Черная вдова - Мариковский Павел Иустинович - Страница 25

Новая волна массового размножения каракурта нахлынула в шестидесятых годах прошлого столетия. Множество ядовитых пауков было замечено в 1860–1863 годах в Мелитопольском уезде, в 1864–1865 годах — в окрестностях города Бердянска, в 1869–1870 годах — в Таврической губернии и в низовьях Волги, в Оренбургской губернии и на территории Киргизской внутренней Орды. Размножение каракурта сопровождалось многочисленными отравлениями. Только в окрестностях города Бердянска на небольшой территории пострадало около трехсот человек, что вызвало панический страх среди крестьян. И снова наступило затишье.

В конце девятнадцатого и начале двадцатого веков волна жизни ядовитого паука вновь нахлынула. На этот раз она была замечена во всех районах обитания каракурта в России и принесла заметный вред экономике и быту кочевого населения. Донесения о вредоносности каракурта стали фигурировать в отчетах местных властей, проникли в печать и обратили на себя внимание общественности. Из-за тревожного настроения, царившего в местах размножения каракурта, и была послана Министерством земледелия специальная экспедиция по изучению каракурта, о которой уже шла речь.

Образное представление о многочисленности каракурта дает следующее описание, сделанное К. Н. Россиковым в уже упоминавшейся книге, изданной в 1905 году: «В 1898 году, следуя по границе южной части Тургайской области в северную часть Перовского уезда Сырдарьинской области, я был поражен полным безлюдьем степи на несколько сот верст в то время (май. — П. М.), когда степь была покрыта дивным растительным покровом! На мой вопрос, отчего эта степь безлюдна и отчего нигде не видно ни одной киргизской юрты, сопровождавшие меня киргизы (казахи. — П. М.) ответили мне, что года два тому назад все киргизы от мала до велика отсюда укочевали едва ли не в пределы Китая, вследствие беспримерного на памяти их отцов размножения каракуртов. И действительно, повсюду на пути всего десятидневного следования по этой части Каракумов, на всех местах остановок в различных урочищах, нередко с дивной и пышной степной растительностью, я едва ли не на каждом шагу находил упомянутого каракурта!

В этом же году, месяц спустя, на пути следования из города Казалинска на северное побережье Аральского моря к заливу Сары-Чаганак я вновь встретился с картиной такого же запустения целого края по правому берегу Сырдарьи. Тот же паук каракурт, по словам моих проводников и спутников, с 1895 года держал в страхе киргизское население нескольких волостей Казалинского уезда. Все оно откочевало на левый берег Сырдарьи, сидело там и не смело пользоваться угодьями правого берега из опасения потерять весь свой скот. Кочевники предпочитали оставаться на левом берегу, терять скот от бескормицы, но не решались пользоваться теми угодьями, где размножился в последние годы в большом количестве страшный для населения паук каракурт!

Позже, летом 1902 года, находясь на северо-западном побережье Каспийского моря, близ Астраханского залива, по изучению гнездилищ перелетной саранчи в Дагестане, я имел случай видеть участок Тарки-Ногайской степи, на пространстве не одного десятка верст в буквальном смысле заплетенный паутиной. Эта часть степи при восходе и закате солнца представляла в высшей степени оригинальный и эффектный вид! Ближайшее ознакомление показало, что степь переполнена была пауками, которых кумыкское оседлое население Тарки-Ногайского (ныне Чир-Юртовского) участка и Темирхан-Шуринского округа называет „бий-мия-ма“, а тарки-ногайцы — кочевое население этой степи — „каракуртом“. Это было в мае месяце; сплошь зеленая степь — здесь, как и в Туркестане, в Сырдарьинской области, была безлюдной! По словам тарки-ногайцев, в 1901 году в большом количестве каракурт встречался и в соседней Кара-Ногайской степи, расстилающейся к северу от реки Терека вдоль западного побережья Каспия, и в этом году в Кара-Ногае многие кочевники из боязни каракурта вовсе не приходили на раскочевку…»

