное место, впервые вижу такое!

Один кокон-кувшинчик, светлый с тонкими стенками, привлек внимание размерами, почти раза в два больше обычных. Разрезал его ножницами. В нем оказалось две партии яичек, как всегда, уложенных в рыхлое переплетение очень прочных коричневых паутинных нитей. Странный кокон. Догадываюсь: самка прозевала время изготовления кокона, не приготовила его заранее, не предусмотрела вовремя такое важное событие. Тут уж не до кокона, когда яички просятся наружу.

Иду дальше, вот свежая ловчая сеть, только что приготовленный кокон, а паука нет. Лишь иногда замечаешь издали что-то мелькнувшее сверху вниз. Это самые осторожные зрячие пауки; заметив движение, они падают на землю, и в то же время рядом спокойно висит кто-либо из них на своей паутинной сети, среди белого узора маскировочной нити.

Тот, кто падает, лежит, уткнувшись в щели между камешками, оставляя снаружи свое расцвеченное поперечными полосками брюшко. Кое-кто, упав, убегает. Нашелся один, еще издали заметил меня и закачался на тенетах быстро-быстро, превратился в паука-невидимку, точно так же поступил, как и его родственник — паук аргиопа лобата. И здесь сказываются разные характеры у пауков.

Впрочем, этого паука-«трясучку» я увидел только когда поднялся ветер и кустики стали раскачиваться от него из стороны в сторону. Быть может, при штиле не полагается разыгрывать обманный маневр, еще больше заметным станешь?

Утром так было приятно идти вдоль озера. Дул свежий ветерок, небольшие волны набегали на камни. Но сейчас солнце поднялось над землей, от его горячих лучей стало нестерпимо жарко, рубашка прилипла к потной спине. Тогда я и спохватился: куда делись спокойные аргиопы, которых можно было, не торопясь, брать в руки и рассматривать. Не были ли они теми, кто находился в тени, не отогрелся от ночной прохлады. Ну, конечно, так!

Там, где обрывистые береговые скалы прерываются пологим склоном, все поросло кустарниками и больше всего эфедры. Кое-где в жестокой схватке с другими растениями она отвоевала себе землю сплошными зарослями, уж в них — настоящее царство ветвистоусых комариков. Лучше обойти эти заросли стороной, не то комарики со звоном поднимутся в воздух целой тучей, и тогда, ретивые и бестолковые, начнут биться в лицо и путаться в волосах.

Сворачиваю в сторону, но неожиданно вижу у рослого кустика эфедры висящего на тенетах паука аргиопу брюенхи. Да он тут не один! Зря я, опасаясь жары, надел белую рубашку. Паук уже заметил меня и заплясал на своей качели, собираясь превратиться в невидимку. Другие, завидев тревогу своего собрата, моментально попадали на землю. Подобное сочетание пауков-«трясучек» с падающими на землю я давно заметил у паука аргиопа лобата. Здесь он тоже, оказывается в обычае. Когда-то у обоих пауков существовал общий предок, от него произошло два ныне существующих вида. Каждый из них, заметно изменившись внешне, приобрел отчетливо выраженные особенности строения и окраски тела, и кокон стал плести по-своему. Но особенность поведения сохранилась, оказалась стойкой. Оба паука плетут одинаковые тенета с зигзагом белых нитей посредине, закладывают особенно прочную коричневую пряжу внутри кокона и вот, пожалуйста, также раскачиваются на тенетах в случае опасности.

«Ладно, — думаю я, — продолжай трястись, и если кто из твоих соседей попадал на землю и мне их не увидеть и не найти, то тебя я поймаю». «Интересно, — продолжаю я, рассуждать сам с собою, — почему же по-разному реагируют на опасность пауки, отчего у них не установился один тип поведения? Наверное, обе вариации полезны. Зоркие враги найдут паука и на земле, зато в воздухе невидимка для них скрыта, незаметна и недостижима».

Под большим кустом с пауком-невидимкой совсем неожиданно вижу настоящее хранилище коконов, самых различных: от выплетенных несколько лет назад и выцветших от времени до самой свежей парочки, изготовленной, наверное, пауком-«трясучкой». Такое скопление коконов я вижу впервые. Здесь их не менее трех десятков и изготовлены они несколькими поколениями пауков за несколько лет. Кустик эфедры особенно не отличается от других, разве чуть больше и раскидистей. Я видел подобное и у каракурта: из семьи паучат, покинувшей ранней весной скопление коконов, изготовленных родительницей, обязательно остаются одна или несколько сестер, не пожелавших отправиться в традиционное путешествие. Правда, из нескольких впоследствии остается только все же один-единственный паук, остальные ретируются в стороны. Зачем покидать родительский кров, не лучше ли кому-либо остаться на старом и, главное, надежном, прошедшем благополучное испытание, месте.

Коварный паучок

Я загляделся на заснеженные скалы Талгарского пика и из-за шума горной реки едва услышал крик товарища: «По дороге опять ползут муравьи!»

Муравьи! Хотел бы я узнать, каких он увидал муравьев. Их так много, разных видов. Может быть, снова грабительский поход амазонок? Я не ошибся. Через дорогу среди камней катится лавина красно-бурых воинов. Они движутся неторопливо, деловито, как в дальнем походе. Добычу несут немногие, но не куколок муравьев, из которых потом вырастут помощники, а личинок. Видимо, муравейник, на который было совершено нападение, уже не первый и у него не осталось куколок.

Пока колонна добытчиков пробирается через заросли трав и кустарников, я спешу за передовыми разведчиками, чтобы найти муравейник. Искать долго не приходится. Гнездо почти рядом с палаткой, на маленькой каменистой грядке, под небольшим кустиком курчавки. И хотя в нем сейчас нет ни одного муравья-амазонки, я не сомневаюсь, что нашел логово разбойников, так как у входов толпятся возбужденные муравьи-помощники, отвешивают друг другу тумаки, подскакивают, кувыркаются, ударяют грудью о землю. Это какие-то сигналы, разговор жестами.

В воздухе над муравейником повис на неутомимых крыльях крошечный белоногий наездник. Он пользуется суматохой и высматривает жертву. Поиски нелегки. Не всякий муравей ему годится. Среди них масса умелых, осторожных, к ним не подступиться. Надо выбрать того, кто редко бывает наверху, молод и неопытен.

Меня всегда поражала способность крошечного белоногого наездника выбирать свою жертву по каким-то, только ему понятным признакам. Вот и сейчас она намечена. Наездник бесшумно ринулся вниз. Мгновенное прикосновение иголочкой-яйцекладом — и яичко отложено в брюшко муравья. Он вздрагивает от неожиданности, мечется, изогнувшись, ощупывает себя усиками. Но уже поздно. Яичко в его теле, из него выйдут личинки, и участь бедняги печальна: он будет съеден.