Годы 1903–1904, видимо, были последними в массовом размножении каракурта, численность его упала и проявилась только через 10–12 лет в 1914–1917 годах. О них сообщает Л. Мориц для степи Ставропольской губернии и В. Н. Шнитников для Алакульской равнины Казахстана. В. Н. Шнитников в своих «Воспоминаниях натуралиста» 1943 г. пишет следующее: «В 1914 году в Алакульской равнине было тревожное настроение, вызванное необыкновенным размножением в то лето каракурта. То и дело рассказывали об укушенных каракуртом людях и говорили, что от этих пауков прямо спасения нет… Но количество каракуртов было действительно огромное… Однажды я около палатки диаметром в несколько десятков метров нашел двадцать гнезд каракуртов».

Многие старики — узбеки и казахи — также рассказывали мне о массовом размножении каракуртов в 1914–1917 годах, из которых наиболее значительным был 1917 год, закончившийся полным исчезновением каракуртов на долгое время. После этого сравнительно кратковременного размножения каракурта наступил снова 10–12-летний перерыв относительного спокойствия, во время которого в научной литературе не было никаких сообщений о каракурте.

В 1928–1930 годах вновь произошло повышение численности каракурта. О нем сохранились свежие воспоминания у местного населения. В научной литературе вспышка эта отмечена только С. В. Дункенбаевым для Иргизского района Актюбинской области. Зоолог В. Б. Дубинин сообщил мне, что в 1930 году около Учарала, а также на правом берегу нижнего течения реки Каратал вечером он наблюдал множество ползавших каракуртов, а в некоторых местах много аулов пустовало, так как население, желая избежать падежа скота от укусов ядовитых пауков, откочевало в другие места.

До 1940 года о каракурте ничего не было слышно, но к 1940 году его численность опять стала заметно возрастать и в 1942–1944 годах его встречалось довольно много. Вспышки массового размножения каракурта могут быть условно разделены на большие и малые. К первой из них, без сомнения, относится вспышка 1895–1904 годов, к последней — вспышка 1914–1917, 1928–1930, 1940–1944 годов.

Какие причины вызывают неожиданные подъемы в жизни ядовитого паука? В мире известно множество фактов, когда то или иное животное, незаметное и почти неизвестное местному населению, вдруг появляется неожиданно в огромном количестве, вызывая панику и суеверия. Природа — сложнейшая система, в которой все организмы прямо или косвенно зависят друг от друга. Нити этой взаимной связи очень сложны. В какой-то мере эта связь подвижна и находится в состоянии постоянного подвижного равновесия и обладает большим запасом биологической прочности и устойчивости. Но иногда равновесие между организмами теряется, запас устойчивости не выдерживает и рушится. Тогда и происходит катастрофа, во время которой организм, лишенный сдерживающих его стремлений к безудержному размножению или получивший какой-то мощный стимул, высвобождает энергию размножения и появляется в массе.

Массовое размножение — ненормальное состояние жизни вида. И не только ненормальное, но и вредное для него. Вслед за ним неизбежно вступают в действие сдерживающие начала; возникают опустошительные болезни, появляется масса врагов, которые также чрезмерно размножаются, их численность выходит за рамки органической целесообразности, они губят того, за счет которого существуют, губят затем и себя. Разыгравшийся пожар, уничтожив горючий материал, надолго затухает.

Что же служит побуждающим началом к вспышке размножения каракуртов — неясно. В годы массовых размножений каракурта по земле прокатываются волны размножений и других животных. Эти годы удивительно точно совпадают с годами наибольшей активности Солнца. Какова точно роль нашего дневного светила, без которого немыслимо существование самого удивительного во всей Вселенной — органической жизни — пока неясно.

Целебный огонь

В Институт зоологии позвонили из областного управления здравоохранения: в колхозе имени В. И. Ленина на уборке пшеницы несколько человек были укушены каракуртом. Эпидемиолог, говоривший по телефону, просил совета и помощи.